Жил-был в Москве Борис Григорьевич Рубин, и была у него приватизированная двухкомнатная квартира около станции метро «Пролетарская». Когда-то он служил архитектором. Потом вышел на пенсию и стал народным заседателем в районном суде, некоторое время подвизался там же в качестве архивариуса, а в последние годы Борис Григорьевич ничем общественно полезным занят не был — сидел дома. Возраст все-таки — 71 год.

Но здоровья он был отменного, а на преклонные годы указывал разве что, как бы так помягче выразиться, непростой характер. Сослуживцы как-то не особо его вспоминали, и друзей у пенсионера Рубина не было. Их заменяла супруга Регина Степановна, женщина тихая и терпеливая, заслуженный врач РФ, трудившаяся фтизиатром в районной больнице. Коллеги ее любили. Несмотря на то что Регина Степановна тяжело болела, она — по настоянию мужа — продолжала работать.

Жили супруги тихо: чужих в доме не было, а после семи часов вечера Борис Григорьевич предпочитал и вовсе никому дверь не открывать. Несмотря на то что денег в доме хватало, Борис Григорьевич был человеком практичным: родственников подарками не баловал и даже брал иногда с соседей за мелкие услуги (поход на почту, например) то рубль, то десять.

Оксана — дочь Бориса Григорьевича от первого брака — с мужем и двумя детьми тоже проживала в Москве. С Борисом Григорьевичем общалась согласно родственному долгу, с Региной Степановной была дружна, и та решила, что после смерти ее и мужа все имущество должно достаться Оксане. Соседи Бориса Григорьевича уверяют, что вроде бы даже было завещание.

13 октября 2002 года Регина Степановна умерла. И Бориса Григорьевича одолела тоска. Он стал ежедневно посещать соседей, жалуясь на одиночество. Соседи Бориса Григорьевича жалели и кормили обедами.

Через полгода, на поминках по Регине Степановне, Борис Григорьевич представил соседям своих сослуживцев. Их раньше не видели никогда, но дальнейшие обстоятельства заставили выучить наизусть их имена: Ирина Юрьевна и Владимир Федорович — муж и жена, судья и судья, трудившиеся бок о бок с Борисом Григорьевичем в одном суде (и продолжают, кстати, там же трудиться, только без Бориса Григорьевича).

А в июле 2003 года пенсионер Рубин ошарашил соседей сообщением о том, что собирается ехать в Брянск: во-первых, «там все дешево», во-вторых, «его познакомили с приличной женщиной». Соседи удивились: до тех пор Борис Григорьевич к Брянску никакого отношения не имел, о женщинах и думать перестал, к тому же привык к комфорту. А тут выяснилось, что потенциальная невеста живет в деревянном деревенском доме и на попечении у нее — мать 93 лет и вроде, как уяснили соседи, сын-инвалид.

Но Борис Григорьевич все же уехал и примерно после месячного отсутствия вновь объявился в Москве: рассказал, что «скоро его поведут в ЗАГС, а потом — к нотариусу». Это уж совсем не было похоже на Бориса Григорьевича, семидесяти одного года.

Соседи принялись отговаривать:

— А вдруг вас хотят обмануть?

— Нет, вряд ли. Она сказала, что ей не нужны ни квартира, ни деньги.

Борис Григорьевич был непреклонен. И 31 октября 2003 года «молодые» сыграли свадьбу, а в ноябре пенсионер Рубин вдруг позвонил из Брянска своему московскому знакомому:

— Мне здесь не нравится. Я вернусь к Новому году к дочери. Скоро позвоню.

Не позвонил.

Борис Григорьевич Рубин умер в Брянске 25 декабря 2003 года. Был дома, в кругу новой семьи, потом схватился за сердце. Приехала «скорая», но опоздала. В справке о смерти врачи написали: «Инфаркт». Вскрытия, как уверяют соседи, не было.

Дочь Оксана о смерти отца узнала не от вдовы, а от соседки Бориса Григорьевича, когда тело 26 декабря доставили в Москву из Брянска. А на следующий день — 27 декабря 2003 года — кремировали. Прах Бориса Григорьевича захоронили рядом с могилой Регины Степановны на Ваганьковском кладбище. Как-то так все в спешке получилось…

Поминки состоялись дома у его сослуживцев — судьи Ирины Юрьевны и судьи Владимира Федоровича, куда были приглашены и соседи. Там и увидели впервые Галину Ивановну — брянскую супругу Бориса Григорьевича. Оказалось, что Галина Ивановна приходится судье Ирине Юрьевне родной матерью.

Вдова объявила собравшимся, что за три недели до смерти Борис Григорьевич завещал ей все свои сбережения (по словам соседей, более полумиллиона рублей) и квартиру (рыночная стоимость — около 90 тысяч долларов). Соответственно, старое завещание оказалось утратившим законную силу.

И однажды судья Ирина Юрьевна и судья Владимир Федорович, по словам соседей, заехали в квартиру Бориса Григорьевича, чтобы забрать какие-то вещи. Потом уборщица нашла в подъезде изорванные в клочки фотографии бывшей супруги Регины Степановны: очевидно, разбирали бумаги покойного. А потом эта квартира оказалась продана, а покупатель ее уступил другим людям, которые и живут в ней сейчас.

Как-то странно все это показалось соседям, да и дочь Оксана удивлялась всему происшедшему. Еще на следующий день после похорон, 28 декабря 2003 года, пошли вместе с Оксаной в ОВД «Южнопортовый», а в январе 2004-го — в Лефортовскую прокуратуру с просьбой разобраться в ситуации. Но ни из милиции, ни из прокуратуры ответ так и не пришел. И тогда соседи обратились в прессу. То есть к нам — в «Новую газету».

Я приехал и спросил: а где служил народным заседателем Борис Григорьевич. Оказалось — в Дзержинском суде.

Дзержинский суд ныне называется Мещанским, и там действительно работают судьи Ирина Юрьевна и Владимир Федорович. Мы с Владимиром Федоровичем (предположительно, если верить штатному расписанию, Никитиным) не знакомы.

А вот рисунок с судебного процесса, на котором председательствовала Ирина Юрьевна, в газете печатали. Вот я и показал его соседям.

— Так это же она! — воскликнули соседи Бориса Григорьевича.

Так и выяснилась фамилии Ирины Юрьевны — Колесникова. И еще соседи вспомнили, что на поминках она что-то говорила про Ходорковского…

Мы тут же успокоили взволнованных соседей: сказали, что судья уж наверняка все сделала по закону, и потому ничего странного в этой истории нет.

P.S. А на поминки по Борису Григорьевичу Ирина Юрьевна и Владимир Федорович пригласили Бориса Аркадьевича, который, как и пенсионер Рубин, служил когда-то заседателем в Мещанском суде. Он тоже одинок. Похвально, что опеку над этим человеком взяли Ирина Юрьевна и Владимир Федорович — не забывают коллег.