Нельзя сказать, что утром 21 августа я родился второй раз. Нет, просто мне повезло больше, чем погибшим от взрыва на Черкизовском рынке. Я находился всего в 50 метрах от злополучного 890-го проезда. И это может показаться смешным, но спасли меня шнурки. Они вечно развязываются, и приходится останавливаться и завязывать их.

Вообще на рынок меня занесло совершенно случайно. Приехал товарищ из провинции и потащил меня на Черкизовский за дешевыми шмотками.

Я хотел побыстрее затарить его и уйти из этого муравейника, но приятель мой бережлив. Пришлось с ним переться в 890-й проезд. Пока он торговался с продавцами, я узнал, где тут ближайшее кафе. Мне оставалось только завернуть за угол и пройти несколько метров, но в это время я наступил на свой шнурок. Выругался. И присел завязать его. Тут и оглох на время. За углом раздался ужасный грохот, а через пару секунд оттуда вылетело облако пыли и мусора. Мимо пролетали джинсы и какие-то другие тряпки.

Между рядами метались люди в дыму и пыли. Они спотыкались о завалившие проход манекены и вешалки, падали, вставали и вновь спотыкались. Одна стена павильона рухнула, и из-под металлических и пластиковых обломков выбирались люди все в крови. Но паника продолжалась недолго.

К месту трагедии бежали другие торговцы, с огнетушителями в руках, а кто безо всего, подхватывали раненых на руки и выносили подальше. И я побежал к эпицентру. Зачем побежал — не знаю. Я не врач и не спасатель и понимал, что реальной помощи оказать не смогу. Действовал автоматически.

— Брат, за ноги его бери, за ноги!!! — кричал мне кавказец, схвативший лежавшего в крови мужчину. Пострадавший был грузным, лицо и тело посечено то ли мусором, то ли осколками, и он был без сознания. Первое время казалось, что он не дышит. Но когда мы выволокли его за угол, где другие уже сложили несколько тел, он начал приходить в себя и жадно хватал воздух ртом. Кавказец, с которым мы тащили мужика, похлестал его по щекам и, удостоверившись, что тот жив, мотнул мне головой: мол, надо возвращаться и выносить других.

Я побежал. Но работы нам почти не оставалось. Охранники и торговцы вынесли уже всех. В эпицентре взрыва стоял сильный запах смеси ацетона и селитры. Охранники и подоспевшая милиция стали вытеснять спонтанных спасателей из прохода. Я попятился и поскользнулся на картонке. И из-под нее показалась детская ручонка. Совсем маленькая. Под картонкой лежал ребенок лет трех-четырех на вид, в красных ботиночках.

Место взрыва оцепили охранники и милиционеры. У всех в руках были рации, и они безостановочно по ним говорили. Милиция уже получила распоряжения, как действовать, и всех нас, кто вытаскивал раненых и кого вытесняли из торгового ряда, отвели в сторону и просили ждать приезда милиции. Раненые лежали в трех-четырех метрах от нас. Многие не двигались, были без сознания. У одного торчал из бока обломок пластика. Некоторые начали приходить в себя и просили воды. И один мальчишка, лет шестнадцати, притолкал целую тележку с пластиковыми бутылками минералки и кваса. Кавказец, с которым мы работали в паре, взял бутылку минералки и просил меня полить ему на руки. Они все были в крови. Только тогда я заметил, что и я по локоть в крови, и джинсы, и рубашка. Пальцы прилипали к бутылке. Потом он поливал на руки мне.

— Тебя как зовут-то? — спросил я его.

— Али. А тебя, брат?

И в это время завыли сирены «скорой» и милиции. Как-то одновременно небольшой пятачок наполнился людьми в синих комбинезонах. Действовали они быстро. Один бородатый врач — видимо, большой специалист — быстро отделил трупы от раненых. Трупы закидывали на тележки носильщиков и увозили куда-то. Раненым делали уколы и грузили в кареты «скорой помощи». Врачам помогали все те же торговцы, многие сами были так густо запачканы кровью, что врачи пытались и их погрузить в свои машины. Но те объясняли, что не пострадали. Тем не менее врачи, верные своему долгу, осматривали всех и, только убедившись, что те целы, отпускали. Осмотрели и меня. Жив-здоров.

— Шнурки завяжи, — посоветовал мне доктор.

Я присел на манекена и закурил. Но курить было противно. Я весь пропах гарью и этим отвратительно-кислым и резким селитрово-ацетоновым ароматом. А во рту был привкус крови. Рядом со мной сидели и молча курили другие очевидцы происшествия.

…За оцеплением была толпа. Люди протягивали мне платки, бутылки с водой, сигареты. Наперебой спрашивали, что там случилось. Я пожимал плечами и проходил мимо.

Из вечерних новостей узнал, что погибли десять человек, а ранены 56.