На 16 сентября в Туруханском районе Красноярского края была намечена презентация «Сталинлэнда» — туристического центра памяти «отца народов». За рождением идеи и ее реализацией «Новая» пристально наблюдала (см. № 93 за 2005 год и № 42). Но открытие сталинского парка не состоялось. Замысел коммерсанта Михаила Пономарева не оценили — на статую Иосифа Сталина, установленную три недели назад, накинули петлей трос и трактором сдернули с постамента. Бетонный истукан рассыпался.

Четверо мужиков-ниспровергателей благодарности не ждут — остались безвестны. Возможно, до этого они помогали памятник возводить. Пономарев рассказывает, что бетон ему замешивали потомки репрессированных.

Красноярские сталинисты подняли было шум, но тут же вдруг затихли. Чтобы понять подоплеку всех этих странностей, напомню предысторию.

Итак, здесь, в Курейке, Сталин отбывал ссылку при царском режиме. В 1937 году комендант Управления Норильскстроя прибыл сюда для осмотра избушки-зимовейки, где жил вождь. Он занимал часть дома, над ней и возвели деревянный футляр-«оберег» от ненастья. Спустя несколько лет этот павильон разобрали и перевезли на две версты ниже по течению Енисея, где силами норильских политкаторжан начали возводить монументальный пантеон.

Размеры его составляли 21 на 21 метр, верхняя точка фасада находилась на высоте 13 метров. Металлический каркас был обшит лиственничными пластинами и оштукатурен под красный гранит. Витражи, бархат, золоченая лепнина, дубовый паркет, глубокие кресла вдоль стен. Неяркое мягкое освещение, отражающееся от небесно-голубого свода купола, имитировало полярное сияние. И в центре на толстом слое речного песка — скромная избушка, обнесенная малиновым бархатным шнуром.

Перед пантеоном и высилась 10-метровая статуя генералиссимуса, на поклон к которой вели всех «организованных пассажиров», проплывавших мимо по Енисею. Все суда делали тут обязательную двухчасовую остановку.

Судя по архивным документам, заключенным архитекторам, участвовавшим в закрытом тендере на эскизный проект сталинского дома-музея, приказом по Норильскому комбинату НКВД СССР пошили по суконному костюму. И премировали: суммы у зэков колебались от 150 до 250 рублей, у вольнонаемных — от 1000 до 2000. Отличившимся каторжанам выдали продуктов на 100 рублей.

При Никите Хрущеве пантеон закрыли, статую утянули на дно Енисея. Летом 1995 года таежные пожары практически уничтожили пантеон.

И вот в прошлом году депутат краевого Заксобрания Олег Пащенко и председатель местного Революционно-патриотического союза Константин Литвинов выступили с предложением создать фонд и организовать экспедицию по подъему затопленного памятника и установлению его на прежнем месте. Бесперспективность этой затеи вскоре стала ясна, и спустя несколько месяцев появился бизнесмен из Светлогорска (это недалеко от Курейки) Пономарев — его фигура должна была означать, что за проектом восстановления сталинского пантеона нет никакой политики, одна коммерция. А продвигать идею взялся брат Олега Пащенко Евгений Пащенко. Он же — советник губернатора Александра Хлопонина. У публики складывалось впечатление, будто проект одобрен самим Хлопониным, не раз говорившим о своей мечте привлечь в край побольше туристов.

Однако и глава Туруханского района Симона Юрченко вынашивала замысел открытия в Курейке музея. И если рассматривать происходящее сегодня в этом страшном месте в тех терминах, какими пользуются чиновники и бизнесмены, возник рядовой спор хозяйствующих субъектов. Естественно, Юрченко победила, дав распоряжение снести статую, установленную без ее разрешения. Таким образом, братья Пащенко оказались в двусмысленном положении — понятно, что Юрченко действовала с одобрения руководителей края.

Не шумят, как это обычно случалось, сталинисты еще и потому, что уж слишком карикатурным вышел Сталин у скульптора Юрия Дроздова. Хотя он делал копию с фотографий прежнего памятника, на исторической подлинник новодел не похож нисколько. Было: строгий вождь в полный рост, одну руку заложил за борт шинели, в другой — газета. Стало: испуганный старик в халате, с печатью умственной неполноценности на лице, в руке — смятая шапка.

Красноярским руководителям общества «Мемориал», и потомкам репрессированных с кем я разговаривал, происходящее кажется зловещим знаком, они считают это частью масштабной работы по восстановлению «доброго имени». Однако фокус в том, что у сегодняшнего мелковатого чиновничества и бизнеса это не получается. Они не способны воскресить даже этот отдельно взятый величественный имперский пантеон. Получается шарж.