От редакции

Все нас спрашивают: связано ли убийство Анны Политковской с подготовкой ею материала о пытках, который она анонсировала на радиостанции «Свобода» в четверг, 5 октября, за день до смерти. Сегодня на этой полосе мы публикуем фрагменты двух материалов, не законченных нашим обозревателем. Первый — текст со свидетельством из первых уст о применении пыток, подтвержденных данными медиков. Второй — снимки на полосе — основа для другого, несуществующего текста. На диске, который оказался у Политковской (мы просим откликнуться человека, который ей передал видеозапись), — пытки неизвестных граждан. Съемку осуществляли сами палачи. По предположению — сотрудники одной из чеченских силовых структур.

Передо мной каждый день — десятки папок. Это копии материалов уголовных дел людей, сидящих у нас за «терроризм» или пока еще находящихся под следствием.

Почему слово «терроризм» тут в кавычках? Потому, что подавляющее большинство этих людей — назначенные террористы. И эта практика «назначения в террористы» не просто вытеснила к 2006 году какую-либо истинную антитеррористическую борьбу, она сама по себе стала воспроизводить желающих мстить — потенциальных террористов. Когда прокуратура и суды работают не ради закона и наказания виноватых, а на политический заказ и в погоне за приятной Кремлю антитеррористической отчетностью, уголовные дела пекутся как блины.

Конвейер «организации чистосердечных признаний» отлично обеспечивает хорошие показатели «борьбы с терроризмом» на Северном Кавказе.

Вот что написали мне матери группы осужденных молодых чеченцев: «…По сути, эти исправительные колонии превратились в концлагеря для чеченских осужденных. Они подвергаются дискриминации на национальной почве. Из одиночных камер и штрафных изоляторов их не выпускают. Большинство, или почти все, осуждены по сфабрикованным «делам», без базы доказательств. Находясь в жестоких условиях, подвергаясь унижениям человеческих достоинств, у них вырабатывается ненависть ко всему. Ведь это целая армия, которая вернется к нам с испорченными судьбами, с испорченными понятиями…».

Честно: я боюсь их ненависти. Боюсь потому, что она выйдет из берегов. Рано или поздно. И крайними станут все, а вовсе не те следователи, которые их пытали. Дела «назначенных в террористы» — это то поле, где лоб в лоб сталкиваются два идеологических подхода к тому, что происходит в зоне «контртеррористической операции на Северном Кавказе»: мы законом боремся с беззаконием? Или мы лупим «нашим» беззаконием по «их»?

Сталкиваются, обеспечивая искру и в настоящем, и в будущем. Результат такого «назначения в террористы» — рост числа не желающих с этим мириться.

Недавно Украина выдала по российскому запросу некоего Беслана Гадаева, чеченца, его арестовали в начале августа при проверке документов в Крыму, где он жил на правах вынужденного переселенца. Вот строки из его письма от 29 августа:

«…После того как меня экстрадировали с Украины в Грозный, меня завели в кабинет и сразу же спросили, убивал ли я людей из семейства Салиховых, Анзора и его друга, русского «камазиста»? Я поклялся, что никого я не убивал и ничью кровь не проливал, ни русского, ни чеченца. Они сказали утвердительно: «Нет, ты убивал». Я опять стал это отрицать. После того как я ответил им второй раз, что я никого не убивал, они сразу же стали меня бить. Сначала меня два раза ударили кулаком в область правого глаза. Пока я приходил в себя после этих ударов, они скрутили меня и нацепили на меня наручники спереди, и между ногами сбоку просунули трубу, для того чтобы я не смог шевелить руками, хоть я и был в наручниках. Затем они взяли меня, а точнее, эту трубу за концы, которая была закреплена на мне, и подвесили меня на близстоящие две тумбочки, высотой примерно с 1 метр.

Сразу же после того, как они меня подвесили, они стали прикреплять на мизинцы рук провода. Пару секунд спустя меня начали бить током и одновременно били меня резиновыми дубинками, куда только могли. Не выдержав боли, я стал кричать, произнося имя Всевышнего, моля их прекратить это. В ответ на это, чтобы не слышать и не слушать, как я кричу, они надели мне на голову черный пакет.

Сколько это продолжалось, точно не помню, но я стал терять сознание от боли. Увидев, что я теряю сознание, сняли с меня пакет и спросили, буду ли я говорить. Я ответил, что буду, хотя не знал, о чем им говорить. Я так ответил, чтобы хотя бы на время избавиться от пытки.

Затем они сняли меня с подвесного состояния, сняли трубу и швырнули меня на пол. Сказали: «Говори». В ответ на это я сказал, что мне нечего им говорить. На мои слова они ответили мне тем, что ударили меня той же трубой, на которой меня подвешивали, в район того же правого глаза. От этих ударов я упал на бок и почти в бессознательном состоянии ощущал, как они стали бить меня куда попало. …Меня снова подвесили и повторили то же самое, что и до этого. Сколько это продолжалось, я не помню, меня снова и снова обливали водой.

На следующий день они меня искупали, мазали на лицо и по телу что-то. Примерно в обеденное время ко мне зашел оперативный работник в гражданке и сказал, что пришли журналисты и что мне надо будет взять на себя три убийства и разбой, пригрозив тем, что, если я не соглашусь, они все повторят, а также опустят меня, применив ко мне издевательство сексуального характера. Я согласился. После того как я дал интервью журналистам, они, также пригрозив этим же издевательством, заставили меня дать показания, что все те побои, которые я получил от них, которые они мне нанесли, я получил якобы при попытке к бегству…».

Адвокат Заур Закриев, осуществляющий защиту Беслана Гадаева, заявил сотрудникам ПЦ «Мемориал», что на территории РОВД Грозненского (сельского) района в отношении его подзащитного применялось физическое и психологическое насилие. Как следует из заявления адвоката, его подзащитный фактически признался в совершении разбойного нападения в 2004 году на сотрудников правоохранительных органов. Однако сотрудники РОВД Грозненского (сельского) района решили получить от него еще показания в ряде не совершенных им преступлений в с. Старые Атаги Грозненского (сельского) района ЧР.

По словам адвоката, от применения жестокого насилия в отношении подзащитного на его теле имеются видимые телесные повреждения. В медчасти СИЗО-1 г. Грозный, где в настоящее время находится Б. Гадаев [обвиняется по ст. 209 УК РФ («Бандитизм»)], был составлен акт медицинского освидетельствования, в котором зафиксированы многочисленные побои, телесные повреждения в виде рубцов, ссадин, кровоподтеков, сломанные ребра, а также жалобы на внутренние органы.

По всем грубым нарушениям прав человека адвокат З. Закриев направил жалобы в прокуратуру Чеченской Республики.<…>

P.S. Здесь материал Политковской обрывается. Он не закончен. Какие эпизоды остались за пределами текста — редакция выясняет.

Один из последних видеоматериалов, полученных Анной Политковской

На видео: предположительно сотрудники одной из чеченских силовых структур захватили и пытают двух молодых мужчин. Один из захваченных сидит в автомашине, истекая кровью (виден нож, торчащий в области уха жертвы). Другой, судя по всему, выкинут из машины на асфальт. Самих палачей не видно, слышна лишь чеченская речь (мелхийский диалект), которая перемежается матом.

Дословный текст:

«— Путин сказал: «смотрите», говорит, «со всех сторон…».

— Он еще соображает! (Обращается к жертве пренебрежительно в женском роде.) Эта никак не умрет, <…> бл… Козел, блин… Пед… ст, е…й. Гляньте, какой красивый. Мучаюсь, когда тебя не вижу.

— Дыши, братан, дыши, б… Ради бога, говорю я тебе, говорю…

— Готовый, а? Он готов?

— Да, готов.

— Мы уходим… ко мне!

— Эй, хватайте <…>, займите позицию, займите позицию, хорошенько под наблюдение возьмите прилегающую местность.»