Глава Роспотребнадзора и главный санитарный врач России Онищенко неожиданно для всех стал вторым по узнаваемости человеком в Молдове после президента Румынии. Легенда гласит: в мирную и солнечную Молдову, производящую 70% потребляемого в России вина, пришел Онищенко с распечаткой анализов. Не щадя никого, он гнал с полей крестьян, далее выдергивал руками виноградники, бормотал что-то о приднестровском конфликте. Неожиданно для себя самого санитарный врач Онищенко стал также главным фактором миграции молдаван. Все они ринулись зарабатывать в Москву… Эту легенду пересказывают директора всех молдавских винзаводов.

После заявления Онищенко, что в молдавском вине содержатся пестициды, прошло две недели. За это время крупнейшие винзаводы республики отправили в отпуск всех работников и подготовили для кредиторов бумаги о банкротстве. Как выяснилось, местные бизнесмены уже давно ждали чего-то от России.

Я не видел более счастливых и довольных людей, чем молдавские виноделы. Они занимаются любимым делом, единственным, которое они знают на сто процентов, помимо строительства. Летом после работы они могут заснуть прямо в поле под гроздьями винограда. Они могут пить свое вино в неограниченных количествах. И начальство это не запрещает.

Вместе с директором по маркетингу молдавского завода «Дионис-клуб» Вячеславом Нивнеем я ездил по другим крупнейшим заводам республики. Мы должны были убедиться, что пестициды и гербициды — роскошь для молдавских виноделов.

— У нас нет таких денег, чтобы покупать эти вещества, — говорит мне Вячеслав. — Это просто бессмысленно! Покупать их — значит разориться. К тому же качество дороже. Мы следим за ним. Периодически пробуем…

В лаборатории завода Bastavan вино и вовсе пробуют каждый день. Поэтому в графике сотрудников лаборатории предусмотрена обязательная неделя отдыха после недели работы.

Каждый месяц хозяин Виктор Баставан привозит на завод несколько ящиков лучшего импортного вина. Его пьют в банкетном зале все сотрудники завода. Потом все сотрудники идут на склад и пьют свое вино. Затем Баставан на чистом русском спрашивает: «Вашу мать! Чувствуете ли вы разницу?!». По некоторым причинам разница никем не наблюдается. А ведь в свое время после таких дегустаций Баставан увольнял людей десятками. Теперь уже никого не увольняют. А довольного Баставана увозят домой спать.

Управляющий директор Василий Кожакар вместе с Михаилом Баставаном когда-то учился в винодельческом техникуме в Кишиневе. Там однокурсники и поняли, что на заводах должна царить наукократия. Каждые полгода они привозят новое оборудование вместе с брошюрами европейских винзаводов. Баставан показывает брошюры рабочим, тыкает пальцем в привезенные аппараты и на чистом русском кричит, чувствуют ли они разницу…

— Наука и качество — как брат и сестра, — объясняет мне Кожакар. — Мы, молдаване, поняли это давно. Но это не должно вредить продукту… Давайте попробуем…

После этого Василий Кожакар садится за руль и везет нас на виноградные поля. Несколько раз мы сворачиваем не туда. Порой машину заносит. В салоне чувствуется легкий аромат каберне… По дороге он рассказывал о взаимоотношениях России и Молдовы.

— Мы уже привыкли. Приезжают делегациями из Москвы, — Кожакар выезжает из очередной выбоины. — Инвесторы. Необходимо показать бизнес с лучшей стороны. Мы водим по заводам, показываем оборудование. Пытаемся заинтересовать… И тут какой-нибудь русский неожиданно спрашивает, предусмотрено ли посещение винных хранилищ. Куда деваться? Естественно, ведем в хранилище. Тут нас просят погулять где-нибудь, пока они все не осмотрят. Проходит два часа. Вся делегация обнаруживается в ужасающем состоянии. Костюмы помяты, разбитые бутылки, вино стекает по подбородкам. Мы уже привыкли… Но мы никогда так не пьем.

— Просто русские хуже переносят вино. Хуже, чем водку, — перебивает Нивней. — Но куда деваться? Они — наши единственные инвесторы.

«Педиале» — это молдавское обозначение поля, где растет виноград. Главный «ун педиале» в «Баставане» — агроном-белорус Александр Сагойко. Он проверяет, чтобы все виноградники были подвязаны к колышкам. Определяет стратегию удобрения земли. Со своей вышки Сагойко следит за обстановкой на педиале.

— Никаких ворон, никаких пестицидов у нас на педиале нет, — докладывает Сагойко почти без акцента. — Вася вам объяснил? Вася, ты объяснил?

Вася устало оперся на виноградный кол.

— Ну вот. Дегустацию провел, а объяснить не объяснил, — Сагойко покосился на склонившего голову Кожакара. — Ладно. Пестициды — удобрение почвенное. Используются при влажном климате. У нас в Молдове климат засушливый. Мы всего лишь опрыскиваем безвредным медным купоросом. Это не пестицид, поэтому выводится из растения уже через две недели. Да и стоит раз в двадцать дешевле. Вы только подумайте, сколько бы стоила бутылка нашего вина, если бы мы тратились на пестициды? Кто бы его пил?

И действительно, кто?

Главный агроном Сагойко получает 200 евро в месяц. Для Молдовы 200 евро — очень большая зарплата. За такие деньги Сагойко каждый день бегает на педиале с тяпкой гнать оттуда ворон. Кроме всего прочего, Сагойко остается сторонником объединения Белоруссии, России и Молдовы.

— Вот что я скажу: по отдельности мы слабы. Тут нужна сильная рука. А как бы стало хорошо! Вы Молдове — нефть, Молдова вам — вино. Мы, белорусы, всем вам — Лукашенко, а?! Красота! Порядок!

В свое время Сагойко приглашали работать в Италию за 2000 евро. Но агроном, учитывая напряженные отношения Европы и президента Белоруссии, отказался. Это был шаг истинного патриотизма, говорит Сагойко. Теперь Лукашенко должен ему за это 1800 евро в месяц.

На заводе Lion Gri под Кишиневом разливают небольшую партию бренди для Великобритании. Это последний заказ. Производство стоит с прошлой недели. Как и везде, на Lion Gri «Онищенко—Путин» слышится через слово. Вероятно, это какая-то нелепая случайность, но, если очень быстро произнести два этих слова, в переводе с молдавского получится «дешевая вонючка» («дешево и воняет» — второй вариант). Не факт, что на Lion Gri хотели кого-то обидеть, произнося такие слова. Возможно, даже наоборот. Ведь если переставить слова местами («Путин—Онищенко), получается «дешево и сердито»…

Lion Gri — один из гигантов молдавского виноделия. В компании заняты около четырех тысяч человек, вино разливают на двух заводах. До закрытия производства компания вынашивала грандиозные планы построить в пригороде Кишинева подземный город. Частично он уже построен. Имеются тоннели, хранилища, каменные скульптуры. Все заставлено дубовыми бочками с вином.

— Человек бы приехал и отдыхал, как по турпутевке, — президент «Лион Гри» Григорий Соник водит нас по подвалу. — Сделали бы номера. Хочешь — спи, хочешь — в туалет, хочешь — гуляй. Кругом улицы бочек. Аромат дуба. Засовываешь отсос в одну бочку — каберне, в другую — мерло, в третью — совиньон. Человек бы сюда приехал…

— И не уехал, — уточняет Нивней.

Президент Соник повел нас в лабораторию компании. Соник показывал сертификаты качества, разрешения, лицензии, справки, выданные полгода назад ведомством Онищенко. Везде компоненты пестицида и тяжелых металлов не превышали допустимую норму.

— Ведь они сами выдали нам это. Что мы делали не так? — Пожилой президент разливает по бокалам шампанское. — Пусть мне объяснят, что говорить людям, которые у меня работают?

Соник поднес бокалы.

— Мы молдаване, но мы все понимаем, — тихо сказал Нивней. — Понимаем: все из-за Приднестровья. Но виноделы никогда не играли в политику.

— Сначала я думал предложить вам продегустировать, но теперь хочу просто выпить это шампанское за здравый разум наших политиков.

— Подействует?

— Уже не важно, — Соник выпил до дна.

Через полчаса к нам присоединилась его жена вице-президент Нелля Соник. Вице-президент сообщила, что с прилавков России изымают вино старых поставок. Мы помолчали. Соник нажал на кнопку, что-то сказал по-молдавски. В помещение принесли еще три бутылки. Мы с Нивнеем оставили супругов наедине.

— Иногда и молдаванам следует напиться, — сказал потом Нивней.

— Murdar scelerat, degenerat! — самые страшные в молдавском языке ругательства в адрес Роспотребнадзора произносит мелкий предприниматель из села Фетиции Василий Олереску.

Винно-приднестровский конфликт коснулся его не меньше крупных производителей вина. Василий Олереску — депутат местного сельсовета, а также националист, какого только можно себе представить в Молдове. Из патриотических соображений он не позволяет себе даже ругаться на русском. Впрочем, для меня он сделал исключение и перевел сказанное…

У Олереску — небольшой заводик по производству шампанского. В месяц националист и депутат разливал до 20 тысяч бутылок. Все это шло на экспорт в Россию, бизнес приносил неплохие деньги. Но Олереску не считает себя обязанным России.

— Приднестровье — земля независимой Молдовы, — говорит Василий. — Почему мы должны унижаться перед вами? Десять лет я работал на стройках вашей страны. Я приносил пользу. Я верил в Советский Союз. А вы сочиняли про нас анекдоты, — на лице депутата выразилась обида. — И теперь из-за желания Молдовы быть целостным государством запрещаете наше вино. Я всегда уважал право России на целостность — пусть она уважает и наше…

Я с некоторым сочувствием слушал Олереску, представляя, какие анекдоты рассказывают про водку, медведей и икру на Западе. Я спросил, намерен ли он как депутат повлиять на ситуацию.

— Я здоровый националист, — ответил мне Олереску. — Я не хочу крови, не говорю о превосходстве. Я хочу говорить у себя в стране на своем языке… и разливать вино. Поэтому мы будем действовать в рамках европейского законодательства. Писать в Евросуд, конгресс США…

Жена Олереску Петра принесла нам домашнего вина. По запаху оно походило на уксус, но я постеснялся отказать хозяевам… У Василия в доме — плоский телевизор, в гараже — корейская «Хендэ». В магнитофоне играет молдавская национальная музыка.

— Вообще я не очень люблю отечественное. Но положение обязывает, — признается Олереску. — Приходится слушать.

Сейчас он ведет переговоры с румынами о контракте на поставку шампанского. Олереску считает, что Молдову ждет кризис, если правительство срочно не найдет новые рынки сбыта.

— Но они ничего не делают! Они ждут прощения от Москвы в обмен на Приднестровье. Даже в новостях ничего не говорят. Тогда как люди теряют работу. Многие уже сейчас живут на последние бануци («бануци» — ласкательное от «бани», молдавские монеты. — П.К.).

В поселке Михайловское на украинско-российской границе — печальная картина. У таможни стоят несколько фур с вином. Водители фур — в основном украинцы — смотрят телевизор в дорожном кафе. Разговаривать отказываются. Вряд ли груз в ближайшее время попадет в Россию. Впрочем, дальнобойщикам указано ждать.

Сергей — дальнобойщик украинской компании-перевозчика. Из Молдовы в Россию Сергей перевозил вино. Но сейчас торговые отношения стран находятся не в лучшем состоянии. Поэтому Сергей перевозит пока украинские грузы.

— Консервы, — говорит Сергей.

— В Украине делают консервы? — спросил я.

— Ну кто сейчас говорит, что везет? Никто. Пусть думают, что консервы. Так спокойнее.

Когда Сергей ездит из Приднестровья, вообще не знает, что внутри фуры. В машину что-то грузят — Сергей едет в Россию. По пути его сопровождает машина.

— Есть там такая компания — «Шериф». Они сопровождают. Сядут на хвост — и до самой границы. В России уже другие. Менты тормозят, я не высовываюсь, они сами разбираются.

Компания «Шериф» — та самая, которой в Приднестровье принадлежит буквально все. В руководстве компании — родственники президента республики. До ужесточения таможенного контроля на приднестровско-украинской границе грузы практически не проверяли.

— Молдаван часами мусолили на таможне. А если фура из Приднестровья, какие-то минуты — и ты свободен.

Прошлой осенью Сергея с приднестровским грузом остановила российская ГАИ. Милиционер намеревался посмотреть, что внутри. Люди из сопровождения позвонили, кому надо. Через полчаса приехал начальник местной ГАИ. Ударил фуражкой сержанта, поздоровался с приднестровцами, извинился за недоразумения.

— Я до сих пор думаю, что там в фуре было-то, — говорит Сергей. — Вино, фрукты, консервы. Что было-то?

P.S. По данным молдавских властей, основная часть контрабанды республики проходит через границу Приднестровья и Украины. В основном товары предназначаются для России. Несертифицированное вино, а также нерастаможенные грузы из Турции (куры, фрукты и пр.).