Ярославль. Семь утра. На автобусных остановках стоят женщины с бидончиками, банками и корзинами. Они едут за Волгу, в лес, собирать землянику.
В лесу ягодницы расходятся, чтобы не видеть друг друга: «рядом ягоду не берут». Первым делом повязывают платки, чтобы голова была покрыта: во-первых, клещи и солнце, во-вторых, традиции. Говорят про землянику: «царевна». Говорят: «собираешь, каждой ягоде поклон отмеряешь». Старые ягодницы кланяются лесу перед тем, как войти, просят об удаче Арину — то ли языческое божество, то ли святую. Верят, что нельзя собирать землянику со злыми мыслями: «заплутаешь и выйдешь из лесу «с пустом».
Елизавете Павловне 74 года, но выглядит она на 60. «Лес лечит», — улыбается. Землянику собирала еще до войны, с мамой и сестрой, «на зиму по сто литров в подпол наваривали». И в войну собирала, таскала на солдатский пункт. В 90-е годы, когда «жизнь наша рухнула», в лес зачастили. «Подножный» корм для многих стал единственным. Тогда-то Елизавета Павловна и выдумала торговать у больниц: лекарства стали не всем по карману, и родственники надеялись, что ягоды помогут. Узнали врачи, устыдили, запретили. У людей уже был телефон — просили еще ягод, больным будто бы стало лучше. Тогда Елизавета Павловна рассказала им про места, где собирать землянику. «Людям помогать Бог велит, а лес щедр, от рук не обмельчает». Сейчас собирает для внуков. Говорит: «Съешь ведро земляники, год без бедствия проживешь».
Ягодницы, кто помоложе, занимаются предпринимательством. Дома землянику разбирают: выуживают листья, жучков, паучков, прочий лесной мусор. Сортируют ягоды: помельче, послаще — для родных, покрупнее, покрасивее, но поводянистее — для покупателей. Торгуют на обочинах дорог. Земляника — самая дорогая ягода, от 20 до 60 рублей стакан. В Москве — в два раза дороже. В Москву ее везут на электричках и проходящих поездах, в сухих бидонах, обвязанных марлей: аромат быстро выветривается. На вопросы, почему так дорого, заливают про болота и непролазные чащобы. Москвичи имеют о лесной землянике самое приблизительное представление, а уж собирали — вообще единицы. В Ярославль возвращаются вечером, усталые, улыбчивые: «Тяжело, но дело-то честное. Людям радость несем. Не смейся! Вы бы видели, как они улыбаются, когда ягодный дух чувствуют».
