В прошлом номере «Новой» мы писали о войне, которую главный санитарный врач г-н Онищенко объявил главным городским санитарам — воронам. Сегодня — продолжение темы.

«29 марта в пять утра Штаб Главнокомандующего Воробьеубийством объявляет начало тотального наступления. Воробьебойные подразделения должны обеспечить зачистку улиц, кварталов, пристаней и площадей. Под руководством Партии отряды активистов Воробьеконтроля должны использовать любые методы подавления врага: потраву, отстрел, отпугивание и разорение его логовищ на чердаках и карнизах. Военные действия будут вестись днем и ночью, участвовать должны все: и стар и млад, мужчины и женщины, рабочие, служащие, крестьяне — все вольются в шеренги Воробьебойных сил, воплощая стратегию Главного командования…».

Как современно звучит, черт возьми!

Это ровно 48 лет назад шанхайская ежедневная газета объявляла начало кампании («Изгнать четыре напасти») бессмысленной и беспощадной борьбы с воробьями во имя светлого и чистого коммунистического будущего. Кампания проходила на фоне курса «Три года упорного труда — 10 тысяч лет счастья», чем-то сходного с российской идеей мгновенного удвоения национального продукта. По подсчетам бывшего китайского императора Пу И, который в ходе своего «перевоспитания» участвовал в изгнании напастей, всего в стране было уничтожено полтора миллиарда воробьев, шестьдесят четыре тысячи тонн мух и восемь тысяч тонн комаров. Потом, правда, обнаружилось, что воробьи сдерживали размножение разных насекомых-вредителей, а не просто задарма воровали зерно из социалистических закромов. Но было уже поздно…

Китайцы не любят вспоминать об этом: стыдно очень. Из сотен тысяч китайских сайтов лишь на трех я нашел материалы о кампании. Но история не проходит бесследно — все старики помнят задорную агитационную песню:

Трави его, лови его,

Сел на крышу — спугни его!

Не дай ему есть,

Не дай ему пить.

Крылату вражину

должны мы добить.

(Перевод примерный.)

А великий язык, бережно отфильтровывающий перлы в тысячелетнюю сокровищницу китайских пословиц, прочно запечатлел выражение «Чу сы хай» — «изгнать четыре напасти», и его часто используют для описания неадекватно агрессивной реакции на что-то, как правило, обреченной на провал. Это отдаленно перекликается с русским «из пушки по воробьям», что вызывает зудящее желание выяснить, откуда пошло сие выражение в русском языке. Может, и в России при Анне Иоанновне или императоре Павле практиковалось массовое избиение братьев меньших ради каких-то высоких государственных соображений?

Сегодня в Китае опять идет нешуточная борьба — с птичьим гриппом. У страны уже семилетний опыт противодействия этой заразе, и под ружье поставлены десятки ведомств и сотни исследовательских центров. Грипп не сходит со страниц газет, заполоняет веб-сайты, а из знакомых чиновников кого ни спросишь — он или вчера был, или завтра идет на грипповое совещание. Вот я все время и спрашиваю: «Вы птиц стреляете, пугаете, изживаете?».

А у китайцев прямо заговор какой-то. Все как один спрашивают: «А зачем?».

Я им смущенной скороговоркой рассказываю про Санэпиднадзор, Роспотребнадзор, Россельхознадзор и думы их великие. Про то, как врачу Онищенко в кошмарах являются летучие черные хищники — вороны.

Китайцы понимающе кивают, благо у самих за грипп отвечают три головных и двенадцать вспомогательных ведомств, но опять спрашивают: «Очень интересно, а как это обосновано? У вас это как изучали? Как у вас устроена система наблюдений, сбора и анализа данных? Как вы анализировали разные сценарии предотвращения эпидемии и их последствия? Сколько у вас в стране выделено денег на станции наблюдения за пролетом птиц и подобные исследования?».

Я в ответ блею невнятно, стараюсь при этом не краснеть, ибо по роду занятий знаком с орнитологами многих регионов страны и знаю, что ни системы государственного наблюдения толком нет, ни денег существенных на реальные полевые работы не отпущено, ни методик специальных не утверждено. Зато отряжены команды добровольцев с ружьями для «отпугивания» и уничтожаются места гнездования в болотах бескрайней родины.

Тогда китайские коллеги наконец раскалываются и рассказывают про 300 станций мониторинга за дикими птицами на базе заповедников и станций кольцевания, обремененных также профилактической работой с населением, про систему анализа данных и прогнозные модели распространения заразы в ходе птичьих перелетов, про систему взаимодействия со всеми соседями по Азии (кроме России), про вакцинацию диких и домашних птиц и меры по изоляции населения от мест скопления диких птиц. И еще про системы быстрого обучения тысяч работников выявлению заразы и противодействию ее распространению. А потом про много чего такого, что для меня — полная китайская грамота.

Но я упорно спрашиваю: «А если все-таки убивать птиц, это делу поможет?».

Вежливые китайцы очень печалятся моему упорству и уже совсем просто объясняют, что птицу убивать не только плохо по этическим, природоохранным и прочим соображениям, но и недопустимо по соображениям эпидемиологическим. Убивать дикую птицу — это гарантированно распространять заразу здесь и сейчас, если эта птица больна. Кроме того, это крайне непрактично, себе дороже. Сбор же материала для анализа на вирус ведется по всей стране. Специально обученные люди собирают трупы умерших птиц, помет и т.д., и это считается оптимальным методом контроля за развитием ситуации.

И мне становится жутко стыдно и страшно за Россию, в которой подобные решения, видимо, зиждятся на неизжитых комплексах страха, жестокости, подростковых воспоминаниях о шумных кампаниях преобразования природы 50-х годов и принимаются властными, но не очень грамотными дядями преклонного возраста, которым в детстве не дали вдоволь пострелять из рогатки, а в этом году чуть не запретили любимую забаву — повальное убийство готовящихся к размножению пернатых, обычно называемое весенней охотой.

И я все лучше понимаю современную китайскую бюрократию, которая всегда, когда может, избегает сотрудничества с непредсказуемым великим северным соседом и предпочитает справляться с проблемами собственными силами. К сожалению, на этот раз китайцам вряд ли удастся отсидеться, ибо редкостно бессмысленные меры по весеннему отпугиванию и отстрелу планируются в пограничных с Китаем районах России.

При этом я пока не обнаружил ни одного сообщения об обмене опытом со службами соседней державы, имеющей многолетний опыт работы с этой заразой.

История повторяется как трагикомический фарс. Некоторые страны, вместо того чтобы учиться на чужих ошибках, ухитряются их перенимать… А могли бы перенимать передовой опыт…

P.S. …Воспоминания одного из участников кампании 58-го года в Пекине содержат чудесную деталь: «На заборе у гостиницы я увидел свежую листовку, написанную, к моему удивлению, по-русски. Ее вывесили дети советских специалистов, работающих в городе. Листовка очень вежливо оповещала, что русские дети, хотя и не смеют противиться борьбе китайского трудового народа с воробьями, убедительно просят не проводить этот шумный шабаш рядом с их домом…».