В Камергерском переулке есть много чего. Например, Художественный театр. Это давно. Сейчас — рестораны и кафе, магазины гламурной одежды и т. д. Такая улица. Центр. До Кремля два шага. Еще в переулке есть букинистический №14, или просто “Букинист” (магазин медицинской книги). Так его называют все, кто время от времени в нем появляется. В проезде МХАТа “Букинист” с 36-го года прошлого века. Он — один из филиалов “Пушкинской лавки”, известной до перестройки книжной сети. До наступления эпохи гласности таких книжных мест в Камергерском было много. В начале 90-х выжил один. Соседи “Букиниста” — “Новая сцена” МХАТа и магазин необычной одежды “A dress”. С соседями, считают в книжном, надо дружить. Хотя бы по одной простой причине. После приватизации “Пушкинской лавки” “Букинист” остался без туалета. Поэтому сейчас приходится ходить в магазин “Необычной одежды”, что за стенкой.

Анна Щербакова работает в магазине уже 44 года.

Когда владельцы “Пушкинской лавки” в 91-м решили приватизироваться, Анна Алексеевна сначала решительно отказалась. Просто не хотелось оставаться в составе целой сети книжных магазинов. Хотелось самостоятельного существования магазина, а значит — “приватизироваться одной”. Но рассудив, что сил не хватит, она сказала: “Я остаюсь с вами!”. И отдала им все документы, чтобы те “действовали”. Магазин оформили. Сегодня из 7 книжных, принадлежавших когда-то “Пушкинской лавке”, осталось… полтора.

— Наш и полмагазина на Щербаковской. Остальное — рестораны и кафе…

Щербакова считает, что их не закрыли после перестройки лишь потому, что помещение “Букиниста” слишком маленькое — 10 квадратных метров.

5 лет назад в “Букинисте” “бог его знает, откуда”, все-таки появился бизнесмен. С порога сказал: “Собирайте вещички”. Бизнесмен решил купить помещение. Щербакова была одна, но сделала вид, что не испугалась, и ответила спокойно: “Некому собирать вещички-то! Сейчас лето, у меня половина людей в отпусках”. Тогда человек предложил Щербаковой новое место для ее магазина — Стоматологический институт, а конкретно — “угол рядом с гардеробом”.

Это было бы для “Букиниста” “гиблым делом”. И Щербакова отказалась. Бизнесмен больше не приходил. Но проблема осталась.

— А что мы сможем сделать, если нас соберут вот так и отвезут? Пока мы ЕСТЬ, а насколько нас хватит, не знаю.

В магазине помимо Анны Алексеевны работают еще три человека. Лариса, Наталья и Ольга. Специальность у всех одна — товаровед. Кто полиграфический институт окончил, кто книготорговое училище.

Лариса начала работать у Анны Алексеевны еще после торгового техникума, но внезапно у нее появилась мечта: окончить полиграфический институт и работать в таком месте, в таком… ну, в общем, только не в “Букинисте”, потому что в нем ей было не интересно. В том плане, что роста по карьерной лестнице не было. Институт она окончила и, “конечно, сбежала” от Анны Алексеевны. Но…

— Интерес к книге-то остался! У нас постоянные покупатели, с которыми сживаешься так, что трудно магазин оставить! — объясняет Щербакова.

Ларисе первое время после ухода из магазина снились сны, что она с книгами работает… Не выдержала, вернулась.

Зарплата у Щербаковой — пять тысяч “с небольшим”, у Оли, Наташи и Ларисы — четыре с “небольшим”.

У магазина есть директор, но в нем он появляется довольно редко. Как редко? Да, например, вот как.

— Директор у нас вот кто! — Щербакова ищет его инициалы в своей тетрадке. — Кто у нас директор-то? — не найдя ничего, спрашивает она у Наташи и Оли.

— Михал Иваныч Пятак! — быстро отвечают те.

— Пятак? Что-то он у меня не записан… Очень приятный, очень хороший мужчина.

Про свою работу женский коллектив говорит так: “Слава богу, работаем”.

Сама Щербакова приехала в Москву из города Арзамаса (Нижегородская область). Там она уже в 30 лет была заместителем директора книжного магазина. Вышла же замуж (за москвича) она только потому, что они оба “больные по книжкам были”.

Когда только начинали (в 1962 году), книжные полки в “Букинисте” были полупустые. В стране был дефицит, а у магазина стояли очереди “в два-три ряда”. Студенты, академики, профессора, врачи… Щербакова ездила по базам, складам, фондам…

“Преимущество сегодняшнего времени в том, что все медицинские книги стали доступны”, — говорит Щербакова. В 50-е, например, “дело врачей” коснулось всех книжных магазинов, где имелись книги осужденных — Виноградова, Егорова, Когана и др.

Когда Анна Алексеевна работала в Арзамасе, из книжного изъяли труды профессора Вогралика, специалиста по китайской медицине. Внезапно все его ученые пособия оказались лженаукой.

— А сейчас эти вещи на вес золота! — говорит Щербакова.

Недавно зашел к Анне Алексеевне покупатель, которого она не видела 30 лет. Приехал из Израиля. Сказал, показывая на книжные полки: “Боже мой! Какие у вас книги стоят! Я ж за ними в очередях ночевал!”.

У Щербаковой есть альбом для фотографий. Она называет его “талмуд”. Щербакова долго думала, как его можно использовать. Решила сделать благодарственную книгу, где читатели оставляли бы пару строк о себе и, “если можно, свои фотографии”. “Уйду на пенсию и буду всех вспоминать”, — думала она.

Первый, кто написал, был профессор судебной медицины, “добрейший и милейший человек”, Михаил Авдеев.

Затем был академик Терновский, он тоже написал несколько строк в “талмуд”.

— Если бы вы были медик, — говорит мне с горестью главный товаровед, — вам бы были интересны авторы этих строк. Но вы не медик…

— Этот умер, и этот умер, — продолжает показывать “талмуд” Анна Алексеевна. — А этот из Организации Объединенных Наций был.

Профессор психиатрии Ламбо присылал из США Щербаковой письма. В одном, например, желал счастья и “надеялся, что она не откажет ему в таких трудах, как книги Пирогова, Виноградова и др.”. В течение пяти лет он часто приезжал на темном автомобиле в Камергерский переулок. После отъезда профессора в Америку к магазину медкниги на темном автомобиле приезжали уже наши люди, чтобы забрать книжки для Ламбо.

Помимо академиков и профессоров в медкнигу “еще мальчишкой забегал книги смотреть” внук Хрущева, Никита. В “талмуде” оставил свое фото.

Заходила дочь академика Королева. Врач. Вручила книжку — “Отец”.

— Кончен бал, погасли свечи! — это Щербакова про постоянных покупателей, которых сейчас практически не осталось.

Сегодня в “Букинист” заходят два типа людей: покупатели и люди, которые хотят поставить на продажу свои книги. Первые — в основном студенты и врачи. Вторые — те, кто продает книги из своей домашней библиотеки. Их всегда больше, чем первых.

Иногда те, кто выставляет свои книги на продажу, спрашивают Щербакову: “Почему вы не поставите мои книжечки на видное место? Их покупатели не увидят”. В таких случаях у Щербаковой всегда один ответ: “Остается только мне на шею повесить…”. Все из-за того, что места нет. А то, что покупатель не увидит, неправда. “Девочки” и Щербакова в ответ на просьбу показать одну книгу всегда показывают десяток по этой теме.

В “Букинисте” около прилавка покупатели могут увидеть скелет. Он настоящий, для учебных целей (весь расчерчен красными линиями). Его принес продать один мужчина. Просил 25 тыс. руб. К скелету уже привыкли. “Что его бояться? Отмытый, чистый, рабочий…” — говорят сотрудники.

А до этого продавался скелет (также для учебных целий), грудная клетка которого была пробита насквозь мечом. Однажды в магазине появилась “ребята из театра”. Купили скелет “для очередного театрального проекта”. Через два года они появились в “Букинисте” снова. На этот раз — сообщить женскому коллективу о том, что купленную вещь они отпели и захоронили.

— Он же человек! — сказали ребята.

Помимо скелетов люди “стали таскать черепа”. Пластмассовые. А как “стали таскать”, в магазине еще больше появилось студентов. Постоянный аргумент, который слышит от них Щербакова: “Учиться не на чем! Продайте нам черепа”.

— А что делать, — рассуждает Анна Алексеевна, — надо же им изучать извилины мозгов, а то в институтах нехватка.