На этой неделе разбирательство по делу террориста Кулаева будет завершено. Возможно, уже завтра, после заседания, судья Тамерлан Агузаров удалится писать приговор — но не это обстоятельство будет иметь принципиальное значение. Принципиальное значение имеет то, что уже удалось сделать за время этого процесса родственникам погибших в школе людей и что еще будет сделано. «До недавнего времени нас уверяли, что огнеметы не стреляли, что гранатометы не стреляли, что танки не стреляли, однако все это уже доказано», — сказал в четверг прокурору Николаю Шепелю пострадавший Руслан Тебиев…

В суде (и благодаря суду) по делу Кулаева было доказано много важнейших обстоятельств. И то, что войсковой операцией руководил начальник Центра специального назначения (ЦСН) генерал Тихонов; и то, что число 354 заложника придумали и распространили Дмитрий Сергеевич Песков (первый заместитель пресс-секретаря президента В.В. Путина) и Петр Всеволодович Васильев, заместитель директора ДИП «Вести». И то, что у генерала ФСБ Андреева, «официального» руководителя штаба по спасению заложников, трясутся руки, когда он отвечает на вопросы потерпевших… и т.д. (итоги подведем, когда закончится суд).

Люди увидели и то, что один лишь Кулаев сохраняет спокойствие на процессе.

В четверг почти все они выразили желание «больше не видеть» Кулаева. Это желание не покидало людей в течение всего процесса, но люди заставили себя выдержать 59 судебных заседаний.

В четверг пострадавшие дали прокуратуре время, чтобы «детально и беспристрастно во всем разобраться». Однако если работники прокуратуры полагают, что, осудив Кулаева, смогут свести «основное дело» к обвинению Басаева, Масхадова и Абу-Дзейта, то работники, скорее всего, ошибаются.

Перед тем как дать слово прокурору, потерпевшие потребовали у него гарантий, что основное дело не станет формальным. Прокурор дал гарантии. За язык его никто не тянул, а люди его слова не забудут. Они обязательно вызовут важнейших свидетелей — в первую очередь генералов Тихонова, Проничева, Анисимова. «Вы запомните: как другие теракты вам с рук сошли, этот теракт вам с рук так не сойдет!» — сказала Залина Губурова, у которой погибли мать и сын. «Нам ничего не остается делать, как надеяться, что вопросы, поставленные Эллой Кесаевой (сопредседатель комитета «Голос Беслана». — Ю.С.), будут решены в основном деле», — сказал представитель потерпевших, общественный защитник Таймураз Чеджемов.

В своем ходатайстве Элла Кесаева перечислила вопросы, на которые потерпевшие пока так и не получили официальных ответов: как террористам удалось проникнуть в Беслан; как они готовили теракт в школе; какие требования выдвигали; кто был начальником оперативного штаба по спасению заложников; почему врали о количестве заложников; какова природа первого взрыва; кто дал приказ о применении танков, огнеметов и гранатометов; почему уже 4 сентября из школы вместе с вещдоками вывезли все, что было на территории, и закопали на свалке. «У нас есть основания предполагать, что основного дела не будет, так как за полтора года не возбуждено ни одного уголовного дела за действия или бездействие федеральных силовиков. А люди погибли не только по вине террористов (с этими нелюдями все ясно), но и по вине других лиц, которые по долгу службы должны были спасти заложников», — сказала Кесаева и предприняла последнюю попытку продлить процесс по делу террориста Кулаева. Она сказала, что «десять минут назад говорила с Аушевым, он сейчас за границей, но 16 февраля готов приехать и дать показания».

— Я полагаю, что его присутствие не является необходимым, — ответил прокурор Шепель. — Он допрошен в основном деле. Каких-то дополнительных показаний он не даст. <…>

— Я согласна с тем, что сказала Кесаева в тех пунктах, где еще не все ясно <…>, — сказала Сусанна Дудиева, глава комитета «Матери Беслана». — Вместе с тем считаю, что данное ходатайство должно быть приобщено к делу о захвате школы (основному делу. — Ю.С.).

Владимир Ходов, потерпевший, глава Правобережного района РСО—Алания:

— Я прошу прощения: я приехал первый раз сегодня. Я не ходил на суд из чисто моральных соображений — я не хочу смотреть на человека, который погубил моего внука. <…> Тут прозвучала мысль, что основного дела не будет. Я не понимаю, как может не быть основного дела. <…> Но Кулаева надо осудить, чтобы на него уже не смотреть больше.

Потерпевший Руслан Тебиев:

— Желание прокуратуры быстрее закончить дело Кулаева вызывает у нас сомнения, недоверие, потому что в основном деле нет фигурантов. До недавнего времени нас уверяли, что огнеметы не стреляли, что гранатометы не стреляли, что танки не стреляли, однако все это уже доказано. Сейчас говорить о том, что «стреляли вечером», — это круговая порука военных. Там же все на месте видно. Я приглашаю Николая Ивановича (Шепеля. — Ю.С.) приехать на один день в Беслан, и мы вместе, несколько человек (не надо там всех) посмотрим, как стреляли из танков, огнеметов, гранатометов. Все это вы и так знаете, но еще раз я хочу вам показать, что это достоверно доказано. <…> Выстрел гранатомета рикошетом ушел в стену — и стену быстренько восстановили. Кто восстановил — никто не знает. Танк проехал, поломал два забора — и быстренько забор восстановили. И мы уверены, что танки днем стреляли. Южную сторону разгромил танк. Когда — вечером это было, Николай Иванович? Это же было днем. Заехал с южной стороны и прямой наводкой разгромил мастерские, которые были в южном крыле школы. И все это ясно, все это видно. Нам говорили, что танк стрелял по подвалу, где засели боевики. В подвале нога человека не ступала — мы сняли это на кассету. И поэтому надо, в конце концов, Николай Иванович, надо уже сказать правду.

Прокурор Шепель пьет воду.

— Я лично поддерживаю, что этого негодяя пора осудить, — закончил Тебиев. — Я просил когда-то, чтобы его побрили наголо: он преступник, а он отрастил, как хипповый парень здесь ходит со своей толстой мордой… И хватит на него уже смотреть…

Шепель:

— Основное дело было возбуждено 1 сентября 2004 года прокурором Северной Осетии Бигуловым. <…> В процессе рассмотрения основного дела все виновные будут наказаны. <…> Мы сможем рассмотреть и разрушения, которые произошли в школе (через полтора года после событий. — Ю.С.). Но процесс по Кулаеву надо завершать.

Залина Губурова:

— Мы с вами живем, уважаемый Шепель, в таком государстве, что много терактов происходило в нашей стране, но все теракты почему-то не расследовались… Матери не вставали, не бушевали, не орали. Первый раз за все это время (я не имею в виду Черкесска — по сравнению с Черкесском мы еще более <спокойно себя ведем>). Правильно Рошаль сказал: у кого болит, те воткнулись в подушку. («Те, кто действительно убит горем, плачут ночью в подушку», — заявил член Общественной палаты Л.М. Рошаль на пресс-конференции во Владикавказе. — Ю.С.) Да, у тех матерей болит, у нас тоже болит. Но мы — мы молчать не будем. <…> Вы запомните: как другие теракты вам с рук сошли, этот теракт вам с рук так не сойдет! Мы будем до последнего бороться, как бы вам ни хотелось, чтобы мы сдохли. Но мы не сдохнем. Мы будем добиваться все равно своего. <…>

— Завершился многомесячный процесс… — Николай Шепель начал читать обвинительное заключение прокуратуры…

Тринадцать минут он читал имена погибших в первой бесланской школе. Читал быстро, без остановки.

Выдержки из обвинительного заключения Генпрокуратуры:

«…Теракт в Беслане стал следствием удручающего недомыслия, элементарной некомпетентности должностных лиц, роковым образом сложившихся обстоятельств. Всему этому будет дана правовая оценка в ходе расследования т.н. «основного дела». Мы учтем и все показания, которые были даны в ходе судебного следствия. <…>

Кулаев — не заблудшая овца, случайно попавшая в стаю волков. Свидетель Мужахоева <…> опознала Нурпашу Кулаева как боевика, которого она видела в лагере Басаева еще в мае 2003 года. <…> Он никогда не прерывал своей связи с экстремистской террористической организацией. <…> 31 августа члены банды собрались в лесном лагере в окрестностях селения Пседах Малгобекского района под руководством Хучбарова, которого боевики называли «полковником». <…> Банда, всего более 30 человек, на машине ГАЗ-66 двинулась в сторону Беслана <…>. Для оценки показаний Кулаева в совокупности с другими доказательствами необходимо понять, кто перед нами. <…> Отец подсудимого Кулаева заявил на предварительном следствии, что его сын Ханпаш был участником незаконных вооруженных формирований, участвовал в штурме Грозного <…>. А сын Нурпаш был проводником боевиков, помогал им перемещаться по территории Чечни в обход постов федеральных войск. <…> 31 августа Кулаев Нурпаш и его брат Ханпаш были вызваны Хучбаровым. Об этом свидетельствует объяснение гражданской жены Кулаева — Бакаевой. <…> Одевшись, братья взяли с собой зубные щетки, полотенца, Нурпаш взял свои только что постиранные женой мокрые брюки, положил их в черный пакет — и братья покинули дом. <…>

<…> Потерпевший (неразборчиво. — Ред.) показал, что видел, как подсудимый забегал в спортзал, выражался нецензурной бранью, издевался над детьми, бил их рукой, ногой, прикладом, стрелял из окон школы наружу. Заложникам Кулаев говорил, что будет убивать их, как скот. Вместе с Ходовым, вооруженным автоматом, Кулаев вошел в один из кабинетов на втором этаже, куда до этого завели заложников, после чего там раздались автоматные очереди. <…> По объяснению Кулаева, в столовой находилась его позиция. Но именно оттуда велся массированный огонь по всему, что появлялось и двигалось на улице Коминтерна. <…> Сам Кулаев ставил заложников на окна столовой в качестве живого щита. <…> Ваша честь, теракт в Беслане потряс своей бесчеловечностью и цинизмом граждан России и всего мира. В то же время сегодня организаторы и исполнители подобных кровавых деяний уверены в том, что сохранят свою жизнь. <…> При допросе осужденной за совершение теракта в Москве Заремы Мужахоевой в этом зале на вопрос потерпевших, что нужно делать с террористами, она прямо ответила: «Убивать». <…>

На основании части 3 статьи 69 Уголовного кодекса по совокупности преступлений окончательно назначить наказание Кулаеву Нурпаше Абургкашевичу путем частичного сложения наказаний в виде исключительной меры наказания — смертной казни».

Н.И. ШЕПЕЛЬ, 9 февраля 2006 г.

P.S. В четверг после судебного заседания семь женщин из комитета «Голос Беслана» объявили голодовку — в знак протеста против завершения дела Кулаева. Голодают Альма Хамицева, Эмиля Дзамбулатова, Светлана Маргиева, Марина Меликова, Залина Дзиова, Элла Кесаева, Эмма Тагаева-Бетрозова. К моменту подписания номера голодовка продолжалась. Эмма Тагаева-Бетрозова была на похоронах двух своих родственников, которые погибли во Владикавказе во время теракта.