Мнение политолога:В РАСПАДЕ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА ЕСТЬ ЛИЧНЫЙ МОТИВ

Одним из результатов внешней политики президента является разрушение постсоветского пространства как сообщества стран во главе с Россией. Здесь Путин выступает как продолжатель и завершитель дела Ельцина, главного разрушителя СССР.

Процесс этого распада объективен (как объективны были процессы распада Российской империи и затем СССР). СНГ, третья и последняя форма организации пространства Российской империи, было основано на неустойчивом компромиссе между провозглашенной в 1991 г. независимостью новых государств и их слабостью, неуверенностью в себе, привычкой к подчинению Москве. Долгая жизнь ему не была суждена.Но российская власть, особенно в последние годы, сделала все, чтобы ускорить процесс распада. Она заставляет бывшие братские республики учиться жить без России, противостоять России, объединять усилия против России и искать друзей и покровителей помимо России. Оттолкнуть от России лукашенковскую Белоруссию было трудной задачей. Нашим она оказалась по плечу.Мотивация нашей внешней политики — очень сложная, как человеческая мотивация вообще. Людям свойственно стремиться к целям, исключающим друг друга. Так, мы стремились закрепить постсоветское пространство как пространство нашего доминирования, где Россия в новых формах сохраняет положение «старшего брата», и даже продлить жизнь советской иллюзорной идиллии семьи братских народов. Мы крайне болезненно и ревниво относимся к любым стремлениям создать на нашем пространстве какие-то союзы без нас и тем более — к стремлению войти в ЕС и НАТО.Но одновременно с желанием утвердить свою роль «старшего брата» у нас есть и стремление к территориальному расширению за счет «младших». Мы хотели бы иметь Крым или хотя бы Севастополь, хотели бы видеть Приднестровье, Южную Осетию и Абхазию в составе России. И стремление к доминированию, и стремление к расширению — стремления к силе, к самоутверждению. Но это — две совершенно разные формы самоутверждения, мешающие друг другу. Можно стремиться одновременно к тому, чтобы Приднестровье было нашим и чтобы Молдова не искала союзников на Западе и тем более не помышляла о союзе с Румынией. Но реализовать одновременно оба этих стремления невозможно.Наряду со стремлением к главенству и стремлением к расширению есть и третье важнейшее стремление, также противоречащее первым двум. Это просто стремление к деньгам. За империи и зоны влияния надо платить разными формами самоограничения, в том числе и экономического самоограничения, деньгами. Но денег жалко.В СССР массовое сознание и отчасти пропаганда объясняли наши экономические проблемы тем, что «мы всем помогаем», что на нашей шее сидит множество разных нахлебников. И одним из важнейших мотивов, по которым русские люди относительно спокойно отнеслись к распаду соцлагеря и СССР, было усиленно насаждавшееся ельцинской пропагандой представление, что мы платим за них громадные деньги, которые теперь достанутся нам. Сейчас Путин, полностью повторяя ельцинскую пропаганду 1990—1991 гг., приводит суммы (такие же сомнительные, как те, что приводил Ельцин), которые мы теряем от союза с Белоруссией. И очевидно, так же, как Ельцин, полагает, что Белоруссия «никуда не денется».Желание иметь империю или зону влияния, но не платить за них присутствовало всегда и было одним из важнейших причин разрушения СССР. Но в последнее время оно вновь вышло на первый план и разрушает то, что еще осталось от СССР.Это может показаться странным, ибо денег нам стало особенно жалко как раз тогда, когда их стало много. Вроде бы сейчас мы можем позволить себе субсидировать не только Белоруссию, но кого угодно. Как купающаяся в деньгах Саудовская Аравия строит мечети и субсидирует исламские движения по всему миру. Как США субсидируют своих союзников, а ЕС выделяет миллиарды на помощь своим новым и потенциальным членам. Но именно сейчас мы особенно не хотим платить. Почему?Все же вряд ли можно сказать, что жадность обуяла все общество. Я все время говорил: «мы». И действительно, указанные выше противоречивые стремления — общие, в разной степени и разных пропорциях присутствующие у подавляющего большинства. Любви, уважения, влияния и денег и для себя лично, и для своей страны хотят все. Но внешнюю политику осуществляют не все. У нас внешняя, да и любая политика определяется президентом, власть которого практически не ограничена и зависимость которого от общества скорее номинальная.Разумеется, президент — один из нас, и его сознание не может принципиально отличаться от массового. Но общие мотивы могут у него вступать в какую-то индивидуальную комбинацию, к ним могут добавляться какие-то чисто личные мотивы, и непосредственно определяет внешнеполитический курс именно эта сложная индивидуальная комбинация.Вообще денег жалко всем. Но жалобы, что «мы всем помогаем», — в значительной мере привычные и ритуальные. Белоруссию у нас любят, ей благодарны за «любовь и верность», и «средний русский» не очень-то жалеет для Белоруссии денег, которые все равно ему самому вряд ли достанутся. В отношении к Белоруссии в наших действиях последних лет больше личного, чем общественного. Запах нефтедолларов пьянит, но пьянит он прежде всего не массу простых людей, а тех, кто ближе к этим долларам.Путин — закрытый и контролирующий себя человек. Но периодически он, как это часто бывает с такими людьми, вдруг скажет что-то предельно откровенное. Такова, например, его знаменитая фраза о мальчике, вышедшем во враждебный двор, зажав конфетку в «потном кулачке». Здесь что-то очень глубокое, связанное с сугубо индивидуальными особенностями детства. Этого мальчика всю жизнь подавляли. Но после долгих лет власти и под влиянием запаха нефтедолларов самоконтроль теряется, и мальчик выходит наружу. Только в кулачке у него теперь нефть и газ. И есть головокружительное сознание, что их много и они нужны всем. А вокруг — тот же враждебный двор, где все хотят тебя обдурить или просто конфетку отнять.Великие и объективные процессы проходят через конкретных людей с конкретными индивидуальными мотивациями. И часто существует поразительное различие между этими конкретными мотивами и громадными следствиями совершенных под их влиянием действий.СССР был, в конечном счете, обречен. Но он бы мог еще жить, если бы не желание Ельцина отомстить не оценившему его в полной мере Горбачеву. Обречено и СНГ. Но и оно могло бы жить, если бы у нашего президента были иные воспоминания детства.

Дмитрий ФУРМАН, специально для «Новой»Автор — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института Европы РАН

Мнение психотерапевта:НАМИ ПРАВЯТ ЛЮДИ ИЗ ПОДВОРОТНИ. ОСТАЛЬНЫЕ ПРЯЧУТСЯ ПО НОРАМ

Мы пытаемся понять политическую ситуацию в стране и в мире, ощутить состояние общества, в котором живем, с большим или меньшим успехом судить о значимых событиях. И, конечно, мы знаем, что на все эти ситуации, состояния и события влияют характеры людей. Чаще всего характеры персон власти.

— Не столько даже характеры, — поправляет меня директор Института групповой и семейной психологии и психотерапии Леонид КРОЛЬ, — сколько те внутренние силы, что ведут нас и правят нами. Их характером не назовешь, так как они-то как раз его и определяют.— Можно ли классические строки: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» считать неким ключом к пониманию поведения политиков? Не соткано ли оно из «сора» детских обид и страхов, вины, комплексов?— Не то чтобы соткано и не только политиков. Но все это, безусловно, влияет на поведение людей.— «Сор» политика влияет на судьбы целых стран, а иногда и мира. Видите ли вы в сегодняшнем дне психобиографии, которые «надавили» так, что это ощущает большинство?— В дне сегодняшнем удивительно стертые фигуры. «Надавили» и давят до сих пор товарищи Ленин и Сталин. Первый вождь с детства был живым только внешне. Аутичный ребенок, понимающий формы происходящего и копирующий их, теряющий связь с их смыслом. Лишенный детства. Ни во что не умел играть. Как научиться без игр, без проб, без возможных ошибок? Повышенная серьезность скрывала растерянность. Замкнутый на себе и отгороженный от всех, он общался не с людьми, а с наскоро выдуманными призраками. Он, человек без быта, уничтожил фон ради изменения положения собственной фигуры. А что такое фон? Нечто неважное. Россыпь деталей, приравненных к мещанским, «не главное» — герань, слоники, случайные улыбки на улице. Когда теряется ощущение фона и его качество резко падает, наступает вырождение среды — вот как сейчас. И влияние «фигуры» резко возрастает.Фигуры в нашем телевизоре — замороженные продукты, марионетки, им нечем дышать. Глянец одних и тех же фигур, которые диктуют «как надо», выступают как бы картинками для подражания. Они вытесняют «просто мелочи» — индивидуальности, человеческие чувства.— Честно говоря, Леонид, никогда не сопоставляла Ленина с «заглянцованностью» сегодняшнего дня. Хотя в состоянии общества черты, о которых вы говорите как о ленинских — аутизм, бесформенность, утрата смыслов, — очевидны.— Как очевидна и мощь сталинского периода — в смысле прорыва сил пустоты. Космическое одиночество, ощущавшееся в детстве Сталиным, вело его всю жизнь к острому желанию, необходимости — избыть, выложить, понять хоть что-то в своих состояниях-приступах. Отсюда навязывание спрессованности и разобщенности всего — людей, их быта в коммуналках.— Вы хотите сказать, что мы сегодня где-то рядышком с этими вождями?— Я говорю сейчас о точках силы, об излучениях, которые формируют состояния и образы сегодняшнего дня.— Но согласитесь, что производное от матрицы ушло все-таки очень далеко.— Не далеко. Мы вернулись в 80-е годы. На месте программы «Время» сегодня все новостные блоки передач. Их не отличить друг от друга. Более того, есть четкое ощущение существования некой неписаной лицензии, декларирующей необходимость «неотличения». Все, что вырастает немножко в другую сторону, уж не говоря о том, что растет выше, — выпалывается.— Ну телевизор, понятно, скукожился. Зато есть интернет — в восьмидесятых такой отдушины не было.— Для многих сегодня интернет — это форма кухни 80-х. Люди здесь отсиживаются, болтают, радуются тому, что до этой кухни руки не доходят. Заводят ЖЖ, другие входят в блоги — это такое коммуникативное пространство маленьких норок. Сегодня масса газет и журналов выходят вовсе не для читателей, а для спонсоров и рекламодателей.Был такой анекдот в советские годы про заместителя министра, который читает что-то по бумажке на телевидении. И на замечание: «Надо обратиться к зрителям непосредственно», — отвечает, что зритель у него всего один — его министр. Это характерно для сегодняшнего состояния людей. И еще более характерен принцип «каждый лишний». Если образно говорить, мы наблюдаем с вами сегодня возвращение коммуналки. Косые взгляды, огораживания «машиномест» во дворе. Садизм эвакуаторов, объявление аварийными старых домов в центре и выселение жителей ради застройки дорогим жильем, обирание всех, кого можно, патрулями милиции — «старшими по квартире».О чем мечтали жители коммунальной квартиры? О светлом будущем, о том, чтобы освободилась комната в этой коммунальной квартире и ее бы можно было занять. И сегодня — чтоб выгнали с рынков этих, а тем не разрешили въезд в Москву. Это все признаки психологии коммуналки.— Но не мертвые же вожди снова завели нас сюда. Давайте вспомним то, с чего наш разговор начинался: с «сора», который поэта ведет к настоящим, «чистым» стихам, а нас, общество в целом, в норки, в кухни.— Правят люди из 80-х. Они пришли из подворотни, выбились, а теперь возвращаются в привычное. И всех ведут в подворотню и коммуналку. А что на манжетах записаны счета в швейцарских банках и под каким-то камнем ключ от виллы — дела не меняет. Можно заниматься глубинной психологией, проследить некие внутренние драйвы, отличительные частности персонажей. Но их отличают только частности.Никто из них не выбивается из сложившейся пустоты. Послушайте, как устроена речь у людей власти: не столько говорят, сколько ритуально произносят. Губы отдельно, глаза отдельно, а мимика и вообще не включается. Исключения есть, конечно. К примеру, господин Фрадков. Держится естественно, даже чуть застенчиво, без этой государственной уверенности по поводу или без. Считает себя неудавшимся художником. Тонкий, приятный человек с модуляциями настроений. Если надо препарировать лягушку, оторвать у мухи крылья — сделает это с неохотой, естественной брезгливостью и ничуть не мучая свою жертву сверх положенного. Во власти находится — со вздохом. Все знает, понимает и не говорит. Да и некому. Да и не спрашивают. Да и не для того брали…Все предсказуемы. Никто ничего не нарушит. Поэтому, кстати, на «кухнях» — в интернете — масса населения обсуждает тему: «есть зима или нет зимы». В блогах очень смешная политизация.— Это хорошо или плохо с точки зрения психотерапевта?— Что такое хорошо и что такое плохо — никто сегодня этого уже не знает. Да и не хотят знать. Мне кажется, что наблюдается уменьшение реальной жизни. Когда был подъем материализма — исчезла материя, так примерно говорил Пастернак. Есть виртуальная реальность — и есть реальность гламура. Люди не из телевизора и не с подиума как бы не существуют. И вся индустрия красоты повернута вектором к четверти населения, которая считает себя лучшей.Есть реальность богатства, но это тоже виртуальная вещь, поскольку сегодня каждый политик должен быть одновременно и предпринимателем, чтобы был капитал на всякий случай. Нет разделения — если ты имеешь, имей все: будь гламурным персонажем светской хроники, политиком, будь купцом, связывающим одно с другим, будь предпринимателем и будь рантье. Эти люди стараются жить так, чтобы ничего не отдавать другому. Это — еще одна цепь некой виртуализации общества.И, наконец, третья часть общества — это люди, в которых говорит какая-то надежда, но и эта часть не менее виртуальна. Здесь рефрен: «пускай живут дети». Или «доживем до пенсии», «будем пить водку…» и так далее — то есть уход из реальности еще куда-то…Вопрос: кто же остался? Да никого нет. Депрессивное марево, в котором плывут некие облака-призывы. Нацпроекты, оторванные от реальности. Программа «Время» беспрерывно говорит нам о том, как все налаживается. Чем это отличается от 80-х? Там тоже беспрерывно все налаживалось… Производились некие жесты, которые имитировали нам виртуальный эквивалент какой-то реальности. Никто даже и не ждал, что эти жесты будут подкреплены реальными действиями. Никто и не ждет. Люди ушли в норки…