Согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования, Берлинскую наступательную операцию планировалось начать 16 апреля 1945 года и «не позднее двенадцатого — пятнадцатого дня операции» овладеть столицей германского рейха.

О штурме Берлина написано достаточно много, но, может быть, архивные документы помогут увидеть это сражение таким, каким оно было на самом деле. Документальные свидетельства, которые мы предлагаем читателям «Новой», ранее не публиковались в открытой печати в таком объеме и в таком концентрированном виде. Они существенно отличаются от идеологически окрашенных «отчетов» об одном из самых грандиозных сражений Второй мировой войны и говорят сами за себя. Оставим поэтому их без комментариев.

Начало

Ранним утром 16 апреля войска 1-го Белорусского и

1-го Украинского фронтов под руководством маршалов Жукова и Конева после массированной артподготовки перешли в наступление. Вот лишь отдельные эпизоды, лаконично изложенные через два дня после начала операции в донесении начальника политотдела 69-й армии полковника Вишневского Военному совету 1-го БФ. Его люди, работая в госпиталях 1-й линии, провели беседы с ранеными бойцами и командирами. Были выявлены следующие моменты:

4 В основном все солдаты и офицеры знали задачу своих подразделений и частей. Однако во многих местах задача доводилась в ночное время при использовании спичек и карманных фонарей.

4 На отдельных флангах огневые точки противника не подавлялись. Большинство красноармейцев были убиты и ранены между 2-й и 3-й траншеями, откуда немцы заранее вывели свои войска и куда наносился основной удар во время артподготовки.

4 Взаимодействие пехоты с танками оставляло желать лучшего. Сержант Сафронов (916-й стрелковый полк) сказал: «Танки помогали плохо. Они шли за пехотой. Лично видел, как наш танк, переползая через нашу траншею, раздавил четырех бойцов».

Танки и самоходки, отмечали другие бойцы, не были приспособлены к ночной стрельбе, сплошь и рядом стреляли вслепую, наугад. Большая скученность войск в отдельных районах приводила к значительным потерям личного состава даже в частях и подразделениях вторых эшелонов. На отдельных участках «боевые порядки фактически перепутались», что позволяло немцам «наносить нам ущерб даже бесприцельной стрельбой».

Молодое пополнение или штрафбат

В первых эшелонах наступающих войск шли, как правило, штрафные батальоны или подразделения, укомплектованные наполовину и более так называемым молодым пополнением.

Кто эти люди? В основном советские граждане призывного возраста, освобожденные из плена, концлагерей, восточные «гастарбайтеры». Более 40 тыс. человек этой категории были направлены на «восполнение боевых потерь» 1-го УФ, докладывал 7 апреля в Москву начальник Политического управления фронта гвардии генерал-майор Яшечкин. Подавляющее большинство этого пополнения «состоит из украинцев и русских в возрасте до 35 лет. Некоторые бойцы и офицеры, освобожденные из немецкого плена, имеют ранения и правительственные награды, полученные в боях с немецкими захватчиками до момента их пленения немцами». К концу войны на территории Германии были выявлены и учтены 2 016 460 советских военнопленных.

Новое пополнение, отмечал далее генерал, «значительно засорено враждебными элементами». В его среде выявлено немало «немецких шпионов, диверсантов, власовцев, лиц, служивших в немецкой армии и учреждениях, одним словом — предателей Родины». На политзанятиях боец Кулешов, бывший в плену у немцев, сказал: «В Германии крестьяне имеют много земли. У нас говорят, что все это награблено. В России кулаки имели меньше земли и скота, и это не было ими награблено, а нажито трудом. Почему же их раскулачили? Мой отец тоже раскулачен. До войны меня не призывали в армию, а сейчас призвали. Выходит, что пошли на уступку кулаку? Со всем этим я не согласен». Красноармеец Берсонев, придя в подразделение, спросил: «Есть ли в роте автомашина? А то когда немцы перейдут в наступление, то пешком от них не убежишь». Как Кулешов, так и Берсонев сразу же изолированы и переданы органам Смерш. С остальными в течение недели ведутся политико-воспитательная работа и боевая учеба, затем — фронт.

Однако политико-воспитательная работа зачастую не достигала поставленной цели. Один из стрелковых батальонов, состоявший в основном из бойцов нового пополнения, при контратаке немцев позорно бежал с поля боя. На месте «командиром были расстреляны пять трусов и паникеров с целью восстановления порядка».

Водку запретить!

17 апреля в 20 час. 30 мин. Жуков подписывает очередной приказ. Вот его краткое содержание.

Хуже всех проводят наступательную Берлинскую операцию 69-я армия под командованием генерал-полковника Колпакчи, 1-я танковая армия под командованием генерал-полковника Катукова и 2-я танковая армия под командованием генерал-полковника Богданова. Эти армии, имея «колоссальнейшие средства и силы», второй день действуют неумело и нерешительно, топчась перед слабым противником. Командарм Катуков и его командиры корпусов Юшук, Дремов и Бабаджанян за полем боя и за действиями своих войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылах (10—12 км).

«Я требую: а) немедля развить стремительность наступления, прорваться в тыл обороны противника и стремительно продвинуться в район Берлина. Все крупные населенные пункты и узлы дорог обходить. Танковым армиям не разбрасываться по фронту и действовать кулаком; б) всем командармам находиться на наблюдательных постах командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении, а командирам корпусов находиться в бригадах и дивизиях первого эшелона на главном направлении. Нахождение в тылу войск категорически запрещаю».

Командующий торопил танкистов, иногда бросая их в первых эшелонах на абсолютно неподавленную глубоко эшелонированную оборону немцев. Сотни танков и самоходок уже горели на передовой, а до Берлина еще оставалось 60 километров. Понятно, что танкисты внутренне сопротивлялись, командиры же корпусов не могли понять, почему маршал сделал основную ставку на бронетехнику, тогда как планом, утвержденным в Москве, этого не предусматривалось. Между тем поздно ночью 17 апреля с пометкой «лично» была разослана шифротелеграмма Жукова в адрес командующих танковыми армиями. Ее содержание банально простое: «До распоряжения выдачу водки всему личному составу запретить».

На следующий день около 10 часов вечера почти все командующие армиями получили боевое распоряжение штаба фронта. В его преамбуле говорилось: наступление на Берлин развивается недопустимо медленно. Если операция так будет и дальше проходить, то наступление может захлебнуться. Основная причина плохого наступления кроется в неорганизованности, отсутствии взаимодействия войск и отсутствии требовательности к лицам, не выполняющим боевых задач. Командиры всех степеней должны разобраться с обстановкой, а именно: где и какой противник, где свои части, где средства усиления и что они конкретно делают, имеют ли части боеприпасы и как организовано управление.

В приказной части отмечалось: «Всех командиров, проявивших неумение выполнять задачи и проявивших нерешительность, заменить умелыми и отважными командирами». «Пехотным» командармам вменялось в обязанность координировать действия танковых армий. Командиры последних должны были «немедля убрать с дорог» всю свою технику (как подбитую, так и исправную), ибо в дальнейшем «мотопехота будет продвигаться пешком».

Такая чересполосица, постоянная корректировка наступления вызывали нервозность «на местах». Характерно в этом отношении одно из донесений командира 79-го стрелкового корпуса Военному совету 3-й ударной армии. В районе Меглина «скопилось три танковых бригады», отмечал генерал-майор С. Н. Переверткин. «Одной из бригад (23-й тбр) я приказал совместно с пехотой смять противника и войти в прорыв». Комбриг Морозов «мой приказ не выполнил, и, несмотря на то что пехота атаковала противника в течение всей ночи, наступала и продвинулась на 5 км, танки в прорыв не вошли. В 2.00 я приказал разыскать любого из других командиров бригад. Нашли командира 65-й тбр подполковника Максимова, который отказался явиться ко мне для увязки вопросов взаимодействия». В течение трех суток наступления «пехота прошла 26 км с непрерывными боями, и в течение этого времени танки все время болтались сзади боевых порядков пехоты».

В ответ командующий 31-й ударной армией направил командиру 9-го тк, в состав которых входили три названные бригады, следующую шифротелеграмму:

«Тов. Кириченко!

Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса Вы не завоюете. О «панцерфаустах» будете потом рассказывать детям.

Генерал-полковник Кузнецов.

21 апреля 1945 г.».

«Лично предупреждаю. Жуков»

20 апреля в 21.50 танковые армии Катукова и Богданова получают приказ Жукова: выполнить «историческую миссию». Надлежало «послать от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин с задачей не позднее 4 часов утра 21 апреля любой ценой прорваться на окраину города и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе».

Аналогичную задачу получили и соединения 1-го Украинского фронта. Маршал Конев требовал «стремительно развивать наступление на плечах противника», смелее «маневрировать танками и пехотой вне больших дорог», населенные пункты «решительно обходить, не ввязываясь в затяжные лобовые бои… Наши войска должны быть в Берлине первыми».

Однако бросок на Берлин оказался на редкость кровавым. Огромные потери понесли 3-я и 4-я гвардейские танковые армии. Отдельные пехотные соединения «забуксовали» на месте, встретив хорошо организованное сопротивление противника.

В двадцатых числах апреля передовые части обоих фронтов подошли к окрестностям германской столицы. Немцы продолжали сопротивление, находясь фактически в полном окружении.

Все улицы и переулки на подступах к Рейхстагу были усеяны трупами и подбитой бронетехникой. Временами было трудно разобраться, где находятся войска и кто ими командует. Уже над Рейхстагом развивалось красное знамя, до капитуляции берлинского гарнизона оставалось несколько часов, а Жуков снова обращался к танкистам.

«Шифром. № 11708.

1 мая 1945 г. 21.55.

Командарму 2 гв. ТА.

Командирам 1 мк, 9 тк, 12 тк.

Части 2-й танковой армии ведут наступление исключительно плохо. За последние три дня армия не имеет вообще никаких результатов. Я вынужден строго лично Вас предупредить и требую:

1. Организовать лучше бой, чем Вы организовывали до сих пор.

2. Вылезти из подвалов и видеть лично бой.

3. Подготовить три-четыре танковые бригады и под личным командованием комбригов прорваться бригадам в тыл противника. За бригадами пустить главные силы корпусов и армии.

4. Проявить больше решительности. Действия 12-й тк увязать с действиями авиации.;

5. Результат донести 2.5.45 г. лично мне.

Жуков».

По данным оперативного управления штаба 1-го БФ, в период с 16 апреля по 13 мая войска фронта уничтожили 232 726 немецких солдат и офицеров, 1184 танка и САУ, 3619 орудий разного калибра, около 11 тыс. пулеметов, 7903 автомашины, 1255 самолетов, 2019 минометов, 18 876 лошадей и т д. Взяли в плен 250 675 немецких военнослужащих. Тяжелейшие потери в живой силе и технике понесла и Красная армия. Только санитарные потери 1-го БФ составили 141 479 человек, а в 1-й гвардейской танковой армии было уничтожено 45,3 процента танкового парка, повреждено 47 процентов бронетехники.