Андрей Тарковский начал вести свой «Мартиролог» 30 апреля 1970 г. в подготовительном периоде фильма «Солярис», после четырех лет простоя. Последняя запись сделана 15 декабря 1986 года, за две недели до кончины — 29 декабря.
Тарковский мало писал в «Мартирологе» о работе. Для этого были рабочие дневники по каждому фильму. Но и перечнем преследований, гонений и страданий тоже не ограничивался. В «Мартирологе» есть и философские размышления, и цитаты из только что прочитанных или перечитанных книг, и рисунки, и бытовые заметки о строительстве дома в деревне, об обустройстве квартиры в Риме, о долгах и т.д. И постоянные записи о планах творческих, иногда даже с подробными разработками сцен так и не снятых фильмов.
Был ли на страницах своего дневника Тарковский откровенен до конца? Конечно же нет. Он знал, что их прочтут и, возможно, опубликуют, о чем-то говорил намеками, а что-то скрывал даже от самого себя. И все-таки часто не мог сдержаться и выплескивал на страницы «Мартиролога» все накипевшее на душе.
Не пытаясь дать всеобъемлющее представление о текстах «Мартиролога», мы предлагаем читателю выбранные (без всякого умысла) места его, ограничивая рамками первой и последней записей.
В декабре 2006 года исполняется 20 лет со дня смерти Андрея Арсеньевича Тарковского. Первое издание его «Мартиролога» вышло в Германии в 1992 году, затем последовали публикации во Франции и в Италии. Не пора ли и русскому читателю познакомиться с его дневниками? Фонд имени Андрея Тарковского хотел бы подготовить первое полное издание «Мартиролога» с обширными комментариями и сверкой всех текстов с рукописью, публикацией статей из газет и т.д., вклеенных Тарковским в дневник.
Итак, желание опубликовать «Мартиролог» в полном объеме с фотографиями, рисунками, вложенными материалами и комментариями есть. Пока нет денег. Может быть, кто-то из читателей «Новой газеты» поможет нам в их поисках?
30 апреля 1970 г., Москва
Снова говорили с Сашей Мишариным о «Достоевском». Это, конечно, следует прежде всего писать. Не думать о режиссуре. Вряд ли есть смысл экранизировать Достоевского. О самом Ф.М. нужно делать фильм. О его характере, о его Боге и дьяволе и о его творчестве.
Толя Солоницын мог бы быть прекрасным Достоевским. Сейчас нужно читать. Все, что написал Достоевский. Все, что писали о нем, и русскую философию — Соловьева, Леонтьева, Бердяева и т.д. «Достоевский» может стать смыслом всего, что мне хотелось бы сделать в кино.
А сейчас «Солярис». Пока все идет мучительно и через силу, ибо «Мосфильм» определенно вступил в стадию кризиса. Потом «Белый день»1.
23 февраля 1972 г.
Неужели опять сидеть годы и ждать, когда кто-то соизволит выпустить картину [Солярис]2? Что это за поразительная страна, которая не хочет ни побед на международной арене нашего искусства, ни новых хороших фильмов и книг? Настоящее искусство их пугает. Это, конечно, естественно; искусство, без сомнения, противопоказано им, ибо оно — гуманно, а их назначение — давить всё живое, все ростки гуманизма, будь то стремление человека к свободе или появление на нашем тусклом горизонте явлений искусства. Они не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат все признаки самостоятельности и не превратят личность в скотину. Этим они погубят всё — и себя, и Россию.
Завтра иду к Сизову3 — он объяснит мне, что происходит с «Солярисом». Наверное, будет уговаривать, склонять, убеждать. Ну, да мне не привыкать…
Надо будет прочесть повесть Короленко, о которой говорил Фридрих [Горенштейн] — там что-то о глухой жизни сибирских крестьян, о предрассудках и проч. Может быть что-то в духе «Аукалок»4. Экранизация все-таки более легкий путь.
Мне почему-то кажется, что экранизировать следует несостоявшуюся литературу, но в которой есть зерно, которое может развиться в фильм, который, в свою очередь, может стать выдающимся, если приложить к нему свои способности.
27 января 1973 г., суббота
Как грустно жить на белом свете! Я завидую всем, кто способен заниматься своей работой независимо от государства. Да, практически все — кроме кино и театра. (Я не говорю о телевидении, ибо это — не искусство.) Свободны. От заработка они тоже свободны, но, по крайней мере, они могут работать. Какая хамская власть! Разве нужна ей литература, поэзия, музыка, живопись, кино? Нет, наоборот, сколько бы было ликвидировано сложностей! Ведь правду мне сказал Борис Леонидович [Пастернак] — то, что я сделаю еще четыре картины5. Первую я уже сделал — это «Солярис», осталось еще три. Всего-навсего! Я хочу работы, больше ничего. Работы! Разве не дико, не преступление, что режиссер, которого в прессе в Италии назвали гениальным, сидит без работы?
А мне, честно говоря, кажется, что это просто месть посредственности, которая пробилась к руководству. Ведь посредственность ненавидит художников, а наша власть сплошь состоит из посредственностей.
Если удастся сделать «Белый день», надо будет подать заявку на фильм, т.е. пока на сценарий — о Достоевском. Пора уже…
А может быть, плюнуть на всё?
Какое самое красивое дерево? Вяз, наверное. Но оно слишком долго растет. А что растет быстрее? Ветла или серебристый тополь? Серебристый тополь — красивое дерево.
Интересно, удастся мне через Федю6 получить автомобиль? Это единственный путь. Сам я, конечно, машину никогда не куплю.
А как хочется наладить жизнь в деревне7!
20 октября 1973 г., суббота, Москва
Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. А если серьезно задают вопрос в Европе, да и где угодно: «Кто лучший режиссер в СССР?» — Тарковский. Но у нас — молчок. Меня нет, и я — пустое место.
Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным. И как не хочется иметь значение по пустякам. Хочется целиком заполнить чью-то жизнь или жизни. Мне тесно, моей душе тесно во мне; мне нужно другое вместилище.
29 июля 1974 г.
Ну — снова начинается свистопляска со сдачей картины. В четверг Ермаш8 картины не принял: все ему непонятно («Сделайте понятно»), какие-то куски ему не нравятся («Выбросьте! Зачем они?») и т.д. Скандал был нелепый и странный. Словно Ермаш или играл какую-то плохо отрепетированную роль, или демонстрировал «принципиальность» и «суровость». В любом случае он выглядел диковато — как самодур и весьма недалекий человек. Мелковат он, конечно, для роли председателя Госкино.
Т.Г. Огородникова9 предложила мне написать 2 — 3 экранизации для телевидения. Хочу предложить ей «Обломова», «Жизнь Клима Самгина» и «Очерки бурсы» Помяловского. Надо поговорить с ней об этом, если удастся — заключить договор и уехать в деревню. Правда, что будет с «Зеркалом»?
Короче говоря, всё усложняется.
6 января 1975 г., понедельник
Написал письмо Ермашу, в котором прошу его немедленно решать вопрос о моей дальнейшей работе. Я имел в виду одно из двух: «Идиот» или фильм о Достоевском. Скорее всего, он откажет, тогда я напишу ему еще одно письмо с заявками (параллельно со Студией) на «Смерть Ивана Ильича» и «Пикник»10. Только надо будет утрясти вопрос со Стругацкими.
Сегодня пурга. За ночь, должно быть, всё заметет. Завтра Рождество.
7 января 1975 г., вторник
Чем-то мое желание делать «Пикник» похоже на состояние перед «Солярисом». Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного. Причем речь идет не о так называемом «экспериментальном» кино, а о нормальном, традиционном, развивавшемся эволюционно.
В «Солярисе» эта проблема решена не была. Там с трудом удалось организовать сюжет и поставить несколько вопросов.
Мне же хочется гремучего сплава — эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах рассказа о себе — с тенденцией поднять несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни.
Успех «Зеркала» меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана.
Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии.
23 июня 1977 г., Таллин
Как мы неправильно живем!
Человек вовсе не нуждается в обществе, это общество нуждается в человеке. Общество — вынужденная мера защиты, самосохранения. Человек должен в отличие от стадного животного жить одиноко — среди природы — животных, растений и в контакте с ними.
Я всё с большей очевидностью вижу необходимость изменить жизнь, как-то её реорганизовать, ревизовать. Надо по-новому начать жить. Что для этого надо? Прежде всего чувствовать себя свободным и независимым. Верить, любить. Отбросить этот мир — слишком ничтожный — и жить ради другого. Но где? Как? У меня ведь обязанности перед близкими — детьми, родителями, Ларисой. Вот первый предрассудок, препятствие…
29 декабря 1979 г., суббота
Мне приказано явиться в Комитет к трем часам тридцати. Помоги, Господи!
Сегодня очень плохо спал. Три раза просыпался. Снилась мертвая женщина, которую несли в поезд по перрону.
МК КПСС послал какое-то полузакрытое письмо на киностудию «Мосфильм», где осуждается низкий художественный уровень фильмов, выпущенных «Мосфильмом», и как пример названы три: «Кот в мешке», «Молодость с нами» и «Сталкер». Картина запланирована на второй квартал 80-го года при 200 с чем-то копий.
Был у Ермаша. Он категорически против того, чтобы Андрюшка ехал с нами11. Естественно. Я требовал соблюдения своих прав. Сказал, что буду добиваться правды в высших инстанциях.
«Обсудили» сценарий12:
«Мало советских «воспоминаний». (Перебьются).
Заострить проблемы. (Заострим).
Я высказал, что думаю в адрес режиссеров — членов коллегии Госкино. Сказал, что не стал бы членом Коллегии, даже если бы меня попросили. Сказал, что их прикормили, что они не имеют права судить мои фильмы и участвовать в разрушении моей судьбы. Крупный был и неприятный разговор. Кроме Ермаша был Сизов, чему я очень рад.
Был на дне рождения у Олега Халимонова13, попросил его всё разузнать о моих правах (гражданских), в смысле права ехать с Андрюшкой.
9 июня 1980 г., понедельник. «Леонардо да Винчи»
Показывали «Время путешествия» на РАИ14 — окончательный вариант. Очень понравилось.
Пока непонятно ведет себя РАИ. Завтра многое должно проясниться после встречи с ними.
Разговаривал с Ларой15. Она в четверг отвозит Тяпу16 и Анну Семеновну17 в деревню.
Оформлять нас на всё время (14 месяцев) в Италию невозможно до заключения генерального контракта.
Я всё время записываю в дневник какую-то ерунду, а дельные мысли, которые меня изредка посещают, забываю.
Если бы мы могли совершенно не принимать в расчет все правила и общепринятые способы, которыми делаются фильмы, книги и проч., какие бы замечательные вещи можно было бы создавать!
Мы совершенно разучились наблюдать. Наблюдение мы заменили деланием по шаблону.
Недаром так часто приходит на ум Кастанеда со своим Доном Хуаном. <…>
3 апреля 1981 г., пятница. Москва
В доме ни копейки денег. Вчера приходила женщина из Мосэнерго и требовала оплаты счетов за электричество. Завтра мой день рождения — Лариса обзванивает всех знакомых с тем, чтобы не приходили, т.к. празднование отменяется.
Вчера должен был приехать Язь Гавронский18. Начальство Госкино получило уже 3 телекса о том, что итальянцы приедут после 15-го (в связи с отсутствием в Москве Ермаша).
Из Стокгольма непрерывно звонит София19 в полном отчаянии и все время говорит одно и то же: «Все отменили свои каникулы», в газетах пишут о непременном моем приезде, а мы, конечно, никуда не едем. Госкино ответило шведам в посольстве в Москве, что мы не едем оттого, что я не желаю. Лариса позвонила Сторчак20 и спросила, почему они говорят такое. Та ответила, что, мол, от растерянности. Странная растерянность.
Сейчас пришли из Мосэнерго и отключили электричество. <…>
24 июля 1981 г., Москва
Ксения21 рассказала, что на пресс-конференции во время фестиваля Ермашу задали вопрос: а правда ли, что Тарковскому не разрешают снимать для RAI из-за невозможности отпустить его с ребенком за границу. Ермаш сказал, что он против этой постановки по той причине, что «такому режиссеру, как Тарковский, дают слишком мало денег для съемок фильма». Подонок!
4 ноября 1981 г., среда, Москва
Как тяжело на душе!
Лариса должна была вернуться из деревни неделю назад, а она даже не позвонила ни разу. Что она там делает? Почему не едет в Москву Лариса? Не знаю. На душе кошки скребут, а тут надо думать о «творчестве». Как тяжело, неинтересно и скучно жить! Надо все менять! Надо менять жизнь, отбросить всё, кроме возможности служить тому, чему служить призван. Надо собрать всё мужество, и отсечь всё, что этому мешает.
«Искушение Святого Антония»22:
Финал — неудержимые рыдания (от невозможности гармонии внутри себя) Антония, которые постепенно переходят лишь в судорожные вздохи, всхлипывания, постепенное успокоение, в то время как взгляд его впитывает секунда за секундой расцветающую красоту мира: рассвет, замершая природа, вздрагивающие деревья, гаснущие звезды и свет с Востока, освещающий эту красоту жизни. Святой Антоний. Это и Толстой, и Иван Карамазов, и все страдающие от несовершенства.
Если бы меня спросили, каких убеждений я придерживаюсь (если возможно «придерживаться» убеждений) во взгляде на жизнь, я бы сказал: во-первых — то, что мир непознаваем, и (следовательно) второе, что в нашем надуманном мире возможно всё. Как мне кажется, первое обусловливает второе. Или второе — первое, как угодно.
Я понимаю, почему ушедшие от нас души могут тосковать по этой жизни. (Ахматова, говорившая мне после смерти: «А меня по-прежнему любят, вспоминают?», «Как я любила!» или что-то в этом роде23).
Чтобы любить по-настоящему человека: мать, женщину, мать своих детей, мужчину — надо быть цельной личностью, то есть Великим человеком. Такая Анна Семеновна, такой была моя мать, моя бабушка… Такими были жены декабристов. Любовь — это истина. Фальшь и истина несовместимы. <…>
28 февраля 1982 г., Москва
Я никогда не желал себе преклонения (мне было бы стыдно находиться в роле идола). Я всегда мечтал о том, что буду нужен.
27 февраля 1983 г., воскресенье, Via di Monserrato
<…> Написал заявку на «Ведьму»24.
Надо будет порыться во всех дневниках и выписать все замыслы в отдельную тетрадь. Очень неудобно пользоваться дневниками для работы. Время от времени следует делать из них выписки для удобства употребления.
Как грустно разговаривает Тяпа по телефону! Как он скучает… Какое бесчеловечное общество должно быть, если оно разлучает семьи без всякого сожаления, с целью иметь заложников. А будет еще и еще хуже, это ясно.
И ясно еще, что Бог нас ведет.
3 апреля 1983 г., Via di Monserrato
Завтра день рождения — уже второй здесь, в Риме.
Очень скучаю по Тяпе.
Сегодня пришла трезвая мысль — а ведь мне теперь куда ни кинь, всюду клин: мне теперь всюду будет одинаково — и здесь, и в Москве.
Здесь — из-за ностальгии, там из-за того, что не воспользовался свободой, возможностью изменить судьбу.
А раз так, то надо решаться на решительный шаг — жить по-новому.
4 апреля 1983 г., понедельник, Via di Monserrato
День моего рождения. Провели его вдвоем с Ларисой. Вечером звонили в Москву и разговаривали с Машей25, Володей26, Сенькой27, Анной Семеновной и Тяпусом, естественно.
Анна Семеновна напекла пирогов. Мы с Ларой приуныли, и стали нам мерещиться дом, возвращение и прочее, и прочее…
А сейчас я пишу это и думаю, что всё, что задумано, задумано правильно. Нельзя идти вспять, даже если это легче. Сейчас — очень тяжело и приходится терпеть…
25 мая 1983 г., Via di Monserrato
Очень плохой день. Тяжелые мысли. Страх… Пропал я… Мне и в России не жить, и здесь не жить…
В Москве распространяется слух, что я в Канне провалился. Это последняя капля, ей-Богу…
9 сентября 1984 г., Стокгольм
Я уже несколько дней в Стокгольме. Контракт еще не подписан, Анна-Лена28 очень не хочет платить мне суточных больше чем 50 долларов в день, думаю, что придется мне удовольствоваться этим.
Свен Ньюквист произвел на меня самое приятное впечатление. Мы уже были на Готланде и с энтузиазмом остановились на выбранной ранее натуре. Единственная сложность — сопротивление орнитологов, которые боятся, что мы распугаем птиц.
Еще не решил, как и где снимать сны. Знаю только, что не хочу снимать никакую толпу. Не найден еще дом Марии. Я хочу деревянные некрашеные дома, двор с брошенным посреди сельскохозяйственным агрегатом, заросшим крапивой, и возвышающееся (посреди?) двора черемуховое дерево в цвету.
Надо найти дом где-нибудь поближе к Стокгольму. <…>
11 декабря 1985 г., Stockholm
Болен. Лежу. Ужасно болит внутри, в легких.
Сегодня во сне видел Васю Шукшина, мы с ним играли в карты.
Я его спросил:
— Ты что-нибудь пишешь?
— Пишу, пишу, — задумчиво, думая об игре, ответил он.
А потом мы, кажется, уже несколько человек, встали, и кто-то сказал: «Расплачиваться надо» (в том смысле, что игра кончилась, и надо подсчитать ее результаты.)
«Амадеус» Формана. 8 Оскаров — и так бездарно. Причем всё. Может быть, только Сальери неплох, но ужасна его концепция. Не то чтобы ужасна, но как-то не очень человечна. <…>
21 декабря 1985 г., Stockholm
23-го лечу в Италию. Беру все вещи. Хочу поговорить с Михалом29 насчет того, как доделать картину, если я не смогу приехать в Стокгольм для этого.
Я чувствую, что не смогу. С каждым днем всё хуже.
А ведь прав был Борис Леонидович [Пастернак], а Лара? Когда сообщил, что мне осталось сделать лишь 4 картины. Помните спиритический сеанс у Ревика30?
Только Б.Л. считал неправильно. Он знал, что я сделаю 7 фильмов, но считал также «Каток и скрипку», которую считать не следует. Так что он не ошибся.
Как Лариса воспримет всё это? Как дальше вести себя ей по отношению к Андрюше и маме?
Надо продолжать добиваться их выезда. Андрюше нужна свобода. Нельзя жить в тюрьме. И если мы пошли по этому пути, то надо идти до конца.
14 января 1986 г., вторник. У Марины [Влади]
Провел совершенно ужасную ночь. Днем тоже — болит спина. Принял лекарство. Дышать стало труднее. Кашель. Поверхностный и болезненный. Эту войну, которую я веду, надо выиграть. (Вывезти и Ольгу31 и выздороветь — хотя бы на несколько лет, чтобы сделать несколько картин.) И в том, что я ее выиграю, — нет сомнений, Бог поможет! А моя болезнь — это сотрясение, помогшее вывезти Тяпу и Анну Семеновну. Я выиграю — потому что мне нечего терять — я пойду до конца.
И главное — мне Бог помогает. Да святится имя Твоё!
15 декабря 1986 г.
Все время в постели без сидения, и даже трудно ходить п/б. Боль в спине и в тазу (нервы). Ноги не двигаются. Леон не понимает — почему здесь боль. Я думаю, старинный радикулит, обострившийся химией. Делает химиотерапию. Болят очень обе руки. Тоже в духе невралгии. Какие-то шишки. Очень я слаб. Умру? Есть вариант — больница, и быть под наблюдением врача, который меня лечил в Сарселе32.
Гамлет?
Если бы сейчас избавиться
1) от болей в спине, а затем
2) в руках –
то можно было говорить о восстановлении после химиотерапии. А сейчас на восстановление нет сил. Вот в чем проблема.
Негатив, разрезанный почему-то во многих случайных местах…
1 «Белый день» — рабочее название фильма «Зеркало».
2 После первой сдачи «Соляриса» Госкино в январе 1972 г. Тарковский получил 35 кардинальных поправок по фильму.
3 Сизов Николай Трофимович — в 1973 г. генеральный директор киностудии «Мосфильм».
4 «Аукалки» — один из неосуществленных замыслов Тарковского.
5 На спиритическом сеансе у одного из друзей Тарковского дух Б.Л. Пастернака на вопрос: «Сколько я еще сниму фильмов?» ответил: «Четыре». — «Всего четыре?» — «Зато хороших», — ответил Борис Леонидович. В то время Тарковский работал над «Солярисом».
6 Федя — Рыкалов Федор, родственник Ларисы Тарковской, в 1970 г. начальник штаба Прикарпатского военного округа в Ровно.
7 Деревня — Мясное в Рязанской области на берегу Оки, в 300 км от Москвы, где А.Т. купил дом и куда уезжал при первой же возможности.
8 Ермаш Филипп Тимофеевич — в 1974 г. председатель Госкино СССР.
9 Огородникова Тамара Георгиевна — директор «Андрея Рублева», снималась в фильмах «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», в 1974 году работала в «Экране» на Центральном телевидении.
10 «Пикник на обочине», ставший впоследствии «Сталкером».
11 Тарковский в течение 7 лет постоянно просил выпустить за границу, где он работал, а затем и жил, сына Андрея. Эта просьба была удовлетворена только в январе 1986, когда Андрей Арсеньевич был уже серьезно болен.
12 Сценарий «Путешествие по Италии», впоследствии был переработан в «Ностальгию».
13 Олег Халимонов — моряк, друг А.Т., снимался в фильме «Один шанс из тысячи», в последние годы на руководящих должностях в Международной морской организации.
14 РАИ (RAI) — Радио и телевидение Италии. Финансировало производство фильмов «Время путешествия» и «Ностальгия».
15 Лара, Лариса — Лариса Павловна Тарковская, жена А.Т.
16 Тяпой в семье звали сына Андрея.
17 Анна Семеновна Егоркина — теща А.Т.
18 Язь Гавронский — представитель RAI в Москве.
19 София — профессор парапсихологии из Стокгольма, друг А.Т.
20 Сторчак Татьяна — в 1981 г. руководящий работник Управления внешних сношений Госкино.
21 Ксения — Стоянович Ксения, кинокритик из Югославии, друг А.Т.
22 «Искушение святого Антония» — один из неосуществленных замыслов Тарковского.
23 На одном из спиритических сеансов Тарковский вызывал дух Анны Ахматовой.
24 «Ведьма» — один из неосуществленных замыслов Тарковского, частично использованный в «Жертвоприношении».
25 Маша Чугунова — ассистент Тарковского, друг семьи.
26 Володя Седов, театральный режиссер, ассистент Тарковского на «Гамлете», друг семьи.
27 Сенька — Арсений Тарковский, старший сын А.А. Тарковского от первого брака.
28 Анна-Лена Вибум — директор Синематеки в Стокгольме, президент ФИАФ (Международной ассоциации киноархивов), продюсер фильма «Жертвоприношение».
29 Михал Лещиловский — монтажер «Жертвоприношения», автор полнометражного документального фильма «Режиссер Андрей Тарковский».
30 Ревик — в 60-х — начале 70-х гг. друг Тарковского.
31 Ольга — Ольга Кизилова, дочь Л.П. Тарковской от первого брака.
32 Сарсель — клиника под Парижем.
