Удар, которым Олег Маскаев вышиб Хасима Рахмана с ринга, вошел в историю бокса. Это было в 1999 году в Атлантик-Сити, Нью-Джерси. Рахман уверенно выигрывал по очкам у медленного, тяжелого в движениях русского боксера, но в восьмом раунде пропустил страшный удар правой и вылетел через канаты прямо на судейские столы. Он сбил с них компьютерные мониторы и лежал с широко раскрытыми глазами, словно не понимая, куда попал. В это время судья на ринге считал и считал. Он досчитал до 20 и прекратил бой, поскольку Рахман на ринг так и не вернулся.

Этот могучий удар сделал Олега Маскаева героем мирового бокса — но только на мгновение. В момент, когда, казалось, ему открыт путь на самый верх, он вдруг рухнул. Сам он объяснял свои тогдашние поражения депрессией и усталостью, накопившейся после тяжелых, жестоких боев. Он выходил на ринг с чувством обреченности. Он не мог сопротивляться, не чувствовал в себе сил, а менеджеры все гнали его на ринг, все выставляли его против черных парней гигантского размера. «Маскаев был боксером с самым плохим менеджментом в мире», — не без изумления изучив его историю, сказал о нем его нынешний менеджер Фред Кеш.

Маскаев появился в Америке в середине девяностых. За спиной у бывшего советского тяжеловеса была развалившаяся страна, в которой для боксера оставалась одна судьба: член банды, рэкетир с бритым черепом, в спортивных штанах.

В Америке Маскаев прокладывал себе путь кулаками в прямом смысле этого выражения. Эксплуатировали его нещадно. Его с ходу бросили в бой против боксеров первой десятки. Дэвид Туа, коротышка с бритым черепом, нокаутировал его. Оливер Маккол тоже. Но и сам Маскаев в жестоких боях свалил с ног достаточное количество буйволов. Это был его стиль: открытая рубка, обмен тяжелыми ударами, соревнование в том, у кого тяжелее кулак и голова крепче. Если он выигрывал, то, как правило, нокаутом. Если проигрывал — только нокаутом.

В тяжелом весе даже один пропущенный удар часто приводит к сотрясению мозга, что уж говорить об ударе, который сбивает стокилограммового боксера с ног, отключает ему сознание, тушит свет в глазах. Такой удар ломает целостность психики. Про боксеров, побывавших в тяжелых нокаутах, говорят: пробитый. Три последних нокаута, от Кирка Джонсона, Лэнса Уайтекера и Кори Сандерса, случились почти подряд. После этого специалисты поставили на Маскаеве крест — в свои тридцать два года он стал отходом производства, инвалидом ринга, одним из бесчисленной армии неудачников, мечтавших о славе и деньгах, а закончивших в обшарпанных тренировочных залах захолустных городков.

В таком зале тренер Виктор Валле-младший и увидел Маскаева. Что именно он разглядел в этом никому не нужном, пробитом, списанном боксере, мы не знаем. Но он позвонил промоутеру Деннису Раппапорту и рассказал ему о русском тяжеловесе, оставшемся без тренера и менеджера, но зачем-то продолжающем тренировки. Виктор Валле полгода уговаривал Раппапорта взять Маскаева под опеку и в конце концов уговорил.

Деннис Раппапорт вообще-то не профессиональный боксерский промоутер. Он крупный торговец недвижимостью. Именно в этом бизнесе он сделал свое состояние. Бокс же просто нравится этому невысокому, лысому, полному человеку, задевает что-то в его душе. Раппапорт известен тем, что в восьмидесятые годы взял под свое крыло и вывел на самый вверх Джерри Куни, двухметрового гиганта по прозвищу Джентльмен. Куни был белой надеждой боксерской Америки — до той минуты, когда рухнул на ринге под тяжелыми ударами чемпиона мира Ларри Холмса. С тех пор Раппапорт боксом не занимался. Маскаев стал вторым его проектом за двадцать лет.

Виктор Валле, начав работать с Маскаевым, обнаружил в нем огромный запас терпения, смирения, желания учиться. Из бойца Валле делал боксера. Это он поставил Маскаеву защиту, он научил его беречь челюсть. Маленькая боксерская команда начала путь вверх. На этот раз с Маскаевым обращались очень бережно, даже нежно. Его никто никуда не торопил. Поначалу ему подбирали противников, которых он без труда отправлял в нокаут. Так к нему после страшных поражений возвращалась уверенность в себе.

Бой с нигерийцем Дефиагбоном был ключевым. Дефиагбон был сильным боксером, который ни разу не проигрывал. В этом бою должно было решиться, кто пойдет дальше, а кто вылетит вон из когорты боксеров, способных привлекать публику и собирать деньги. Маскаев победил, причем Дефиагбон впервые в своей жизни побывал в нокдауне. Удар у Маскаева оставался прежним: он бил, как кувалдой.

В бою с немецким турком Синаном Самилом Самом решалось, кто из двоих получит право на титульный бой. Бой проходил в Гамбурге, и двадцать тысяч немцев и турок ревом восторга встречали каждую атаку своего бойца. В начале боя Маскаев ударил правой и сломал турку челюсть. Синан Сам все равно шел вперед, но в глазах у него было отчаяние. Он ничего не мог поделать против Маскаева. Это был новый Маскаев — огромный боксер легко передвигался на мысках, маневрировал и защищался. В игру «ударь сначала ты, а потом ударю я, и тогда посмотрим, кто из нас останется жив» он больше не играл. И после боя в номере отеля они с Виктором Валле вместе стояли на коленях и молились, благодаря Бога.

Теперь Маскаеву предстоял бой за звание чемпиона мира по версии WBC, самой престижной в мировом боксе. Быть чемпионом-тяжеловесом, по версии WBC, — значит встать в один ряд с великими: с Мохаммедом Али, с Джорджем Форменом, с Эвандером Холифилдом… В этом ряду нет случайных людей, все они, даже те, кто захватывал массивный чемпионский пояс на короткое время, вошли в историю. Их суровые лица можно найти в каждой книге о боксе, объем их бицепса и размер кулака записаны в статистических таблицах в назидание потомству. Белых тут немного, в основном негры. Последний великий белый тяжеловес Рокки Марчиано дрался в пятидесятые, когда еще не было разделения на версии; полтора часа каждый день он отрабатывал удар правой, опуская ее в специально изготовленную для него ванну с водой.

Чемпион мира Хасим Рахман, чье лицо пересекает шрам, полученный, как он утверждает, при столкновении его головы с грузовиком, перед боем с Маскаевым произносил много всяких слов. Он не был столь нагл, как Джеймс Тони по прозвищу Туши Свет, или столь развязен, как Зап Джуда, но все-таки это был типичный треп в духе шпаны из негритянских предместий.

Рахман говорил, что в этот раз он обязательно уберет Маскаева нокаутом, и не просто нокаутом, а рассчитается по полной программе, то есть вышибет его с ринга. Маскаев был сдержан. Он сказал, что будет драться так, чтобы не подвести тех, кто в него верит. Он имел в виду свою маленькую команду и семью: жену Ольгу и четверых детей (все девочки). Команда же Маскаева ответила на угрозы Рахмана заявлением, в котором сквозь серьезный тон просвечивал юмор: это была просьба убрать компьютеры подальше от ринга и застелить пол вокруг ринга чем-нибудь мягким.

Перед этим боем мне за Маскаева было страшно. Все-таки Рахман — классный боксер с мощным ударом. Все-таки в жизни Маскаева было пять страшных нокаутов. Все-таки ему уже 37 лет. В том, что он сделал за последние четыре года (а он провел десять боев без поражений и поднялся с самого дна на самый вверх), уже было чудо. Рассказывать про бой я не буду: во-первых, потому что за последние четыре дня о нем уже достаточно рассказали другие, а во-вторых, потому что надеюсь, что его покажет наше ТВ. И вы услышите сами, как русские болельщики в Лас-Вегасе кричали перед последним раундом: «Олег, давай! За маму! За детей! За Родину!» — и увидите сами, как Рахман по прозвищу Скала в последнем, двенадцатом раунде трижды падал под ударами Маскаева.

Жизнь Маскаева так и просится в роман. Может быть, такой роман о нем еще будет написан. Сам он, немногословный, спокойный, познавший поражения, бывший внизу и поднявшийся вверх, исполнен смирения, странного в боксере. Но это так. Это смирение человека, знающего цену всему. Гонорары в большом спорте часто вызывают недоумение — странно знать, что один из игроков нашей футбольной премьер-лиги, не всегда способный технично остановить мяч, получает 80 тысяч долларов в месяц. К Маскаеву это не относится. Каждый цент из тех полутора миллионов долларов, что он получил за чемпионский бой с Рахманом, он оплатил по€том, кровью и болью.

И еще. Перед тем, давним, боем 1999 года Хасим Рахман тоже говорил, что победит и что белые парни не способны выстоять под его ударами. Маскаев и тогда был в ответах сдержан и немногословен. «Я не белый, я русский, — сказал он Рахману. — А ты проиграешь».