— Представьте, я не имею права даже знать, где он находится! В чем Олег-то провинился? В том, что чудом выжил, когда пьяный офицер на них с Димой накинулся? — Людмила Степановна Шемерда плачет. Мы говорим по телефону. На том конце провода — Сыктывкар, квартира Пантелеевых — того самого Димы Пантелеева, который погиб в начале августа в подмосковных Луховицах, в железнодорожных войсках, в в/ч 32386, а Олег Шемерда — главный свидетель убийства.

Дима и Олег познакомились на сборном пункте, в родном Сыктывкаре, дальше случайно оказались в одной части и очень там подружились. Держались рядышком, страховали, помогали. Два года их армии заканчивались в этом ноябре, вот-вот.

— Мы знали, что все неблагополучно в части, — рассказывает тетя Димы Пантелеева Тамара Александровна Мингалева. — Что ротный — они его в письмах «толстым офицером» называли — постоянно деньги вымогает. И мы посылали — только бы не били. В последний раз — в конце июля, как раз на Димин день рождения. Но Дима деньги так и не получал, как потом выяснилось…

Все нынешнее лето ротный капитан Никифоров отправлял Диму и Олега на поденные работы в местный лесхоз. Утром — туда, вечером — обратно в часть. Кто за их труд деньги получал, неизвестно (следствием не установлено), хотя предположить можно, мы не дети малые.

4 августа все было то же самое, только ротный был пьян, в части приступили к празднованию Дня железнодорожника. Когда солдаты вернулись с поденщины, Никифоров вызвал Шемерду и Пантелеева в свой служебный кабинет и прямо там стал их избивать. Сначала — Шемерду. От удара — можно представить, какой силы он был — Олег выбил собой дверь кабинета, пролетел коридорчик и упал без сознания уже на пол в канцелярии.

Это-то и спасло ему жизнь. Озверевший капитан не стал бегать за солдатом Шемердой, он крикнул в распахнутую дверь, чтобы принесли ведро воды и окатили Олега. Приказание было исполнено, и, когда солдат очнулся, застал своего друга Диму уже без сознания. Дима Пантелеев впал в кому и, не приходя в сознание, скончался на рассвете 8 августа в районной больнице Луховиц. У него зафиксировали отек мозга вследствие множественных ушибов, открытую черепно-мозговую травму, переломы нижней челюсти…

— Мы очень простые люди, — продолжает рассказ Тамара Александровна, тетя погибшего. — Мама Димы — маляр-штукатур, я работаю в соцзащите. Как же над нами издевались в части!.. Видно было, в каком состоянии мама, она и до сих пор не в себе — вот рядом со мной сидит, а говорить не может… Дима был один у Тани. (Татьяна Дмитриевна Пантелеева — мама Димы. — А.П.) Вместо сочувствия со стороны офицеров мы встретили полное безразличие к нашему горю — и это со стороны тех, кто виноват в смерти Димы. Увидеть его нам дали только дома, перед похоронами — 11 августа, с заключением судмедэкспертизы ознакомиться не разрешают, следователь, который ведет дело (В. Репан, следователь Коломенской гарнизонной прокуратуры. — А.П.), намекает на то, что Дима был больной, и поэтому так получилось… Как — больной? В армию брали — был здоров, убили — значит, страдал заболеваниями?.. Мы собрали все справки, амбулаторную карту взяли в поликлинике — ничего там нет, никаких болезней… К чему они клонят? Неужели оправдают убийцу?

О том, что случилось с Димой и Олегом, Людмила Степановна Шемерда, мама выжившего солдата, узнала от родных Димы Пантелеева, когда ее позвали на похороны. Из части ей вообще никто ничего не сообщил.

— Я поехала в Луховицы, — рассказывает мама Олега. — А сына нигде нет. Первое, что сказал командир части, никогда этого не забуду: «Меня из-за ваших сыновей из отпуска вызвали!». Такой недовольный был. А нам что делать? В прокуратуре говорят: мы Олега скрываем, уже в третью часть переводим.

— А зачем это делают? Вам понятно?

— Объяснили, что за ним охотятся братья капитана Никифорова, они тоже офицеры. Но тут какая-то ерунда: если офицеры охотятся, почему их не задержат? Вместо этого моего сына неизвестно где держат на положении заложника… В прокуратуре мне сказали: «Вы не должны знать, где он, ради его же безопасности». Но я потребовала хотя бы встречи с сыном, я хотела знать, что он жив, и после долгих просьб мне такую встречу разрешили, но только в присутствии прокурора. Мы не имели права говорить наедине.

— Разве его в чем-то обвиняют? Он же не под арестом?

— Нет, конечно. Он вроде бы потерпевший. Причем и морально — друга убили. И физически. И еще — главный свидетель.

Людмила Степановна описывает физическое и моральное состояние Олега на этой короткой поднадзорной встрече как катастрофическое.

— Я просто ужаснулась. Иссохший весь, бледный, нервный, поникший. Он мне сказал: плохо ему, возили в Москву, куда — не знает, там врач поставил диагноз: гематома теменно-височной доли головного мозга. Но никаких лекарств не получает, и я даже не знаю, куда мне можно позвонить, чтобы узнать, жив ли он, в каком состоянии!

Добавить к этой истории пока совершенно нечего, кроме того, что в Коломенской гарнизонной прокуратуре, действительно, категорически отказываются комментировать как дело, возбужденное против капитана Никифорова, так и поведение братьев обвиняемого в убийстве офицера, не хотят рассказывать, где находится солдат Шемерда, что с ним происходит, каков его статус и кто его лечит.

Все это — странная позиция, от которой мороз по коже: что творят с главным свидетелем за неприступными железными воротами с нарисованными красными звездами? Какие собственные показания подпишет этот главный свидетель обвинения? Что зафиксирует следствие?

Очевидно, что военное ведомство сейчас сильно кумекает над легендой, которая позволит вывести офицера из-под удара хотя бы частично: уроки «дела Сычева» явно изучены в Минобороны, и там не желают, чтобы повторялись «ошибки», допущенные в Челябинске.

Действительно, почему бы не представить все так, что Никифоров ударил эдак не сильно, чуть-чуть, а все остальное доделали «наследственные болезни» Димы Пантелеева? Попытки совершить такую метаморфозу в истории мучений солдата Андрея Сычева предпринимались множество раз — и все ради того, чтобы министр обороны имел полное право сваливать преступления в армии исключительно на «плохой народ» — слабый здоровьем, умом и образованием солдатский контингент, приходящий в части исключительно для того, чтобы выпить и подраться.

Сейчас для такого легендирования в деле о гибели Димы Пантелеева — только и время: Дима в могиле, семья в шоке, заключение судмедэкспертизы им не выдали, Татьяна Дмитриевна Пантелеева не в состоянии его выдрать — значит, кромсай, как хочешь, а главный свидетель с гематомой мозга в абсолютном твоем распоряжении… При такой схеме все укладывается в логический ряд. Других оправданий тому, чтобы скрывать Олега Шемерду от его мамы и запрещать им даже разговоры наедине, быть просто не может.

Редакция благодарит фонд «Право матери» за помощь, оказанную при подготовке материала.