Жанр: антиутопия-буфф.

Про что: про день опричника, вестимо — и в обобщающем смысле (типа «времена негодяев»), и в буквальном. Утречком 2028 года опричник государев Андрей Комяга просыпается с тяжкого бодуна в своей усадьбе под Москвой (будит его мобило со специфическим рингтоном — «удар кнута — вскрик, снова удар — стон, третий удар — хрип», и, ясное дело, писано все это не на синтезаторе). Похмеляется стаканчиком прозрачной. Садится в свой красный «мерин» (сделанный в Китае, как и вообще вся техника в этом дивном новом мире) со сменной (каждый день новая) собачьей головой. И под душеполезные напевы радио «Русь» едет выкорчевывать крамолу. И выкорчевывает, с привычным для сорокинских романов веселым абсурдистским садизмом. Понеслось: групповое, по уставу положено, изнасилование жены (пардон, уже вдовы) свежеказненного боярина, думушки государственные, оргии, и снова думушки, порка проштрафившегося литератора (привет «Идущим вместе»), и опять думушки, наркотические трипы (опричники воображают себя семиглавым зверем огненным и летят в таком виде за океан жечь безбожную Америку), и думушки по новой, лихая молодецкая забава с дрелями под напев «Давай сверлить друг другу ноги» (сверлят), и думушки же…

Подумать есть о чем: сорокинская Россия-2028 с наново побеленным Кремлем отгородилась от Европы Западной стеной, а от Азии Южной — живет за счет «трубы» (привет «энергетической сверхдержаве») и транзита китайских товаров, шикарно жирует на верхах (усадебки, «мерины», джакузи и прочая рублево-успенская благодать) и скромно, понизу (продукты все отечественные, родимые, никакого поганого импорта), занимается деятельным самоистреблением и говорит на новоязе, перегнанном из древнерусского.

Чем ценно: ну, не этим самым «веселым абсурдистским садизмом» — тут публику нечем уже удивить, да и сам Сорокин перебрал, кажется, все его виды… А чем? Можно было бы сказать, что языковыми играми — стилизация и реконструкция (а когда надо — деконструкция) речи всегда удаются Сорокину на славу, слухом писателя-пересмешника Бог не обидел. Можно — что политической памфлетностью; эсхатологическая политпрогностика, писание антиутопий ближнего прицела стало, кажется, самым трендовым занятием русских сочинителей: Доренко — с «2008», Славникова — с «2017», Дмитрий Быков — с только что выпущенным «ЖД»…

Собственно, на идеологическом уровне во всех этих текстах, включая сорокинский, есть нечто общее, невзирая на тотальное вроде бы несходство авторских стилей и мировоззрений. Все они так или иначе о цикличной сущности русской истории, которая вечно ходит по одному «кругу, выложенному граблями», вечно повторяется — и фарс, в который неизбежно превращается очередной повтор, отлично может быть одновременно и трагедией: широкая родная натура легко вмещает и то, и другое.

Сорокин, человек неглупый и циничный, вволю поиздевался и над отечественной логоцентричностью: в его России-2028 язык и предмет неустанных охранительных забот (которые привычно принимают форму физических репрессий), и инструмент властной трансформации реальности, насильственного погружения в «счастливое прошлое».

В принципе это неплохая догадка — что русская культура с ее неслабым элементом «садомазо» есть не только следствие, но и средство, механизм для вечного хождения по историческому кругу. И вообще в «Дне опричника» немало точных наблюдений и мрачно-уморительных моментов. Одно подводит — впрочем, как и во всех сорокинских вещах крупнее рассказа: занудство. У писателя В.С. вроде бы неплохое чувство юмора, но нельзя даже самый меткий и смешной анекдот рассказывать полчаса. Кто угодно начнет позевывать. Из «Дня опричника» получился бы именно что хороший рассказ — а роман (ну ладно, на деле — повесть) получается… так себе. Да к тому же и рассказ такой уже был написан — «Попугайчик» Виктора Ерофеева. Были там и кровавая опричная цикличность, и культурное «садомазо»… Все, в общем, было. Только короче и раньше.