Дело Ивана Трушина, из которого следователи Ростовской областной прокуратуры настойчиво, но безуспешно пытались сделать второго Чикатило, «Новая газета» отслеживает уже четвертый год. Ровно столько же Иван Трушин, тяжело больной человек, сидит в СИЗО.
Из материала в материал, из года в год мы пишем про факты нарушений и фальсификаций, которыми изобилует это безумное уголовное дело.С самого начала из Трушина пытались сделать серийного убийцу. Убийства навешивали весьма оригинальным способом. Сначала появлялись публикации в местной газете о том, что обнаружен очередной расчлененный женский труп и именно Трушин имеет к этому делу непосредственное отношение, а на следующий день Иван писал в прокуратуре «чистосердечное признание». Так он признался в восьми кровавых эпизодах, пока не прилетела из Норильска мама Трушина и не наняла нормальных адвокатов вместо рекомендованных прокуратурой.Тут же полетели шесть эпизодов. Адвокаты уверены, что «чистосердечные признания» Ивана выбивались традиционным способом — под пытками.В деле остались два эпизода. Два женских трупа, которые фактически не удалось идентифицировать. Следователь Загоруйко решил, что это убитые Трушиным Юлия Йошпэ и Татьяна Скорнякова. Хотя родственники этих женщин не опознали своих близких. Это подтвердил суд второй инстанции, подвергнув сомнению целый ряд экспертиз и следственных действий.К сожалению, областной суд не решился тогда закрыть уголовное дело против Трушина, хотя доказательств его виновности уже практически не оставалось. Единственное доказательство вины Ивана — его так называемые «чистосердечные признания». Приговор — 21 год строгого режима — был отменен. Дело направлено на новое рассмотрение к другому судье.Во втором судебном процессе не появилось ни одного нового доказательства вины Трушина. Зато возникло еще больше вопросов к следствию и в первую очередь к следователю Загоруйко. Который, между прочим, сдав суду мнимого маньяка-убийцу, совершил необычайный карьерный взлет.Специалисты сделали заключение о фальсификации подписей свидетелей под протоколами допроса. Было доказано, что экспертиза на предмет заболевания Трушина проводилась с грубейшими нарушениями. Повторная экспертиза в Институте им. Сербского признала, что так называемые «чистосердечные показания» Трушина не могут являться доказательством, — Трушин с детства болеет серьезным психиатрическим заболеванием. Многие свидетели во втором суде изменили свои показания в пользу Ивана и рассказали на суде правду. Дело развалилось окончательно.Вопрос теперь стоял не столько об оправдании Трушина, сколько о возможном привлечении к уголовной ответственности следователя Загоруйко. Получалось, что местный суд, руководствуясь имеющимися в деле Трушина многочисленными доказательствами, должен раздуть скандал далеко не местного масштаба.И когда судья Бондаренко отказался приобщить к делу заключение специалистов, свидетельствующее о фальсификации подписей, стало ясно, кого будет спасать система. Печально, но в том же духе повели себя и надзирающие инстанции. Так, по заявлению матери Ивана Трушина о совершенном преступлении — фальсификации материалов уголовного дела — даже не была проведена проверка (грубейшее нарушение ст. 144 и 145 УПК РФ). Все документы просто спустились по инстанции от Генпрокуратуры до прокуратуры Ростовской области, где и были возвращены заявительнице с довольно циничной отпиской: «Установлено, что оснований для проведения проверки по вашему заявлению не имеется. Разъясняю, что, поскольку уголовное дело находится в суде, вы вправе заявить настоящее ходатайство суду».В ответ на обращение и публикацию в «Новой газете» в № 45 от 19.06.06 «Срочно требуется маньяк. Ростовским следователям не на кого вешать нераскрытые убийства» пришли, правда, два ответа. Один, короткий, из Генпрокуратуры. Она опять ссылалась на суд, который «проверит обоснованность предъявленных Трушину обвинений», и переводила стрелки на коллег в Ростове-на-Дону: «Руководству прокуратуры Ростовской области дано поручение учесть изложенные в представленных материалах сведения».Второй ответ пришел уже после окончания суда из Ростовской прокуратуры. В этом ответе было сказано, что по фактам фальсификации материалов уголовного дела, изложенным в статье, «была проведена проверка». Что же установила эта проверка? Всего лишь один факт: что Трушин и вторым судом был признан виновным, но в связи с болезнью направлен на принудительное лечение в стационар специализированного типа. (То есть уже не 21 год строгого режима, а психушка.)По поводу деяний следователя Загоруйко как в ответе Генпрокуратуры, так и в ответе прокурора Ростовской области, старшего советника юстиции А.В. Пучкова ничего не сказано. А мы обращали внимание на явные признаки совершения, по нашему мнению, преступления, предусмотренного ст. 303, ч. 3 УК РФ. Почему прокурорские работники присылают нам отписки? Правда, в письме есть обещание, что «сведения, изложенные в публикации, будут учтены при рассмотрении дела судом кассационной инстанции». Мы, конечно, надеемся на это.Но, пользуясь возможностями, которые дает нам новый УПК, обращаемся к Генеральному прокурору РФ с просьбой провести по нашему заявлению проверку и возбудить в отношении следователя Загоруйко Д.А. уголовное дело.
Генеральному прокурору РФ Чайке Ю.Я.
СООБЩЕНИЕ(для регистрации в книге учета сообщений и принятия решения в порядке ст. 144 — 145 УПК РФ)
С 1 июля 2002 года введен в действие новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ, в соответствии со ст. 20, ч. 5 и ст. 144, ч. 2 которого по делам публичного обвинения не требуются заявления потерпевших для возбуждения уголовных дел и начала уголовного преследования виновных лиц.В статье нашего корреспондента Елены Милашиной в номере № 45 от 19 июня 2006 года «Срочно требуется маньяк» изложена ситуация, указывающая на наличие признаков преступления, предусмотренного ст. 303, ч. 3 УК РФ, со стороны следователя прокуратуры Ростовской области Загоруйко Д.А.Убедительно прошу зарегистрировать настоящее сообщение в книге учета сообщений о преступлениях и принять решение в порядке ст. 144 — 145 УПК РФ.
Заместитель главного редактора «Новой газеты»Соколов С.М.
