Американский политолог Роберт ГРИН писал свои «48 законов власти» для всего глобализирующегося мира, но особенно пришелся ко двору в Кремле при Владимире Путине. В администрации нынешнего хозяина России это даже не бестселлер, а настоящий учебник жизни. Пользуясь случаем, «Новая» задала автору «пособия» несколько уточняющих вопросов.— Ваша книга про 48 законов власти имела неожиданно большой успех в России, хотя у нас любят повторять, что здесь не Америка. Как вы думаете, в чем его причина? — Я, конечно, понимаю Америку намного лучше, чем Россию, но полагаю: то, что происходит в США, происходит и в других странах мира. Давление глобализации делает бизнес более конкурентным, а забота правительства и семьи остается в прошлом. Все больше людей полагаются только на себя, защищая собственные интересы. Моя книга взывает именно к настроению бушующего индивидуализма. К лучшему это или к худшему, но оно торжествует и у вас. — До определенного времени Россия действительно шла по пути интеграции в мир. Но затем у нас возобладали изоляционистские, великодержавные настроения, симптомом чего стал приход в Кремль нынешнего президента. Разве Путин похож на кого-нибудь из современных государственных деятелей Европы и Америки? — Нет, он не похож на американских политиков. Путин намного интереснее их. Он похож на персонажа моей книги, описанного как противовес Бушу. Клинтон тоже напоминал героя моих книг о соблазнении и о власти — и ваш Путин соответствует именно этому направлению в политике: у него нет твердой идеологии, он аморфен, играет то на одной, то на другой стороне, кажется то либералом, то чуть ли не коммунистом, то государственником — в зависимости от того, с кем разговаривает. Это очень умно! Такой стиль политики крайне подходит XXI веку. Он импонирует прессе, и у него в некотором роде необычная харизма. — Путин — русский недоКлинтон?— Минус Моника Левински. Насколько я знаю. — А кто тогда наш аналог Хиллари? — Я недостаточно знаю окружение Путина, кто его жена, конечно, параллели тут не могут быть достаточно точными. Но Клинтон, Блэр, Путин — это новый тип. Путин тверже Клинтона немножко, но именно это и подходит России больше, чем США.— Значит ли это, что и преемником Путина должен быть кто-то типа Буша?— Надеюсь, вы избежите такого подарка… — …а знакомы ли вы с данными всемирного опроса, когда в 2004 году были перевыборы в США? Согласно им, демократ Джон Керри победил бы во всех странах, а Джордж Буш — только в трех: Пакистане, Израиле и… России!— Россия? Невероятно! Я думал, Буш здесь непопулярен. Может, после 11 сентября 2001 г. началось определенное сближение: симпатии, сочувствие, параллели с войной в Чечне. Если вы сегодня проведете такой же опрос, я думаю, результаты будут уже иные. — А если в 2008-м Кремль устроит «свободные выборы» только между Сергеем Ивановым и Дмитрием Медведевым!— А что говорят социологические опросы? — Рейтинги примерно равны, но у обоих сильно не дотягивают до путинского…— Если Путин останется на третий срок, он будет стараться быть уже не русским Клинтоном, а русским Рузвельтом. В США по традиции президент никогда не баллотировался на третий срок, но в 1940-м шла мировая война — и Рузвельт пошел. Однако он был крайне разумным политиком: сделал вид, что не хочет баллотироваться, и его, по сути, Демократическая партия упрашивала. Подобным образом и Путин выстроил двух кандидатов, которые могут идти на выборы, но популярность между несколькими потенциальными преемниками делится таким образом, что все они получаются его слабее. У Рузвельта это получилось, может, получится и у Путина. — Каким сигналом это будет для Запада? — Мне кажется, что он вряд ли пойдет на третий срок. Это будет разумно и со стратегической точки зрения: в 2008 году в США поменяется даже режим — и наши демократы могут оказаться к России намного более лояльными, чем режим Буша. В политике происходит странный сдвиг: именно республиканцы стали крайне заидеологизированы, а демократы настроены в духе «реальной политики». Важно посмотреть, как будут развиваться отношения, скажем, Америки и Европы. Россия может к США оказаться даже ближе, чем ЕС. — Мы помним дружбу Клинтона с Ельциным, которая на практике означала, что США закрывали глаза на дикую коррупцию в России, приватизацию по очень сомнительным правилам и две чеченские войны.— В Америке сейчас новости о России крайне негативные, Путин рассматривается вообще как диктатор. И с Ельциным было примерно то же самое. В те годы Россия, однако, крайне зависела от США — и в этом смысле наша пресса смотрела намного доброжелательнее на авторитарные порывы Ельцина. Путин же в значительной степени пытается продемонстрировать независимость России, и в США возвращается страх перед Россией — наследие «холодной войны».— Да, большинство россиян считают, что в 90-е годы наша страна была чем-то вроде колонии Америки, нас держали на кредитной удавке, а после 11 сентября у вас началась рецессия, а мы как бы начали вставать с колен, пользуясь ростом цен на нефть и газ. Вы понимаете, что встали с колен и все советские комплексы? — Вы спрашиваете об американской интеллигенции или о всей публике в целом?— О тех, кто принимает решения…— Недавно я перечитал серьезные отчеты разных «мозговых трестов» в Вашингтоне о России. В одном из очерков обсуждалось, является Россия неоимпериалистической или уже постимпериалистической страной. Знаете, какой вывод? Трансимпериалистической! Вы создаете новый порядок, используя нефтяную силу как рычаг против соседних стран, в том числе чтобы в какой-то мере восстановить империю. Те американцы, от которых зависит принятие решений, изучают Россию и, в общем, понимают ее.
— …это-то понятно! Какие рекомендации даются?— Отчеты Rand Corporation и Heritage Foundation очень реалистично смотрятся. Они, будучи неоконсерваторами, понимают, что Буш сделал большую ошибку и вопросы экономики должны господствовать над политическими. Новый лидер США может на публике открыто критиковать Россию за авторитаризм, но де-факто его политика должна быть более либеральной и открытой тому странному вызову, который стоит перед Россией. — Понимают ли у вас, что ответом российского общественного мнения на более критичную позицию США может стать запрос на более твердую руку, чем Путин? — Да, конечно. Но это и есть проблема Буша: когда в 2001—2002 годах российские неоимпериалистические интересы вдруг начали восставать из пепла, мы сочли это оппортунистическим решением, связанным с антиамериканизмом, поднявшимся во всем мире. Чем менее популярны США на Ближнем Востоке, тем популярнее там Россия. — Но президентские выборы у нас на полгода раньше, чем в США, и если ваша критика России продолжится в нынешнем духе, любому победителю в битве за Белый дом придется иметь дело с уже более жестким лидером, чем мог бы быть? — А вы думаете, что Америка будет намеренно пытаться получить в Москве такого президента? Мне кажется, что в команде Буша сейчас никто не занимается эскалацией. В феврале у Путина был такой хрущевский порыв в Германии о НАТО, но американский ответ был очень и очень сдержанным. Вы же знаете, что в январе у нас Рамсфелда уволили, а новый министр обороны Гейтс — более умеренный. — Вы о речи в Мюнхене, которая была спровоцирована одним из выступлений как раз Гейтса плюс намерением США разместить ПРО в Польше и Чехии?— Крайне интересно, но в Америке об этом ничего не писали. Только об эскападе Путина. Вы знаете латинское высказывание qui bono (кому выгодно)? Зачем люди из Вашингтона это делали? — Это вам виднее, но, может, чтобы показать, кто здесь главный? — Но это же действительно провоцирует ожесточение в России. — Нас интересует, сколь компетентны люди, принимающие решения относительно России в Вашингтоне. Понимают ли они, между чем и чем выбор в России?
— Да, у нас детально знают о Медведеве и Иванове. Но поймите и американскую политику: президент Буш — лишь верхушка айсберга, он создал искаженную систему контроля за принятием решений, ведет себя как директор компании, а под ним разные люди спорят и ссорятся, обмениваются точками зрениями, а потом подходят к Бушу с вопросом «Что же делать?». На самом деле под первым лицом в Белом доме — огромный хаос. — Скажите как эксперт: есть у нашей оппозиции хотя бы один шанс выиграть президентские выборы у кремлевского преемника? — В 2008-м? Да нет, конечно. Почему? Путин очень популярен, у него влиятельное положение, вес. Как я понимаю, он очень умно контролирует СМИ. Подождите 2012 года. Сейчас не время. У вас нет шансов. Единственное, что могу сказать: иногда очень важно, как вы проигрываете, — можно выставить кандидатуру в 2008-м в качестве жертвенного барашка, устроить очень благородную кампанию, полную достоинства, представить хорошую альтернативу, которая действительно не повторит Путина, а будет от него отличаться. Апеллировать к зарождающемуся русскому национализму, который сейчас монополизировал Путин, но либерально оппонировать президенту.— Либеральный национализм, я не ослышался?— Да. И проиграть, но хорошо проиграть.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68