Его искали более полутора лет. Расследованием занималась ФСБ, был объявлен федеральный розыск. Говорили о похищении, тайном отъезде в США и причастности к тому то российских, то американских спецслужб… А в минувшую субботу он появился во дворе дома своей матери. Его заметили соседи, они-то и отвели его домой, уяснив, что у него частично потеряна память.

Опытнейший инженер-радиохимик, имевший доступ к секретным сведениям, Сергей Подойницын работал на горно-химическом комбинате (ГХК) закрытого города Железногорска (Красноярск-26) с 1982 года, последняя его должность — заместитель начальника Центральной заводской лаборатории ГХК.

Он таинственно пропал спустя год после нераскрытого похищения и убийства красноярца Сергея Бахвалова — одного из ведущих российских химиков-ядерщиков. 47-летний Бахвалов и 44-летний Подойницын были не просто коллеги, оба занимались такой конкретной проблемой, как переработка и утилизация радиоактивных отходов и материалов.

В ГХК мне подтвердили, что Подойницын действительно нашелся: он уже беседовал с руководством комбината. Говорят, последние месяцы он находился в Иркутске. По другим данным, трудился на стройке в Новосибирске. У соседей удалось узнать, что они увидели Подойницына чисто одетым, но он был подобен ребенку: не беспомощен, но близок к такому состоянию. Документы отсутствовали (замечу: в закрытый город без особого пропуска не попасть).

Последний раз секретоносителя видели 17 октября 2003 года. Ядерщик доехал на такси до железногорского КПП, пересек его и пересел в попутку, следовавшую до Красноярска. В краевом центре вышел из машины возле Центрального рынка — и бесследно исчез. Прокуратура Железногорска тогда возбудила уголовное дело по ст.105, ч.1 (убийство). На ведущих из Красноярска дорогах появились военные патрули.

Масштабность поисков объяснялась тем, что исчезновение одного из главных специалистов ГХК рассматривалось не только как криминал, но и как большая политика с большими финансами. Подойницын тесно сотрудничал с американскими национальными лабораториями. Их совместные исследования были посвящены вопросам иммобилизации плутония (перевода его в стеклообразную или керамическую матрицу в смеси с высокоактивными отходами, с последующим захоронением).

Работы пропавшего ученого касались, пожалуй, наиболее актуальных вопросов международной безопасности. Холодная война оставила в наследие России и США многие десятки тонн избыточного оружейного плутония, и эти смертоносные горы ежегодно, с демонтажом очередных партий ядерных боеголовок, растут. Относительно того, как превратить плутоний в форму, труднодоступную для хищения или повторного использования в производстве оружия, существуют разные предложения. И американские ученые совместно с Подойницыным работали последнее время над созданием так называемого демонстрационного стенда, который доказал бы эффективность иммобилизационной технологии.

Остеклование плутония вместе с продуктами деления и дальнейшее их захоронение — это иная философия обращения со смертоносным веществом. Это отношение к плутонию не как к богатому наследству холодной войны, а как к сверхопасным высокорадиоактивным отходам.

Многие ученые и экологи по обе стороны океана выступают именно за этот вариант как за более безопасный и экономически эффективный. Но у иммобилизации есть и влиятельные противники. Например, те, кто выступал за конверсию плутония в реакторное топливо.

Именно на этом рубеже, где не без успеха работал пропавший радиохимик, сталкивались интересы, в том числе финансовые, кругов, влиятельность и возможности которых переоценить невозможно.

Как сообщили мне на Железногорском комбинате сразу после пропажи Подойницына, в ноябре 2003-го по графику планировалась очередная его командировка в США.

Вообще-то поведение Подойницына кажется странным, если не сказать неестественным. В Красноярск он поехал не на собственной машине, как обычно, а на попутной. Хотя этому нашлось следующее объяснение: подвозивший ядерщика до КПП железногорский таксист рассказал, что тот поделился с ним радостью: мол, еду в Красноярск покупать «Хонду», с собой 9 тысяч долларов.

Но ведут ли себя так с незнакомыми? Или это говорилось для чего-то, специально?

Приехал Подойницын не на авторынок, а на Центральный, где машинами не торгуют. Да и в пятницу, когда пропал радиохимик, авторынок вообще не работает. Однако факт — утром 17 октября ядерщик снял в банке деньги.

Все эти вопросы плодили версии, одна из которых: Подойницына изолировала ФСБ, заподозрив в желании продать секреты Родины. Дескать, чекисты по закону не могли придать радиохимику статус невыездного, поэтому пришлось искать «новые формы работы» с секретоносителем. Однако, насколько мне известно, именно контрразведчики интересовались у авиаперевозчиков: не улетал ли Подойницын из Красноярска? В беседе со мной офицеры ФСБ заявили, что Подойницын ранее уже ездил в США и никаких претензий к нему у спецслужб не возникало.

Тем загадочнее становится эта история, особенно если не упускать из виду судьбу коллеги Подойницына. О похищении и убийстве автора более 80 научных работ по ядерной химии и физике, обладателя нескольких десятков патентов, заведующего кафедрой физической химии Красноярского госуниверситета, основателя и главы научно-исследовательского инженерного центра «Кристалл» Сергея Бахвалова пресса писала много, повторяться не буду. Лаборатория Бахвалова 12 лет занималась проблемами переработки и очистки металлов, утилизации радиоактивных веществ по заказам Минатома и Минобороны.

Новый руководитель у «Кристалла» так и не появился, большинство его проектов закрыты. Угрозыск допросил более тысячи человек, которые могли что-то знать об убийстве ученого. Безрезультатно. «Висяк».

Остается надеяться, что пропавший и нашедшийся Подойницын все-таки сможет что-нибудь вспомнить.