Издательский дом «Коммерсантъ» за этот год дважды менял структуру собственности. Сначала Борис Березовский передал свои 50% акций давнему партнеру Бадри Патаркацишвили, и уж затем тот договорился о продаже ИД Алишеру УСМАНОВУ. Усманов — глава дочерней компании «Газпрома» «Газпроминвестхолдинг» и совладелец холдинга «Металлоинвест», работающего в горно-добывающей промышленности и черной металлургии и имеющего активы в тяжелом машиностроении. Главой «Металлоинвеста», кстати, некоторое время назад был также не чуждый рынку СМИ (экc-гендиректор и совладелец ТВС) Олег Киселев. Но сейчас Олег Киселев разыскивается Генпрокуратурой, права на бренд «Металлоинвеста» перекуплены, а Алишер Усманов дает интервью «Новой».

— Если позволите, первый вопрос: зачем? Зачем вам «Коммерсантъ»?

— Не понимаю вопроса. Кто владелец «Новой газеты»? Вы помните?

— Да. Как было недавно объявлено, помимо коллектива — Александр Лебедев и Михаил Горбачев.

— Зачем им «Новая газета»? Посмотрите, какой корректный вопрос вы задаете, коллега уже мой! Я понимаю, если бы вы мне задали вопрос: «Правда ли, что вы взяли?». Да, мог бы я сказать: я приобрел издательский дом «Коммерсантъ». А «зачем»? С точки зрения философической это вопрос, который затрагивает мою давнюю любовь ко всему творческому, к творческому процессу. Я всегда любил «Коммерсантъ». И в тот момент, когда была возможность приобрести этот актив по цене, которая является, на мой взгляд, адекватной и рыночной, я взял.

— То есть из любви к творчеству?

— Здесь три составляющие. Кроме названной, этот бизнес может развиваться, на нем можно делать прибыль. Одновременно было бы лукавством говорить, что владение одним из лучших издательских домов Российской Федерации не является имиджевым приобретением. Это — престиж. Газета «Коммерсантъ» для любого бизнесмена как владение и как актив престижна. То есть и содержание самого бизнес-проекта, и сопутствующие ему вещи присутствуют.

— Сейчас очень много разговоров о том, за сколько вы его купили…

— Я его не купил за ту сумму, что говорят, но и не купил очень низко, как хотел. Стоимость — в районе 200 млн долларов, включая недвижимость.

— Мне-то этот вопрос не кажется настолько важным, но уж коли кого-то из читателей это может заинтересовать, я об этом спросила. Мне кажется более важным факт перехода не просто издания, а явления в целом в руки другого собственника. И меня больше интересует тенденция — появление нового класса владельцев СМИ. Это очень крупные бизнесмены, миллиардеры, из так называемого «списка Forbes», те, кто никогда «московскими» СМИ не интересовался (региональные СМИ, конечно, есть у множества крупных бизнесменов — в регионах присутствия их бизнеса). Начал это дело металлург Владимир Лисин, создав газету «Газета». Недавно металлург Искандер Махмудов со своим партнером приобрели акции ИД Родионова. Такие крупные компании, как «Северсталь» Алексея Мордашева и «Сургутнефтегаз» во главе с Владимиром Богдановым, стали владельцами пакетов акций канала REN ТВ. Теперь появились и вы — ну очень серьезный бизнесмен, тоже из металлургии…

— Я в основном занимаюсь финансовыми операциями. Первая любовь — на всю жизнь: это акции металлургических компаний…

— …Но что это за тенденция? Как вы объясняете себе действия ваших коллег?

— Элементарно. Те, кто начинал десять лет назад, сегодня фиксируют свои доходы и переводят в другой, диверсифицированный огромный мир инвестиционных возможностей в нашей стране. А мы приходим, наоборот, к тем, кто в этом мире еще не пробовал данную стезю, данную форму вложений. Нам это интересно, они это уже преодолели, прошли в силу разных причин: одни — в силу несостоявшегося проекта, другие — из-за того, что использовали проекты не в тех целях, в которых СМИ должны использоваться в бизнесе. Третьи, наверное, потому, что хотели зафиксировать доход, так как им это практически стоило гораздо меньше, чем они потом отдали. Как всегда, это — нормальная жизнь, на мой взгляд, которая будет продолжаться и после нас тоже.

— Да, но СМИ — это очень сложный бизнес (особенно это касается общественно-политических газет, которые очень редко бывают доходными). И в этой связи возникает вопрос о политической составляющей таких приобретений, ведь в России в последние годы приобретение СМИ было политически мотивированным.

— Не всегда. Наоборот, раньше приобретение СМИ рождало амбиции у владельцев быть политическими маркетмейкерами. У меня такого желания нет. Я хочу развивать это как интересный, красивый и очень творческий бизнес. Попробовать хочу.

— Тем не менее даже нынешний главный редактор «Коммерсанта» — Владислав Бородулин — в интервью радио «Свобода» говорит, что существует некая «презумпция о преобладании политических интересов, не только коммерческих», «презумпция того, что человек пришел с какими-то политическими задачами в издательский дом». Речь идет, конечно, о самом «Коммерсанте». Его продавали как минимум полгода. И так неожиданно возникла ваша персона в качестве собственника. Как долго вы занимались переговорами?

— Буквально неделю.

— А почему раньше не приходила эта идея?

— Почему не приходила? Я давно слежу за «Коммерсантом», но не приходила, потому что никто не продавал.

— Тем не менее Бадри Шалвович Патаркацишвили уже давно об этом говорил — что готов продать.

— Три месяца назад всего он впервые об этом сказал.

— Да-да, о том, «почему грузин еврейского происхождения должен один строить демократию в России». Мне интересно, в отличие от него, владея «Коммерсантом», вы готовы гарантировать свободу слова? С учетом, конечно, другой, простите, национальности.

— Мы, в отличие от кавказских людей, люди безропотные — спокойные азиаты; свободу слова в России есть кому защищать, есть кому развивать, в том числе «Коммерсанту». Нет, я не хочу быть никаким эксклюзивом, ни в каком виде.

— А как вы ощущаете — свобода слова в России сужается? Или, на ваш взгляд, это только политические разговоры?

— Что такое свобода слова? Кому-то запретили говорить? Было такое? Вот вам, например? Вы вот задаете вопросы, которые мне абсолютно не нравятся, а я на них отвечаю. Шучу. Но кого-то посадили за свободу слова? Я считаю, что в нашей стране свобода слова упорядочивается. Есть разные точки зрения на развитие свободы слова в обществе. И они, как всегда, находятся в противоречии друг с другом (как вопросы о том, есть ли жизнь на Марсе или нет жизни на Марсе) — в условиях государства, которое является своего рода ограничителем любых свобод, аппаратом — благодаря каким-то принятым законам. Да что говорить? Это далеко идущий спор, который, наверное, найдет свое разрешение, но, наверное, не при нашей жизни.

— Да, но те люди, которые считают, что пространство для свободы слова уменьшается, говорят о том, что это целый процесс, начавшийся в 2001 году, когда государство преследовало НТВ.

— А я не думаю, что НТВ было рупором свободных слов. НТВ было рупором владельца. В то время использовать свои СМИ в качестве своего рупора было нормальным. Сегодня государство считает это недопустимым. В этом — борьба.

— Хорошо, вы с этой оценкой не согласны и, конечно, имеете на это право…

— Я категорически с этим не согласен! Почему критерии свободы слова того или иного человека должны быть истиной в последней инстанции? Вот, например, свобода слова в гламурных изданиях вам очень нравится? Или свобода слова желтой прессы, которая сейчас выходит тысячами экземпляров? А свобода слова, я извиняюсь, в порно, которое сегодня на всех углах продается? Это тоже нормальная свобода слова?

— Кстати, есть такая идея — о том, что мужские гламурные журналы сейчас можно считать наиболее свободными, потому что они могут критиковать президента или даже карикатуры на него рисовать.

— Вот именно! Обратите внимание! Я понимаю, что подоплека — это главный человек страны. Но это для меня не является критерием свободы слова. Свобода слова — это когда ты можешь сказать все, что хочешь. И тебе за это как минимум не дадут по голове.

— А ваша газета как должна себя вести?

— Пусть она сначала станет моей, а потом я буду думать, как себя позиционировать в обществе в новом качестве.

— Вы не согласны с оценкой событий 2001 года, но существует такой факт, почти медицинский — монопольное присутствие государства на рынке федерального телевидения.

— А может, это государственные каналы стали лучше работать, чем частные? Кто мешает тем частным, которые имеют те же частоты, я извиняюсь, работать лучше, чем Первый? Вложите больше денег, как государство вкладывает в свои каналы! И второе. Очень красиво же на эти вопросы на мировом конгрессе прессы ответил президент — о том, сколько государственных каналов и сколько частных. Пусть все частные каналы консолидируются, и тогда у них будет столько ресурсов, как у государства!

— Да, но почти все федеральные каналы — государственные.

— А СТС и REN ТВ?

— Я имею в виду каналы с общественно-политическим вещанием.

— Пусть СТС станет не развлекательным! Кто мешает? Наташа, будьте глубже!

— Поняла. Вы — гендиректор одной из «дочек» «Газпрома», и в этой связи возникает закономерный вопрос: не в интересах ли «Газпрома» вы газету приобрели?

— Я — генеральный директор финансово-инвестиционной компании «Газпрома», но приобретение сделано моей частной компанией, моими частными, личными средствами.

— Видите ли вы то, каким должен стать «Коммерсантъ»? Должен ли он измениться?

— Пока вижу как читатель, теперь буду видеть как инвестор, буду думать. Пока ничего, конечно, не вижу.

— А будете ли перепродавать? Есть ведь версия о многоходовке в продаже «Коммерсанта», в результате которой Березовский отказался от акций в пользу Патаркацишвили, тот продал вам, а уж вы можете продать кому-то еще.

— Какие-то шаги после моего вложения будут, но я не знаю когда. А может быть, никогда. Как минимум у меня нет никакого желания ничего продавать — я люблю покупать.

— А Бадри Шалвович доволен остался? Переговоры вы с ним сами вели?

— Нет, конечно, не сам — наши юристы вели. На такие темы не разговариваем — это же компания компанию продает. А мы не юристы. После сделки мы (по телефону) поблагодарили друг друга.

Справка «Новой»

Новый владелец «Коммерсанта» Алишер Усманов ассоциируется с «Газпромом» довольно давно, как, впрочем, и некоторые его партнеры по бизнесу.

С 1995 по 1998 год Усманов возглавлял ЗАО «Межбанковская инвестиционно-финансовая компания «Интерфин», среди учредителей которой были не только «МАПО-банк» (Усманов был первым зампредом правления) и подконтрольная Усманову британская компания Middlesex Holdings PLC, но и «Газпром».

К «Интерфину» имел отношение Рафик Нишанов — бывший первый секретарь ЦК компартии Узбекистана, предшественник нынешнего президента республики Ислама Каримова и бывший председатель Совета национальностей Верховного совета СССР.

Несколько лет с «Интерфином» был также связан Вадим Шеремет — сын бывшего зампредседателя правления «Газпрома» и бывшего председателя правления «Сибура» Вячеслава Шеремета.

В 2002 году Вячеслава Шеремета задержали вместе с обвиняемыми по уголовному делу об уводе активов «Газпрома» (2 млрд 600 млн рублей) экс-президентом «Сибура» Яковом Голдовским и замом по правовым вопросам Евгением Кощицем. Шеремета почти сразу же освободили, в дальнейшем он фигурировал в деле лишь в качестве свидетеля.

По странному совпадению вскоре в том же году Шеремет должен был давать нужные показания по уголовному делу «Медиа-Моста». Речь шла о займе, который «Медиа-Мост» получил от «Газпрома». (Вячеслав Шеремет в свое время участвовал в подписании этого договора.) Генпрокуратура обвиняла главу холдинга Владимира Гусинского в выводе этих средств за рубеж. Многие российские и зарубежные эксперты называли дело политическим и отмечали, что оно связано с желанием государства взять под контроль телекомпанию НТВ. По некоторым данным, Усманов в этой истории занял государственную позицию.

С 1998 года Алишер Усманов — первый зам гендиректора, а с 2000-го — гендиректор ЗАО «Газпроминвестхолдинг» (на 100% принадлежит «Газпрому»). В ноябре того же года Усманов стал советником председателя правления «Газпрома» Рэма Вяхирева.

Когда на смену Вяхиреву пришел представитель питерской команды Алексей Миллер, Алишер Усманов не остался на обочине. В 2002 году он оказал услугу новым менеджерам монополии: по весьма умеренной цене (832 млн долларов) вернул «Газпрому» 4,83 процента акций «Стройтрансгаза», которые принадлежали детям Рэма Вяхирева и Виктора Черномырдина.

Какими аргументами воспользовался Усманов, убеждая детей расстаться с акциями, история умалчивает. Но нам известно, что у сына бывшего зампреда правления «Газпрома» Вячеслава Шеремета Вадима (который, напомним, имел отношение к «Интерфину» Усманова) был с детьми Вяхирева и Черномырдина общий бизнес. С Виталием Черномырдиным и дочерью Вяхирева Татьяной Дедиковой Вадим Шеремет учреждал, в частности, внешнеэкономическую фирму «Интергазкомплект».

Что такое ИД «Коммерсантъ»

15 июня 1988 года корреспондент журнала «Огонек» Владимир Яковлев, сын легендарного журналиста Егора Яковлева, зарегистрировал информационный кооператив «Факт». В октябре под одноименным названием было создано первое негосударственное информационное агентство в стране. В декабре 89-го благодаря поддержке первого легального советского миллионера Артема Тарасова «Факт» выпустил первое частное деловое издание в России — еженедельную газету «Коммерсантъ».

В 92-м газета стала ежедневной. Название было позаимствовано у дореволюционной: «Коммерсантъ» ориентировался на предпринимателей, которые, как представлялось, должны были стать продолжателями еще тех традиций. До сих пор в «шапке» газеты рядом с логотипом красуется надпись «Издается с 1909 года. С 1917 по 1990 год не выходила по независящим от редакции обстоятельствам». Яковлев-младший утвердил новый журналистский формат, ставший уникальным для тех времен, — сухого, информационного, безоценочного текста на фоне ярких, кричащих заголовков. Успех газеты уже в олигархические времена пытались повторить неоднократно, но всегда — безуспешно.

С ноября 92-го в ИД постепенно появляется ряд журналов. Это еженедельный аналитический Weekly (с ноября 1997 года переименованный в «Коммерсантъ Власть») и экономический «Коммерсантъ Деньги», а также ежемесячники «Домовой» (рассчитан на семейное чтение) и «Автопилот» (для автомобилистов).

Смена собственника произошла в 1999 году: тогда еще всемогущий Борис Березовский вступил в свои права через 27-летнего иранца Киа Джурабчана. Яковлев эмигрировал, в результате поменялось и руководство газеты. Вплоть до лета 2005-го проработавший главой ИД, Андрей Васильев все же сумел удержать его славу как одного из самых независимых СМИ, умело лавируя между интересами владельца (позже находившегося Генпрокуратурой в розыске) и официальной Москвой. Воззвания эмигранта Березовского печатались в «Коммерсанте» на правах рекламы. «Коммерсантъ» не упускал возможности накрутить стоимость рекламной полосы за «срочность», и, по данным «Новой», владелец жаловался топ-менеджеру на то, что в его собственном издании реклама стоит ему дороже, чем в других влиятельных СМИ.

Васильевский «Коммерсантъ» удачно отбился и в арбитражном суде, когда Альфа-банк предъявил иск за публикацию на беспрецедентную для СМИ сумму — более 10 млн долларов.

Летом 2005 года Васильев неожиданно утратил все три начальственных поста в ИД, перевелся на другую работу — создавать «Коммерсантъ-Украина», в котором Березовский пообещал ему долю (пару месяцев назад Васильев оставил этот проект). Вместо него главным редактором ненадолго стал Александр Стукалин, а затем — Владислав Бородулин. Также неожиданно в феврале 2006-го Березовский передал свои 50% акций ИД давнему партнеру Бадри Патаркацишвили, ставшему держателем 100% акций. Уже тогда эксперты, опрошенные «Новой», предрекали «Коммерсанту» дальнейшую перепродажу.