Как на английском “жуют сопли” и “мочат в сортире”

Публичные политики иногда высказываются так, что профессиональные переводчики приходят в замешательство. Одна из нынешних трудностей, как кажется на непрофессиональный взгляд, — стилистически сниженные идиомы, близкие к жаргону. “Новая” попросила Павла Палажченко*, переводчика президента СССР Михаила Горбачева и министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе, предложить свой вариант перевода на английский тех фраз, которые нам показались наиболее трудными.

Тупить и лопушить – я думаю, это не наш девиз сегодня. И лузеров из нас делать не надо.

Соска имееет одно эээ один недостаток. Она иногда выплевывается. Когда уже чувствуешь, что этого уже нету, понимаешь. Или когда вырастет ребенок. Вот вы щас растете. Мы растем, правительство растет. С молочной смеси надо перейти на что-то другое. Когда достигнем уровня экономического и стратегического планирования, тогда бюджет перестанет существовать своей собственной жизнью. Но с течением времени, значит, организм-то требует эээ эээ по мере роста. И мир развивается, и тенденции. Ну, плюнет соску-то рано или поздно, или бутылку придется поставить. Раньше бы этот вопрос даже не возник бы. Потому что все делилось бы на уровне соски и младенца…

Вот мы себя мобилизовали неделю назад на энергосбережение. Иначе мы от либерализации получим хвостик от морковки. А то можно и хвостик потерять — и от морковки, и собственный.

Удвоение ВВП… кто-то… не кто-то, а президент дал нам этот интегральный показатель, который позволяет копнуть на два штыка вниз. А мы прогнозами щупаем, щупаем, но удвоения ВВП нет… Надо щупать так, чтобы результат был и дети появились.

Мужики сачкуют, просто не хотят работать! Работать не хотят! (на вопрос о лидерах-женщинах и кандидатках на высший пост в других государствах)

Мы будем преследовать террористов везде, где бы они ни находились, в аэропорту — в аэропорту… Если мы найдем их, вы уж меня извините, в туалете — и в сортире замочим, в конце концов.

Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши.

Мы не убеждены, что будем замораживать счета, но вы замучаетесь пыль глотать, бегая по судам, пытаясь разморозить эти средства.

Почему у нас так не получается (как в ЕС)? Потому что, извиняюсь, всё сопли жуем и политиканствуем.

Если бы у бабушки были другие, определенные половые признаки, она была бы дедушкой.

Комментарий Павла Палажченко:

— Некоторые из этих фраз были мне известны, некоторые нет. Я попытался дать перевод, максимально приближенный к синхронному, но не уверен, что в кабинке переводчика у меня бы и это получилось. Ведь обычно я сразу же воспроизвожу слова, а не ход мыслей. В этом смысле эксперимент, который вы предложили, — не совсем чистый: в случае уже известных мне фраз уже нет эффекта неожиданности, а именно из-за него возникают трудности. Но я постарался вспомнить то, что действительно сразу пришло в голову, когда я это услышал.

Знающий разберется и увидит, что хотя некоторые варианты слегка “нейтрализованы” и, естественно, грамматически подкорректированы (переводчик не должен воспроизводить чисто грамматические оговорки и шероховатости), эти переводы скорее всего не вызвали бы сбоя в коммуникации. А именно это — главное в переводе.

Большая трудность в работе с такими высказываниями возникает тогда, когда не совсем понимаешь или совсем не понимаешь, что они значат. Я, в частности, не уверен, что правильно понимаю смысл выражений “тупить и лопушить” и “сопли жевать”. Но я не уверен, что даже автор может объяснить, что имелось в виду в этих случаях. Предположительно они значат “делать вид, что мы (или кто-то) тупее или глупее, чем есть” и “вести себя как сопливые дети” (возможно также, “сентиментальничать” или “терять время”). Поэтому “тупить и лопушить” я перевел как “playing dumb” (через сочетание “тупой человек”). Это означает “делать вид, что я совсем тупой”. Для выражения “сопли жуем” я привожу перевод “we are like suckers”, то есть “мы как сопляки”. Слово “в сортире” я перевел как “in a toilet, in an outhouse”. Есть слова и погрубее, но в этом случае — второе слово стилистически более сниженное, чем просто “туалет”. “Замучаетесь пыль глотать, бегая по судам, пытаясь разморозить…”, конечно, я немножко “нейтрализую”, говоря “бегая до полусмерти, упрашивая разморозить”.

Жаргон — русский и английский — вообще не самая сильная моя сторона как лингвиста, что в наше время большой недостаток. Так что вполне возможно, что я в каких-то случаях “не попал”. Но когда смысл не совсем ясен, переводчик вынужден говорить что-то в том же ключе. Путь рискованный, но другого нет.

*Справка “Новой”

В октябре 1986 года Павел Палажченко входил в состав команды сотрудников при советской делегации на переговорах в Рейкьявике, задача которой заключалась в разъяснении иностранцам новой политики СССР. Автор популярных среди переводчиков книг по практике перевода, в частности, книги “Мой несистематический словарь” (издательство “Р.Валент”). В настоящее время — руководитель отдела международных связей “Горбачев-фонда”.