«Уполномоченному по правам человека В. Лукину от Бухарбаевой Алмы Сапаргалиевны. 8 мая 2006. г. Омск.

Обращаюсь к Вам с просьбой разобраться в причинах гибели моего сына Марата. Через 8 месяцев после того, как он был призван на военную службу, я получила телеграмму от командира в/ч 2049 Бикинского гарнизона Хабаровского края Бондарева о том, что сын покончил с собой… При вскрытии обнаружены следы от наручников, седой висок, открытый перелом переносицы, отсутствовали внутренние органы, а главное — на шее не было следов повешения. Экспертиза и материалы уголовного дела — фальшивые…».

Грузоооборот-200

Телеграмма пришла 16 января 2003 г.: сын покончил жизнь самоубийством. Алма не поверила — Марат, ее старший, так поступить с ней не мог. Позвонила в Бикин. «Вы что, думаете, ваш сын — один? — раздраженно ответил командир части Бондарев. — У нас таких много. Соберем всех кучкой (так и сказал. — Г.Б.) — тогда и отправлю».

На омский ж/д вокзал собранный «в кучку» груз прибыл через две недели. «Открывать гроб не будете, — сказал Алме сопровождающий подполковник с опухшим лицом. — Приказано хоронить в цинковом. И не завтра — сегодня, нам надо ехать дальше».

Алма схватила его за волосы: «Попрощаться с ним ты мне не запретишь». Замполит спрятался за солдат.

Громоздился груз-200 в товарном вагоне в три яруса. Все встречавшие его — родственники, односельчане, мулла — подтвердят, что гробов было там не меньше десятка. Это те, что доехали до Омска (5, 5 тысячи км). Ну а сколько оставлено на промежуточных станциях — нам неведомо. За какой же период образовалась такая «кучка» в гарнизоне, который далеко от войны, — за неделю, за две?

Опрошенные Алмины земляки (Таспулат Буртубаев, Аскар Кунанбаев, Кульсун Дюсенова) говорят, что стоял гроб Марата в нижнем ряду: чтобы извлечь его, пришлось перетаскивать верхние.

— Аж вспотели солдатики на морозе — цинк-то тяжелый, — вспоминает дядя Марата. — А замполит матюгами их подгонял. Я подумал: «Куда он спешит?» — потом догадался: место людное, ящики все на виду, а ведь это у них — военная тайна.

Сколько было «груза» в тот раз, и до, и после того, и кто был в тех цинках — доподлинно только Богу известно. Сведения у родительского союза «Память» — неполные. Но только, согласно этим данным, за два года в Бикинском гарнизоне погибли пять омских солдат. Только омских, а служит там вся Россия.

Нина Николаевна Лобова, председатель родительского союза «Память», говорит, что много, если не большинство, цинковых гробов проходит мимо общественной статистики: мало кто из их получателей знает о существовании их организации.

Лучше прочих смертных о смертности в армии, надо полагать, осведомлены те, кто отправляет туда наших детей. Но у них одна забота — здоровое пополнение и рост числа отправленных бритых голов. Нынче, доложил глава военного ведомства, план призыва выполнен на 100%. А процент возврата их живыми домой министр обороны если и докладывает президенту, то конфиденциально: знать об этом обычным гражданам РФ не положено. Замы областного военкома — оба полковники — говорить о гибели в армии омичей отказались в резкой форме: не их это тема. Дело их — призыв на службу молодняка, с тем, чтобы восполнялись потери от забивания контингента, призванного ими же ранее.

Экспертиза

Военная прокуратура Омской области санкцию на экспертизу Алме не дала. Разрешила мечеть…

О медэкспертизе Алма договорилась заранее. Марата в морге ждал эксперт Леон Райх. Но, когда мать увидела гроб, сердце ее с горем не совладало. Родственники подхватили ее, вызвали «скорую». А замполит, воспользовавшись случаем, приказал срочно везти «груз» к месту захоронения.

Отвезли Марата в село Южное, что в ста с лишним километрах от города. Там родились и он, и Алма, там похоронены семь поколений ее родни. Вскрытие происходило в присутствии земляков, имама, местной власти, медика ФАПа (Фельдшерско-акушерский пункт. — Ред.) Людмилы Приходько.

— Я помню Марата до армии — симпатичный высокий парень, — вспоминает Приходько. — А тут страшно было смотреть: искалеченное лицо, переносица сломана так, что торчала оголенная кость, и висок — белый, как у старика. Когда Алма закатала рукава рубахи, все вздрогнули: у запястий — жуткие, черные вмятины, будто он все время был на цепи. И еще я обратила внимание, что на шее нет никаких следов, хотя матери пришла телеграмма, что он повесился…

Мать сразу поняла: Марата убили. Алма — тоже медик, к тому же 12 лет проработала медсестрой в областной психбольнице и знает, что такое странгуляционная борозда. Ее не было на шее у сына. Расстегнула рубаху — вдоль всего тела шел шов. Стежки грубые, безобразные.

«Наспех зашивали», — подтверждает Людмила Приходько.

— Гроб до морга тогда не дошел, и поэтому, что было в нем, я не видел, — говорит Леон Райх, завотделением сложных экспертиз Омской областной судмедэкспертизы. — Но по описанию Алмы Бухарбаевой и свидетелей все это непохоже на экспертное вскрытие. Если извлекаются органы на анализ, линия разреза идет до груди, а затем раздваивается — влево и вправо. Тут же, если верить очевидцам, был один шов — аж до паха. Стало быть, вскрывал не эксперт — это скорее бандитский почерк.

Омывали тело Марата, как и положено, имам и семеро старейшин села. Как просила их Алма, следы истязаний перечислили в объяснительной, заверив печатью сельской администрации. Однако не все: утаить хотели от матери самое мерзкое.

Его изнасиловали. Это Алме уже потом сказал помощник муллы Смаилов.

К тому времени самый страшный момент в своей жизни Алма уже пережила — наутро в день похорон. Опустим подробности, но мама Марата увидела: тело сына пустое — ничего там не было, никаких органов.

25 июня 2006-го я застал в мечети села Южное четырех старейшин. Вспоминать им то омовение тяжко и больно. Костубай Смаилов, помощник имама и по совместительству депутат райсовета, сдерживал слезы с трудом:

— Марат вырос на моих глазах, смотреть на него было радостно — добрый, трудолюбивый, воспитанный. И красивый, крепкого телосложения. А в гробу лежал увечный, тщедушный старик. Тело легкое, как у ребенка, впалый живот.

— Мы свидетельствуем, — говорит имам Кундакбай Мамбетьяров, — что на шее Марата не было следов от ремня, что его изнасиловали и покалечили и что органы из его тела были изъяты.

Откат солдатской матери

Через две недели после похорон командир в/ч прислал телеграмму: «Произошла ошибка прошу прощения ваш сын Буртубаев Марат трагически погиб при прохождении военной службы». Точка. Без лишних подробностей — «при прохождении».

На чем вначале основывался командир части Бондарев, сообщая матери, что ее сын покончил с собой? На медицинском свидетельстве о смерти, никем не подписанном и непонятно кем выданном: ни заполнитель бланка сего, ни учреждение, проводившее медэкспертизу, решили на всякий случай не светиться. При этом подчеркнуто, что заключение «окончательное».

На основании данной филькиной грамоты свое свидетельство выдал и ЗАГС Железнодорожного района Хабаровска, указав причиной смерти «механическую асфиксию». Других документов к цинковому гробу не прилагалось.

Откуда потом узнал командир части подполковник Бондарев, что рядовой Буртубаев не покончил с собой? Понятно — от заместителя командира в/ч по воспитательной работе Захаренко, который и сопровождал тело из Бикина в Омск. Когда при вскрытии гроба все стало очевидным, командованию надо было как-то выкручиваться.

12 мая 2003 г. приехал из Бикина следователь майор Воропаев и вызвал Алму повесткой в прокуратуру Калачинска. Беседовали без свидетелей, записано с ее слов. Майор разложил перед ней фотографии: «Вы узнаете своего сына?». Фигурой висельник на него походил, лицо на снимках было не разглядеть. Мать закричала: «Ты что мне подсовываешь?». Тогда он достал другой дипломат, открыл: «Возьми, мать». Такой массив тысячных — полмиллиона рублей — женщине не мог и привидеться. Она отшвырнула портфель: «Бери свои грязные деньги и уезжай». Когда Воропаев собирал пачки, говорит Алма, вид у него был сильно подавленный — то ли совесть его мучила, то ли страх.

Сильно нервничал он и во время суда. Попросил судью прервать заседание: «Ваша честь, мне плохо». Через месяц после суда отправила ему Алма письмо. «Адресат погиб в ДТП» — пришло извещение из Хабаровска.

Бикин

Ее поездку в Бикин (май 2003 г.) проспонсировал губернатор. Торжественно вручил 10 тысяч рублей и выразил надежду, что «мать найдет правду». О том, как Алма съездила, Леонид Полежаев не знает — она ему не докладывала. Будем считать, что ниже публикуемое — отчет о поездке.

Солдат с КПП позвонил в штаб гарнизона: «Приехала мама Марата с Омской области». Ему ответили: пропустить. Когда она шла по коридору штаба, ее встретил майор — ростом не ниже 190 см (особые приметы: большой нос, огромные кисти рук).

«Вы — мама Марата Буртубаева?» — «Да». — «Пойдемте со мной». — «Мне надо к командиру гарнизона». — «Его нет». — «А где Захаренко?» — «Он в отпуске».

Завел ее майор к генерал-майору — мужик тоже крупнокалиберный, но более в ширину, рост 170 см (особые приметы: маленькие прищуренные глаза, двойной подбородок). Меж ним и Алмой состоялся такой диалог.

— Моего сына здесь в раба превратили. Я знаю, что он — не самоубийца. Почему у него не было внутренних органов?

Молчание.

— Я приехала узнать правду, и я разберусь.

— Она тебе не пригодится.

— Ты что, меня пугаешь?

— Ты что-то разговорилась.

Генерал нажал кнопку внизу стола.

— А что ты со мной сделаешь? — спросила Алма.

— На свалке будешь.

Вошел майор: «Мать, давай сумку — я помогу». — «Я сумку сама понесу — у меня там документы» — «Они тебе больше не пригодятся».

Последнее было сказано уже в коридоре. Ей показалось, что майор вырвет сумку вместе с рукой — Алма успела намотать на нее ремешок. Другой рукой достала из кармана газовый баллончик. Упал майор с оглушительным грохотом. Алма помчалась по коридору, слыша за спиной яростный мат генерала.

Пока она бежала по плацу, на КПП пришла команда «не пропускать». Спасло ее то, что в часть въезжала машина, и Алма успела проскочить между ней и створками, но сумка и рука, зажатая воротами, осталась на вражеской территории. Алма стала кричать: «Помогите!». Когда человек 15 собрались у ворот, дежурный открыл их, и спасенная мать устроила прямо у КПП несанкционированный митинг.

Она говорила, что там, за воротами, — бандиты, убившие ее сына. Поведала о двух телеграммах командира в/ч, о том, что обнаружилось, когда вскрыли гроб. Народу прибывало. Примерно через полчаса появились фотокорреспонденты и телевидение. К Алме поднесли микрофон: «Говорите».

Следов этих съемок мы пока не нашли, но есть адреса и фамилии местных жителей, которые посадили Алму на поезд. Сначала она отказывалась ехать категорически: «пока не найдет правду», но ее смогли убедить, что уезжать ей надо немедленно. Эти добрые люди (мужчина и трое женщин) хорошо знают здешние нравы.

За время, прошедшее с того дня, командование в Бикинском гарнизоне и в/ч 2049 сменилось полностью: кто где сейчас — неизвестно. А новые командиры на запрос хабаровских журналистов о том, сколько погибло в Бикине военнослужащих с 2000 года, ответили, что эти сведения разглашению не подлежат. Таков был ответ и пограничного управления ФСБ.

В Хабаровске есть толстая Книга памяти, изданная краевым комитетом солдатских матерей. Но этот раритет прессе тоже сейчас недоступен.

Военная юрисфикция

Еще раз приехала Алма в Бикин через месяц, когда начались слушания в гарнизонном суде по делу о гибели Марата. Единственным обвиняемым на этом процессе был ефрейтор Р. Белоногов, которому вменялось «доведение до самоубийства». Признав его виновным, суд назначил два года колонии, которые Руслан уже отсидел. Когда отрапортавали о его «зверствах» свидетели, он встал перед Алмой на колени: «Поверь, мать, в смерти твоего сына вины моей нет». В чем Алма не сомневалась ни до, ни после суда — иначе не отвечала бы на его письма из зоны.

При чтении материалов этого судебного дела на документах следствия и суда проступают очень грубые швы. Вот несколько характерных стежков.

Свидетель Золотарев на предварительном следствии сообщает о событиях, происходивших на кухне в то время, когда он находился в сушилке — оттуда якобы он видел, как Белоногов избивал Буртубаева. Кому доводилось служить в армии, знают, что эти помещения смежными не бывают. В комендатуре Вяземская, где все происходило, их разделяют несколько стен. Но для бикинского суда нет преград. И эти показания Золотарева, и те, в которых речь идет о деянии, совершенном Белоноговым в тот момент, когда он в этой части еще не служил, судья Госков приобщил к делу как полноценные доказательства. Показания же свидетеля Маркина признаны ложными на основании слов другого свидетеля — Гопп, которые даже не фигурируют в протоколе суда (!).

Не принято во внимание и то, что свидетель Золотарев, возвращаясь со службы домой, сошел с поезда в городе Биробиджане, где проживает подсудимый Руслан Белоногов, и в тамошнем Комитете солдатских матерей оставил — для очистки совести — заявление о том, что под влиянием командиров оговорил сослуживца.

Не пришитыми к делу остались и слова эксперта Терешина. Кроме судей и прокурора, слышали их шесть человек (пятеро солдат и контрактник-прапорщик). На вопрос Алмы: «Почему в теле сына не было внутренних органов?» — он, не оборачиваясь к ней, произнес:

— А что, ты не в курсе, что почка на черном рынке стоит 50 тысяч долларов?

Почем?

Менее чем через год эта реплика на суде отозвалась громким эхом в хабаровской прессе — в Приамурье разразился скандал. Прокуратура Железнодорожного района Хабаровска возбудила уголовное дело по фактам изъятия у пациентов краевых больниц № 1 и 2 внутренних органов.

В течение нескольких лет, по словам зампрокурора Татьяны Ламаш, врачами было вырезано без разрешения больных и их родственников 112 почек, изымались также надпочечники, селезенки… Прокуратура подозревала, что это стало причиной смерти 56 доноров. Скончались, по сообщениям СМИ, и 43 реципиента…

Дело было поставлено на поток. В Хабаровске действовали три коммерческие фирмы (на незаконных, как считают прокурорские, основаниях), наладившие информационный обмен с районными больницами края. Случалось, за донорами в отдаленные села вылетали самолеты санавиации.

Хабаровчане свидетельствовали открыто. Cемье Росликовых сообщили о том, что скончался ее глава, за сутки до того, как это произошло. Татьяне Смирновой к справке о смерти мужа выдали акт об изъятии почек и селезенки: умер он в 2 часа 20 минут, а органы были взяты у него в 2 часа ровно. 46-летний Степан Панькин попал в больницу с растяжениями руки и ноги. Там ему вырезали почки, надпочечники, селезенку и брюшной отдел аорты. В справке значилось, что смерть наступила в результате перенесенных травм. За сутки до смерти в разговоре с женой больной шутил и чувствовал себя замечательно.

«По закону у тех, кого используют в качестве доноров, обязательно должны брать письменное разрешение, — говорила в интервью местной прессе зампрокурора. — Если эти люди недееспособны, то разрешение должно испрашиваться у их родственников». Впрочем, Татьяна Ламанш сомневалась, что дело это дойдет до суда: «Мне тут все ясно, но преодолеть корпоративную солидарность медиков будет трудно».

Краевой минздрав, разумеется, выступал на ТВ и в газетах с опровержениями. И в конце концов местным чиновникам удалось этот скандал загасить. Как сказали нам хабаровские коллеги, родственники умерших до сих пор ходят по газетам в поисках истины.

Цена почки, согласно материалам расследования, доходила в Хабаровске до 40 тысяч долларов. Так что эксперт немного преувеличил. Впрочем, кто знает: у Марата до армии были очень здоровые органы. Он никогда ничем всерьез не болел. В момент смерти ему не исполнилось и 19. Обстоятельства ее до сих пор неизвестны. А изъяты были органы у него не в Бикине — проводила медэкспертизу и выдала липовое освидетельствование 345-я судебно-медицинская лаборатория ДВО, расположенная по адресу: город Хабаровск, улица Серышева, 1.

Пограничное состояние

Однополчане Марата рассказали Алме, как он служил. Назначили его по приходу из учебки истопником в гарнизонной бане. Работал по 20 часов в сутки, а то и вовсе без сна. Был в полном распоряжении офицеров и старослужащих. Застолья устраивались в бане, по словам солдат, регулярно. Держали Марата там за раба. В казарме ночевал за два месяца только три раза, а в бане кровати не было: спал, говорят ребята, на корточках, прикованным наручниками к батарее.

Контрактник-прапорщик вспомнил на суде такой эпизод. Отвез он в декабре Марата в лес за дровами. Вернулся в часть. Через два часа должен был прийти грузовик — забрать его и спиленные деревья. Мороз стоял 33 градуса. Но поехали искать его в лес лишь поздно вечером. Увидели гору — не стволов, а готовых дров. А парня нет. Испугались: за 10 часов на таком морозе могло случиться все что угодно. А он залез на дерево и уснул, укутаный еловыми лапами. Спустился — всего трясет. Стал складывать дрова в кузов. Ему говорят: «Бросай, завтра заберем». А он: «Нет, сейчас, топить будет нечем». Таким был — с нездешним чувством ответственности.

«Ваш сын — трус и самоубийца», — сказал ей на суде прокурор Бикинского гарнизона Шаров.

Военная тайна

«Органы на продажу берут еще с живых, а не с мертвых — вот почему мой Марат поседел». Доказывать это будет Алме нелегко. Добиться разрешения на эксгумацию за 3,5 года не удалось. Теперь, полагает завотделением судмедэкспертизы Омской области Леон Райх, наверное, разрешат, но проводить ее уже не имеет смысла.

Однако свидетелей у Алмы немало. Кроме всех названных, к ним относятся и солдатские матери, получившие из тех же мест грузом-200 своих сыновей с приказом «не распечатывать». И немногие матери рискнули его нарушать.

Два года назад обратилась в союз «Память» мать омича Владимира Штрека, погибшего или пропавшего без вести в поселке Сосновка (Хабаровский край). Сама приехала за своим скорбным грузом — за 5,5 тысячи км, но он оказался не тех параметров: у сына был рост 180 см, а длина гроба — 167. «Берите этого, а то вообще никакого не получите», — сказали ей в штабе части (в\ч 51460). Она и взяла, и похоронила, кого — не ведает до сих пор.

Погиб в той же части в 2000-м омич Андрей Ким. По данным союза, был сдан командованием внаем — служил охранником в местном кафе, а жалованье его выплачивалось командиру. Удушен в одной из разборок посетителей заведения.

В Бикине на лесозаготовках задавило трактором омича Александра Усова. По сведениям союза «Память», он работал на личный карман командира в/ч 31963.

За три месяца до гибели Марата груз-200 из Хабаровского края пришел и к бывшей односельчанке Алмы. Истории их, по словам этой женщины, схожи. Согласно данным медэкспертизы, Сергей Громут «покончил с собой». Когда вскрыли гроб, тело было обмотано простынями, а в теле — пустота.

Эта женщина была сильно удивлена, что Алма отказалась от таких денег. Ей, говорит, никто денег не предлагал, а просто вызвал ее на беседу калачинский военком и требовательно предложил написать заявление, что не имеет претензий ни к военкомату, ни к части. И написала она, как он сказал. Есть слабость у этой женщины, распространенная в сельской местности, пристрастие к алкоголю. С такими не церемонятся.

Достаточно ли для Министерства обороны РФ, для Главной военной прокуратуры, а также Прокуратуры пограничной службы ФСБ информации к размышлению? Последняя получила обращение Бухарбаевой 16 марта 2006-го. Ответа до сих пор нет, как и от Генеральной.

Детей у Алмы осталось четверо, муж — инвалид, сама она за эти годы перенесла два инсульта. Живут сейчас на окраине Омска в домике, разделенном перегородкой на две клетушки. Прошла Алма Бухарбаева три суда — Бикинский, Краснореченский, окружной Дальневосточного округа. Ответа от Верховного пока нет. Но она дойдет до Европейского и выполнит клятву, данную старшему сыну ради оставшихся четверых. Они должны жить в другой стране. В этой, где главная военная тайна — количество цинковых гробов и их содержимое, — ни у кого не может быть будущего.