Чемпионат мира по парашютному спорту завершился в подмосковном Ступине. В нем участвовали больше пятисот парашютистов из 27 стран. Хозяева чемпионата собрали 12 золотых медалей из 17 возможных, а две наши команды установили новые мировые рекорды.
Парашютизм не входит в олимпийскую программу, почти не воспринимается как спорт и считается развлечением, попробовать которое может каждый. Тем временем русские парашютисты незаметно собирают первые места на всех чемпионатах.
— Они водку приносят и вообще экзоты. Русских на всех европейских парашютных чемпионатах ждут. — Парашютистка сборной Германии Раиса Ларкина выросла в Москве, но после десяти лет жизни в Берлине русских называет «они».
С мужем, немецким парашютистом, Раиса познакомились в 1994-м на чемпионате в Подмосковье. Переехав к нему в Германию, почти сразу забеременела и спорт бросила. А потом обмолвилась тренеру мужа, что когда-то сделала две тысячи прыжков. Тренер вцепился мертвой хваткой:
— Как родишь — приходи прыгать. Только сразу.
У Раисы оказалось больше прыжков, чем у самого тренера.
Разница в уровне парашютистов разных стран просчитывается в цифрах. За сезон спортсмены из России делают 500 тренировочных прыжков. Перед чемпионатом в Ступине немцы прыгнули всего 40 раз: на большее не было денег. Китайцы считают парашютиста профессионалом, если у него не меньше четырех тысяч прыжков. В недешевом спорте первые места — вопрос финансирования. Сейчас оно есть в России, США и Китае. Количество побед — пропорционально.
Небо для Поднебесной
Подходя к китайской команде, допускаю вопиющую бестактность.
— Вы из Кореи? — интересуюсь я, не заметив красного флажка на парашютных комбинезонах.
— Никакой Кореи! Мы вообще единственные из Азии! — возмущается глава китайской делегации Ю Зонгли. — Кроме нас тут только казахи.
Победить в небе — для Поднебесной задача стратегическая. В современном Китае, подтверждает Ю Зонгли, парашютизм популярен примерно как в СССР конца 30-х. Он финансируется государством, крайне престижен и хорошо оплачивается. Парашютный бум начался недавно, но женская сборная уже собирает медали. Кроме китайцев сильными считаются команды Чехии (там парашютистов готовят в армии), Италии (там есть крупная фирма по производству парашютного снаряжения, она спонсирует несколько команд), Германии. Впрочем, всех немецких парашютистов Раиса Ларкина помнит в лицо.
— Хорошо, если немецкая сборная продержится до следующего чемпионата, — говорит она. — Но если пара девушек родит, команды не будет. И так везде. Шведкам уже за 40, голландцам под 50. Через 15 лет одни русские и китайцы останутся.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68
О пользе социализма
— Было социализмо. Было самолето. Было парашюто. А теперь — тяжелая экзистенция. Никаких прыжков! — с большим чувством говорит по-русски хорват Мирослав.
Мирослав начинал прыгать в единой стране. Работал инженером, строил заводы, на досуге выступал за сборную Югославии. Прыгал бесплатно, в структуре, аналогичной нашему
ДОСААФ (Добровольному обществу содействия армии, авиации и флоту) . Потом страна развалилась, парашютных клубов осталось всего пять, парашютистов — около двухсот, и те прыгают только по выходным и за собственные деньги.
Капитализм не способствует полету духа и тела, уверена Раиса Ларкина. Кроме нее все спортсмены сборной Германии — выходцы из ГДР, прыгавшие в системе, похожей на ДОСААФ. Из капиталистической ФРГ нет ни одного.
Немногим отличается ситуация в бывших союзных республиках. На сборах перед чемпионатом команда Украины сделала всего 80 прыжков и рада: хорошо хоть их государство профинансировало.
— Если не подготовить новых парашютистов сейчас, позже уже не наверстать, — считает тренер сборной Украины Владимир Покатилов. — Во времена СССР украинские парашютисты тренировались в Москве, теперь базу для прыжков приходится восстанавливать. Только как, если оклад летчика первой категории — 40 долларов?
Как рассказывает белорусская парашютистка Наталья Никатюк, средний возраст сборной ее страны — 35 лет. Одна из команд не приехала вовсе: нет денег. В Белоруссии осталась всего одна частная дропзона (аэродром, где готовят парашютистов).
— Чтобы о нас вспомнили и поддержали, нам надо стать чемпионами мира, — объясняет хорватка Хелена Янсон, — чтобы мы стали чемпионами, надо, чтобы нас поддержали. Когда чиновники говорят, что на спорт нет денег, мы возражаем: на футбол же есть? «А почему бы вам, кстати, не заняться футболом?!» — отвечают они.
В России парашютизм на взлете. Раиса помнит, как в
80-е ДОСААФ набирал 20 парашютистов для соревнований и 250 претендентов выломали дверь в здание, где шел отбор. Теперь вместо ДОСААФ — спонсоры, но количество желающих осталось тем же.
— В России дикая конкуренция, — объясняет Раиса, — чем она больше, тем выше уровень парашютистов, тем больше они прыгают и больше медалей приносят.
— Все дропзоны Московской области переполнены, — говорит тренер российской сборной Сергей Разомазов. — Парашютные соревнования собирают громадные толпы зрителей.
Еще два-три года назад, объясняет Сергей, он посетовал бы на нехватку молодых спортсменов. Теперь — только на отсутствие господдержки проекта по созданию парашютных школ для подростков.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68