Художник обязан быть голодным, иначе он уже называется куратором или политтехнологом. Искусство не продается. То есть деньги должны быть в карманах нуворишей на “Сотбис”, а не в руках мастера (иначе он уже мастер-технолог).

Но разве делать деньги — не искусство, в смысле предпочтения пользы красоте процесса? Вспомнить хотя бы масштабы творчества Мавроди и Березовского. Один выстраивал финансовые пирамиды египетского масштаба, другой превратил всю страну — от бензозаправок до высших коридоров власти — в полигон для сценической постановки сложносочиненных математических задач, которые, видимо, были слишком объемны, чтобы остаться в плоскости докторской диссертации, и слишком филигранны, чтобы не скрыться (вслед за фокусником) в мировой закулисе.

Времена “широкого креатива” миновали, и все талантливые люди опять в подполье — разменивают талант на бисер рекламных слоганов, снимают не претендующее на жаркий прокат кино, делают выставки в промзонах и на заброшенных фабриках. Некоторые даже в Петропавловской крепости. Из ее стен, например, вышел питерский художник Кирилл ШАМАНОВ — выпускник культурного фонда “Институт ПРО АРТЕ”, расположенного на стрелке Васильевского острова, и первый из наших современников, посягнувший на петербургские святыни, — мало того, что без разрешения Матвиенко додумался новые деньги сделать, так еще выставил их под стеклом в историческом музее в окружении символов города.

Спрезентацией двух первых этапов глобального проекта (монеты “У.Е. — единая валюта СНГ” и “0 рублей”) художник приезжал в Московский центр современного искусства. Художник продемонстрировал две монеты вышеуказанных достоинств (серебряные “0 рублей” и латунную “У.Е.”).

Обратив внимание на Монетный двор по соседству с институтом и вспомнив, что деньги были первым в Петербурге промышленным производством, Шаманов решил выпустить экономический аналог “ноль-объекта” в искусстве (пришлось долго пробивать через руководство Минфина). Серебряную монету достоинством в “0 рублей” он называет своим шедевром и первой в истории монетизацией символического капитала — того, что делает произведение искусства дороже материала, из которого оно создано. Творчески мучительно решался вопрос, что же изобразить на аверсе и реверсе: Путина, Петра? Ну нет! “Привязка к какой-то одной эпохе не ответствует достоинству монеты, тут нужен емкий, внеисторический образ”. Так родилась новая цифра — “ноль”, опоясанный математическим знаком бесконечности. Автор именует загогулину гордо: “экономический инь-ян”. “Соединение противоположностей”, “макросимвол уровня нуля и бесконечности, отсылающий к двоичному коду сознания”, — витийствует художник… В народе же монету сразу прозвали “дыркой от бублика”, а проблемой для Шаманова стали реальные бабки. Каждый день в выставочном зале на него набрасывались с критикой возмущенные смотрительницы музея.

Дело в том, что монета была выставлена в Петропавловской крепости, в зале Комендантского дома, в окружении исторических экспонатов — первого путеводителя по Петербургу, макета “Медного всадника”, иконы Александра Невского и символических ключей от города — о которых мечтал Гитлер, когда раздавал приглашения на вечеринку в “Астории”. Охранявшие святыни бабушки были возмущены интересом зрителей к “пустышке”.

…На третий день после вернисажа под дверью квартиры художника собрались пенсионеры, возмущенные издевательством над их бедностью. Шаманову пришлось объяснять про глубинный смысл, ассоциации с вечностью, глобализмом, буддистскими понятиями — а также то, что денег у него, как и у пенсионеров, нет.

А спустя еще несколько дней Шаманова вызвал научный руководитель, который действовал под давлением директора Петропавловки, к которому обратился руководитель по финансам города, которому, в свою очередь, позвонили из Москвы, из Министерства финансов… Короче, просили три монеты на сувениры. Пришлось отдать — как символический откат. И не зря, потому что со временем “ноль рублей” стал инструментом взлома университетских, академических и медийных кругов. Сначала монета попала на обложки деловой прессы (представитель бизнес-элиты комментировал: “Рубль должен быть не серебряным, а деревянным, из сосны или березы”), затем в коллекции Эрмитажа и Русского музея.

Можно только гадать, какие дивиденды принесет художнику выпущенная к 15-летию образования СНГ монета достоинством в “1 у.е.”. Подготовка проекта совпала с разговорами о том, что хождение по России валюты-призрака необходимо запретить. А Шаманов посчитал правильным решением реальное воплощение неведомой у.е.: “В процессе работы над проектом я понял, что у.е. не что иное, как валюта СНГ, о которой говорят, рассуждают, но никак не могут прийти к единому выводу. У.е. — это валюта, которая уже много лет действует на всем пространстве страны. Оказалось, что аверс и реверс полностью совпадают, что у.е. и СНГ — суть порождения одной эпохи”. Шаманов вспоминает, что, в частности, отсутствием единой валюты Лукашенко объяснял свой отказ вступать в СНГ. На обороте монеты в “3 у.е.” планируется изображение картины Шишкина “Срубленный дуб в Беловежской пуще” — в память об образовании СНГ.

И хотя на словах художник признает мерой всех вещей только свои деньги, нулевой рубль, изготовленный на грант от фонда Сороса ($5000 за 50 шт.), он продает за доллары (по $1500 за штуку). А вот “у.е.” уходят в частные коллекции за рубли.

Те $7000, которые Шаманов вложил в монетизацию виртуальных денег, уже окупились. И художник не останавливается: сейчас работает над проектами “0 долларов” и “0 евро”. Однообразно, скажете? А искусство не рубль, чтобы всем нравиться.