Как в Москве двигаются? В Москве двигаются под «хаус». В «Пропаганде» по субботам играют хороший хаус. Если на любую музыку положить ритм, получится «хаус». У музыкантов такой ритм называется «бочка». Музыканты знают, как отличить дип-хаус от тек-хауса. А так, вообще мало кто знает. Бочка похожа на ритм биения вашего сердца. Никакой здесь поэзии, честное слово. Она похожа. Видимо, это вопрос физиологии. Под это легче шевелиться, даже если совсем не умеешь танцевать. Никто по большому счету и не умеет.
В час ночи перед входом в «Пропаганду» стоит очередь на фейс-контроль. Как в аэропорту, только паспорт не спрашивают — на глаз определяют. В разных клубах разные вещи определяют. В «Пропаганде» охранник угадывает, будут у него проблемы, когда ты напьешься, или нет. «Чувак, ну ты же меня знаешь. Ну пожалуйста! Я же постоянный клиент. Я все время сюда хожу. Я заплачу-у!» — «Нет, извините. Сегодня вход только по клубным картам». Этот недавно нахулиганил. Через месяц впустят.
Не знаю, зачем ему туда так надо. Я хожу, потому что здесь пахнет людьми. В темноте, в дыму люди двигаются. Вспышки света — все застывают в позах. Получается такое слайд-шоу. Это даже немного страшно. Это очень умно придумано, я так думаю.
В начале 90-х в Москве открылись первые клубы. Penthouse, и Эрмитаж, и LSDance в Ясеневе. Это стало тогда модно. Никакой охраны, разные люди, все вместе, электронная музыка и наркотики, как водится. Потом был «Птюч». Это теперь называют «эпоха рейва». Рейв — это когда никакой охраны, разные люди, электронная музыка и наркотики.
Эпоха рейва началась в 92-м. В павильоне «Космос» на ВДНХ случилось «Гагарин-пати». Электронщики повылезали из подвалов. Бандиты, богема и студенты-инженеры — все пришли посмотреть на явление. Это теперь что-то вроде легенды: сто тысяч на ВДНХ. Давка, менты, толпа прорвалась через охрану. Послышалась стрельба, и организаторы пати с ящиком денег прятались на крыше павильона «Космос».
Теперь каждый год в День космонавтики кто-нибудь устраивает пати в честь «Гагарин-пати», но как-то оно все поспокойнее. Теперь ночная культура тоже делится на ту, что в центре, и ту, что в Ясеневе. Еще на рок-н-ролл и попсу. И, как всегда, много работы у ментов и таксистов. И никто в основном не понимает, что здесь делает. То есть кто-то приходит послушать любимую музыку. Кто-то хочет быть клубным персонажем, потому что это модно. В этом и правда что-то есть — прийти в клуб и узнать там кого-нибудь знакомого. Сказать «здравствуйте» охранникам, которые изучают новую компанию, протиснуться через них; привычно развязать узелок на рюкзаке; глядя куда-нибудь в сторону, показать, что ничего там нового с прошлой субботы не появилось, и пройти внутрь. И вообразить, что компания бросает тебе вслед злобные взгляды, хотя, может быть, это и не так. А по большому счету ночью хочется спать, и соображать, почему ты здесь оказался, не получается.
Один из тех, кто помогает Москве двигаться, — Леша Николаев, 33 года. Он диск-жокей и промоутер в клубе «Культ». По средам играет в «Пропаганде». Стоит за пультом, крутит пластинки. Он говорит, люди стоят на танцполе, и каждый хочет: «сделай так, чтобы мне сейчас стало зае…сь!». Но у каждого оно свое — это нехорошее слово. Надо поймать какую-то волну. И тогда всем станет так, как надо. А бывает, даже друзья подходят и говорят: «Слушай, скучно. Пойду». Такая работа — слушать музыку и ловить по ночам волну.
Чем рискует Леша-промоутер? Объявляешь, что сегодня к тебе приедет звезда Бонобо. Ты несколько месяцев с ним договаривался, а он не приехал. Не позвонил. Ждешь его полдня в аэропорту, а вечером едешь на работу. Народ собрался тусоваться. В клубе не протолкнуться. Приходится отдуваться за пультом своими силами. Бывает, своими силами получается лучше, чем с иностранными гостями.
Бывает, диск-жокей приехал, а в зале — никого. Вечеринка есть, а гостей на ней нет.
По соседству с «Культом», где работает Леша, находится клуб «Лето». Клуб с размахом. Когда в «Лете» party, улицу Яузскую перегораживает милиция. На улице Яузской на днях парковались два «Хаммера», лимузин, «Ламборджини» и карета с парой белых лошадей.
Из десяти желающих девять не проходят фейс-контроль. Эти разъезжаются кто куда. Кто-то спускается в подвал «Культа». Стоят эти дамочки от Гуччи на краю Лешиного танцпола и возмущенно смотрят на пьяного волосатого фотографа, которого друзья поднимают за ноги, хотят поставить на голову. Не стоит. Это его излюбленное па. Он здесь всегда так делает. Еще они становятся все на четвереньки, засовывают друг другу голову между ног и так дергаются — вообще реализуют фантазии. А дамочки недоумевают, лица при этом глупые.
В «Культе» завсегдатаев называют бандами. Леша говорит: в жизни интеллигентные, трезво мыслящие люди. Но у них такая идеология — бойцовский клуб, саморазрушение. Вечно пьяные. Где-то валяются. В битых стеклах, бывает, валяются. Очень часто себе что-нибудь ломают. Приходят в «Культ», пьют коктейль «Сам знаешь что» (водка, лимон), пробираются на танцпол и художественно валяются по полу. В последнее время их просят вести себя поприличнее. Шутка хороша один раз.
Есть еще банда девушек old school. Старомодные то есть девушки, дамочки а-ля 70-е. На них юбки до колена, обязательно блузки, сумочки и туфли с бантиками на маленьких каблучках. Они все очень хорошо выглядят, танцуют хорошо. Потом тоже напиваются, валяются под столом и так далее…
В мае «Культу» исполнилось 4 года. День рождения, 6 утра, сам Марк Рей за пультом, рядом стоит Аяк — толстая негритянка, рэперша, голосит что-то. Полный танцпол. Полный танцпол в 6 утра — большая редкость. Значит, сегодня все получилось. В 6 утра в клубе по расписанию — закрытие. Подходит охранник и вырубает звук. Почему? Никто не хочет бесплатно работать. Это очень обидно промоутеру Леше.
Такая жизнь. Подъем — в час. Весь день переписка с иностранными партнерами. Вечером на работу. На работе можно выпивать. Леша пьет портвейн. Пиво, к сожалению, не пьет, потому что толстеет. В пять утра — спать.
– А какой диск у тебя стоит в плеере?
У Леши нет плеера, нет аудио в машине, нет дома музыкального центра. Надо отдыхать ушам.
Андрей. 24 года. Тоже промоутер. Его пока мало кто знает. А ведь он может многое. В Москву приезжал голосовой импровизатор Бобби МакФеррин. Он тоже ничего не знал про Андрея. Андрей не достал билета. Но он выглядит так, как будто он занят чем-то, о чем вы даже не имеете представления. Это важное качество для промоутера. Андрей приложил к уху мобильник и пошел. Так он прошел без билета через несколько рядов охраны в Концертный зал им. Чайковского. Далеко пойдет.
Андрей недавно пришел к матерому промоутеру. Тот его спрашивает: «Ну рассказывай, че ты сюда пришел?». «Научиться», — говорит Андрей. «Научиться, говоришь… Так ведь это я себе конкурентов воспитываю», — говорит матерый. Андрей сказал, что не конкурентов, а «молодую поросль». «Да, тут ты прав, тут ты прав», — согласился старый промоутер и взял Андрея на испытательный срок.
Первое, что поручили Андрею, — размещать танцовщиц на квартирной вечеринке. Нет, никакого рок-н-ролла. Были поп-звезды. Соник и Принсес Суперстар. Они ставят ремиксы. Под ремиксы двигалась золотая молодежь, которая попала на этот квартирник. Да, а на тумбах двигались танцовщицы, которых размещал Андрей.
Мы какое-то время жили с ним в одной комнате в общаге. Андрей тогда шел ночью пьяный по переулкам. Сзади (говорит) на него напали. Андрей обиделся и стал их бить. Нападавшие спрятались от него в машине. У нас тогда по всей комнате валялись окровавленные бинты, потому что дерется он хорошо, а стекла машин бить пока не умеет. Рука долго не заживала. Он привязал к пальцу бинтами обломок линейки. И так ходил в клубы. Его такого пустили в «Лето» (клуб с размахом).
«Сейчас на танцполе каждый прыгает для себя», — говорит мне Андрей. Сидит ночами, пишет концепцию: «как заставить людей танцевать друг для друга».
