— Я комсомолец, я к хиппи себя не причисляю, — это Стас Намин говорит в микрофон, сидя во вторник вечером за столиком «R&B Cafe» в Староваганьковском переулке.

По Намину, даром что длинный хайр собран в хвостик, очень хорошо видно, что — да, не хиппи, скорее уж и впрямь комсомолец.

— Вообще удивительно, что вы все собрались на такой странный зазыв. Здесь не раздают «лексусы» и «лендкрузеры». Чего вы здесь делаете?

Действительно, непонятно. Это агентство InterMedia хорошо придумало: вечеринка по поводу 40-летия движения хиппи, на которой среди прочих забав в качестве анонсированного сюрприза — еще и возрождение группы «Цветы», той самой, в разных видах существовавшей аж с 1969 года, желавшей «сча-а-астья вам, счастья в этом ми-и-ире большом» и проданной советским гражданам тиражом более 50 000 000 пластинок от монополиста звукозаписи «Мелодия».

Закон Черномырдина насчет «как лучше» и «как всегда», однако, никто не отменял. И получилась нормальная пиар-акция Намина и группы «Цветы», и даже не по поводу возрождения — скорее уж реанимации: «Цветы» после 10-летней паузы в своей истории (с конца 80-х по 99-й) и так существуют, просто пребывают в симпатичной такой творческой коме. Ну вот, решили оживиться малость. Собрали прессу на фуршет с водочкой и костюмированными на калифорнийский секси-манер девушками из русской версии мюзикла «Волосы». А хиппи тут при чем?

Опять же сорокалетие… Насчет официального года рождения оригинального западного хиппизма принято кивать на 67-й, когда «дети цветов» в изобилии съехались в Сан-Франциско. Отечественные «системщики» отмечают 1 июня 72-го, когда произошла первая хиппи-тусовка на Пушке, — ну извините, масштаб не тот… В общем, сороковник никак не выходит.

— Ну так это условная дата, — Намин пожимает плечами. — И вообще тема хиппи у нас в стране не прижилась. У нас в это все врубалось очень ограниченное число людей. А так принято считать, что хиппи — это немытые бездомные волосатые подонки.

В общем, по Намину, и не было никаких советских хиппи («Система? Впервые слышу!»), несерьезно это все: это там, у них, «дети цветов», а у нас — дети «Цветов». Мы желаем счастья вам, можете расслабиться: закурить и опрокинуть стопку, или перемигнуться с улыбчивой мюзикл-девицей в расшитых джинсах, или протолкаться ко входу, где Гарика Сукачева в красной кепке мигом облепили медийные люди с диктофонами, или просто послушать, как внук Микояна возводит русских хиппи к Пушкину Сан Сергеичу. А что, логично: мало ли кого производят в камер-юнкеры. А Лермонтов был панк. Нет, скорее Чернышевский с Добролюбовым. А автостоп, натурально, начался с Радищева: из Петербурга в Москву…

…Конечно же, советские хиппи все-таки были. Была «система», и были флэты и вписки по всей стране, и маленькие солдаты любви мотались «зайцами» в Крым, запираясь в вагонных сортирах, и моя милиция резала патлатым хиппанам джинсы, и била их дубинками, и сажала в «обезьянники», и заставляла увешанных фенечками босоногих девчонок ходить по битым лампочкам — в назидание. Другое дело, что «сержант из Коктебеля, сержант из Ливерпуля» дрыхнут, по-братски обнявшись, только в песенке группы «Ундервуд», а в реальности отечественное движение хиппи было западному хорошо если троюродным братом.

«Там» — мощная волна, порядком перетряхнувшая главные liberal values и попутно загасившая вьетнамский пожар. «Тут» — еще одна форма маргинального подполья, вежливого ухода от душных объятий социалистической действительности. Удел незначительного меньшинства. Для прочей советской молодежи слово «хиппи» и тогда было частью общего западного пиар-проекта, обоймы брендов, в которой делающие любовь, а не войну марихуанные волосатики отлично сочетались не только с «битлами», но и с прочим рок-, панк-, метал- и

поп-, с журналом Playboy, радио «Свобода», порновидео и приходящими через фарцу пятьсот первыми «ливайсами».

Успешный вышел пиар-проект: советскую империю, может, и сгубил экономический коллапс, но не зря же самая динамичная часть собственного населения воспринимала эту гибель с таким энтузиазмом! Но никаких системных изменений в общественной жизни никакая наша «система» подготовить и не могла: это «там» адепты травокурения и свободной любви, повзрослев, выбились в конгрессмены и евроминистры, а «тут» размен коммунизма на демократию ничуть не поколебал, кажется, кастовой структуры.

— У нас и без хиппи никто не может вякнуть! — откликается вдруг в унисон Стас Намин, на комильфотной тусовке в уютном рок-кафе звучит это неожиданно. — Ходит один олигарх наверху и всех долбает. А остальные в тюрьме сидят. Какие хиппи, о чем мы вообще разговариваем?..

И, пока публика переваривает, формулирует:

— Государства хорошего не бывает. И кто-то должен иметь, по-английски говоря, guts, а по-русски если — то яйца, чтобы сказать: да пошли бы вы на..! Не злобно сказать, а спокойно так…

Ну вот и попробуй тут make love, not war. Ты бы и хотел — ан логика русской жизни не дает, заглушает своими скрежещущими актуальностями мягкую ностальгическую тему.

— …Новое искусство, новая музыка, новая архитектура, и в итоге мощнейшие встряски для генерации в целом — когда что-то варится, варится, а потом вспыхивает… — это уже Сукачев объясняет подступившим журналистам свое видение социокультурного слома 60-х.

— А по вашему ощущению, что-нибудь вспыхнет сейчас в России? — спрашивают его.

— Я не думаю, — Сукачев морщится. — Я думаю, что сейчас внутреннее желание многих людей в России — желание стабильности, которое совсем не предполагает революцию, а предполагает эволюцию. Если тридцать лет не будет войны, то у нас есть шанс что-то изменить в целом. Все устали — от политики устали, от войны устали… Давайте жить, работать, потихоньку разбираться, учиться, растить детей… Это сейчас нужно… Ну вот мне так кажется.

Потом усталый Сукачев сидит один за столиком и смотрит на поющих и выдающих полуакробатические па девушек из «Волос», среди которых одна беременна на солидном месяце. Во дворе «R&B» Галанин из «Серьги» бодро говорит что-то в телекамеру. По Воздвиженке плотно прут четырехколесные форпосты западной цивилизации. Все очень сильно изменилось — что за сорок лет, что с 1 июня 1972 года. Почему же кажется, что в этом климате у цветов по-прежнему не может быть детей?