В Москву буквально на сутки приехал Люк Бессон, которого называют французским Спилбергом и единственной звездой среди французских режиссеров. Культовый создатель “Подземки”, “Голубой бездны”, “Ее звали Никита”, “Леона”, “Пятого элемента”, “Жанны д’Арк”, а также более 70 фильмов в качестве продюсера, сценариста и даже оператора.

Приехал он в свой день рождения лично представить новый проект: семейную фантастическую сказку “Артур и минипуты”. Историю в четырех книгах о разнообразнейших приключениях маленького народца, живущего под огородом десятилетнего Артура, написал сам Бессон — многодетный отец (у него пять дочек). Книжки его неплохо расходятся. Только в России продано уже более миллиона экземпляров. Теперь история приобрела экранный вариант стоимостью в миллион долларов — беспрецедентный бюджет для Европы. Позавчера Бессон был в Бразилии, сегодня дает интервью в московском “Хаятте” (видимо, его подруга Мадонна, озвучившая одну из ролей в фильме, посоветовала ему “жилье на ночь”), завтра летит в Гонконг.

Бессон, как всегда, по-мальчишески взъерошен, хотя волосы уже и не выкрашены в ядовитые цвета. Терпеть не может фотосъемки да и журналистов неприкрыто недолюбливает. Как только прекращается стрекот камер, вальяжно располагается на диване. Вообще он похож на Карлсона, объевшегося плюшками фрекен Бок. Говорит, что собственное детство помнит в потрясающих мелочах и подробностях. Запах и звуки. Может, потому что детство это было необыкновенным — он не потерял к нему кода доступа. Люк — ребенок воды. Рыба по гороскопу, он родился в семье инструкторов по подводному плаванию, детство провел на Средиземноморском побережье Франции, занимаясь дайвингом и подводной фотосъемкой. Вода в его фильмах всегда имела сакральное значение. Теперь, иронизируя над собою, Бессон вынуждает лилипутский народец минипутов как огня бояться … воды.

Неприкрытые параллели сюжета “Минипутов” примерно с десятком литературных творений меня не слишком коробят. Свифт, Толкиен, Кэрролл, Роулинг “были здесь”. Ну и что, сегодня вообще практически невозможно придумать новый сюжет. Обидно, что фильм показался мне скучноватым, а дубляж крайне неудачным. Хуже всех — ломающийся полумужской “небогатый” голос, озвучивший 10-летнего Артура. Но, возможно, во мне говорит лишь желчный критик. Или мой код доступа к детству утерян? Дети на премьере хлопали, особенно когда справедливость торжествовала и толстосума, вознамерившегося отобрать дом у Артура и его бабушки, пришли наказать огромные аборигены из африканского племени. А кому еще наказывать толстосумов?

Сам Бессон с удовольствием объясняет, отчего после 30 лет работы в кино для взрослых “впал в детство”, бросив снимать, засел за книжку. “Когда вы снимаете кино или пишете для него сценарий, у вас всегда цейтнот. Разве можете вы себе позволить поразмышлять: над чем же думает пчела, случайно угодившая в банку с медом?”. С одной стороны — ах как опасно, а с другой — восхитительно, примерно то же, что человеку выиграть миллион.

На чем удобнее летать минипутам? Можно, конечно, пилотировать муху. Но насколько грациознее комар! Сложный, как верблюд. И приземляется на своих больших лапах так красиво…

Бессон не без юмора сравнивает особенность русского и французского менталитета: “У вас такая драматичная история… Вот отчего русские более терпеливы. Француз сломает ноготь — и давай страшно и долго переживать “потерю”. А русский случайно отмахнет палец… вряд ли слеза покатится по его обветренному лицу”.

“Новая”: В ряде ваших фильмов действие происходит либо Под: водой (“Голубая бездна”), землей (“Подземка”), либо Над (“Пятый элемент”). Земная поверхность, на которой царит насилие, жестокость, меньше вас интересует?

БЕССОН: Ну почему же. Мне интересно делать фильмы во всех измерениях. И в воздухе, и на земле, и под водой. Главное, чтобы история была захватывающей. Когда я иду в кино, хочу побыть хотя бы какое-то время космическим существом Лиллой, ныряльщиком Жаком, Жанной д,Арк, киллером Леоном. Если бы я шел в кино посмотреть, как живет сосед с моей лестничной клетки… лучше просто зайти к соседу.

— Вы рассказывали, что в детстве были лишены игрушек, библиотеки, даже телевидения. Маленький Люк играл на берегу моря с камушками и щепочками. Они и были его ракетами, машинами, подводными лодками, инопланетянами. Нынешние дети избалованы, перепичканы зрелищами и техногенными удовольствиями. Ваше кино тоже перенасыщено аттракционами, превращениями, совмещением игрового кино и анимации. Стремитесь удовлетворить завышенные потребности нынешних детей?

— Мне кажется, есть смысл разделить два важных обстоятельства. Первое. Необходимо предлагать детям участвовать в некоем зрелище, вами созданном. Но есть и второе. Столь же важно позволить ребенку самовыразиться. Любым способом. В рисовании, лепке, танце — в творчестве. Придумайте и дайте ребенку возможность себя проявить, сочинить игру с тем вещественным объектом, который у него в руках (или на экране).

В 10 лет я не знал, кто такой Шекспир или Юлий Цезарь (в этом смысле Артур — фигура автобиографическая), зато мог перечислить названия всех рыб. Культура — не то, чему учат в школе. Когда родители, взрослые учат обращаться с природой, это не менее важно.

— А ваши дети умеют играть в щепочки?

— О своей личной жизни я предпочитаю умалчивать.

— В 17 лет после опускания на большую глубину вы чуть не ослепли. Это как-то сказалось на особой яркости, разноцветности ваших фильмов?

— Да нет, тот случай я практически забыл. Что же касается зрелищности фильмов — в обычной жизни мы тоскуем по цвету, ярким впечатлениям. И кино должно заполнять этот вакуум.

— Чему вас научили аниматоры? Вы впервые с ними работаете.

— Мы всегда чему-то учимся. У мультипликаторов прежде всего следует поучиться каторжному терпению и трудолюбию. Если честно, не могу сказать, что влюблен в анимацию. Для меня первостепенна история. Просто в какой-то момент мой герой становится ростом в два миллиметра. Нужно придумать, как его снять. Если бы мы снимали наше кино лет 30 назад, построили бы огромные грибы, примерно такие же мегацветы. Рядом с ними живые актеры превратились бы в малышей. В ушах у них были бы такие резиновые протезы — искусственные уши. Каждое время позволяет по-своему сделать волшебные вещи правдивыми. В данном случае анимация — орудие производства. Но, знаете, в каждом фильме возникает необходимость какой-то технической новинки, нового подхода. Например, когда мы делали “Голубую бездну”, приходилось надолго опускаться под воду. Мы сконструировали специальные камеры. Когда снимали “Пятый элемент”, приходилось накручивать много совершенно новых спецэффектов. Без новаций развитие кино невозможно.

— Вы говорите, что кино — всего лишь аспирин. Оно не может спасти человека и человечество. На что же способно кино? Не только же развлекать.

— Если вас излечат от головной боли — уже неплохо? Значит, лично вы чувствуете себя лучше. От политики ваша голова начинает раскалываться. Кино умеет эту боль снять. Кино способно открыть ваш мир, особенно когда само передвигается по миру. Действие “Артура…” происходит в саду, в фильме много природы, живых цветов. И люди в разных странах воспринимают это по-разному. Я ездил на премьеру в Швецию. Была ночь. Минус 15 и два метра снега. И зрители с особым удовольствием смотрели фильм. Потом говорили мне, что фильм их согревает.

— Вы говорили, что мы живем в эпоху всеобщей купли-продажи. И вместо того, чтобы покупать целый мир, следует найти гармонию с собственным внутренним миром. Но на протяжении многих лет вы продюсируете коммерческое кино. Приносит ли это удовлетворение?

— Коммерческие фильмы? Но как вы их определяете?

— Фильмы, созданные с целью заработать как можно больше денег.

— Вы знаете рецепт, как, прежде чем сделаешь фильм, угадать, сколько он принесет денег? Тогда бы все наши фильмы стали исключительно доходными. По-моему, нет коммерческих фильмов. Когда вы идете в кино, то платите равную сумму: за фильм, снятый для всех, и фильм сверхинтеллектуальный. Когда я смотрю фестивальное кино, в котором два персонажа объясняются друг с другом на кухне в течение двух часов, у меня ощущение, будто меня обокрали. А меня успокаивают: “Ведь это не коммерческое кино, терпите”. Но я заплатил 9 евро.

Я хочу зарабатывать деньги на хорошем кино. Если вы тратите 100 миллионов долларов, чтобы произвести фильм, то берете на себя риск потерять огромные деньги. Так что все фильмы коммерческие, за них нужно платить. Сначала — чтобы их снять. Потом — чтобы их смотреть.

Я делаю разницу между фильмами интеллектуальными и для народа, документальными и анимационными, умными и глупыми. Но никто заранее не просчитает: сниму этот фильм и заработаю кучу денег. Я делаю маленький фильм с двумя актерами, которых никто не знает, с режиссером, который 20 лет уже не снимал, — и этот фильм нам самим ужасно нравится…

И вдруг он становится “Такси”, настоящим мировым хитом. А ведь все известные актеры, которым я предлагал сниматься в первом “Такси”, отказались.