В Замоскворецком суде продолжается процесс по делу о захвате террористами заложников в Театральном центре на Дубровке. 16 марта продолжилось рассмотрение жалобы гражданки Казахстана Светланы Губаревой, которая потеряла в «Норд-Осте» тринадцатилетнюю дочь и жениха. Она, как и другие истцы, хочет знать, почему погибли ее близкие и почему никто не понес за это ответственность.

Осенью прошлого года адвокат Каринна Москаленко добилась представления в суд некоторых засекреченных следственных документов, в том числе двух постановлений об отказе в возбуждении дел против сотрудников правоохранительных органов и медиков. В среду 16 марта Светлана Губарева и Каринна Москаленко потребовали, во-первых, отменить постановления прокуратуры об отказе в возбуждении дел и, во-вторых, вызвать в Замоскворецкий суд главу следственной группы Московской городской прокуратуры Владимира Кальчука. Судья назначила допрос следователя на четвертое апреля.

Каринна МОСКАЛЕНКО, адвокат:

— Получается, что привлекать к уголовной ответственности некого: ни представителей власти, ни медиков, ни сотрудников спецслужб, ни террористов (которых перебили почему-то всех до одного). А заложники якобы погибли в результате действия неких «множественных факторов».

Постановления по делу явно необоснованны. Долгое время их скрывали от потерпевших. Почти год мы ходатайствовали об истребовании этих постановлений, и почти год Замоскворецкий суд отказывал нам в этом. Более того, даже когда мы получили положительное решение суда, Мосгорпрокуратура долгое время демонстративно отказывалась предоставить документы, дискредитируя тем самым суд. К своей чести, Замоскворецкий суд добился от прокуратуры предоставления не только этих постановлений, но и большого количества томов дела. Эти материалы отчасти проливают свет на происшедшее, они выявляют противоречия и неполноту проведенного расследования.

Постановление, касающееся сотрудников правоохранительных органов, занимает семьдесят листов, но только одна страница посвящена собственно действиям спецслужб в ночь штурма. Семьдесят страниц чистой беллетристики, никаких конкретных данных: написано, например, что в таком-то году Басаев что-то организовал. Нет ссылок на тома и листы дела. Серьезные постановления так не составляются.

Следствие говорит, в частности, о том, что решение о применении газа было принято для предотвращения гибели большого числа людей из-за угрозы взрыва, из-за возможности мгновенно привести в действие взрывное устройство. Но в том же постановлении сказано, что даже во время штурма террористы еще отстреливались, продолжали оказывать сопротивление. Таким образом, применение газа не обезвредило террористов, а следовательно, не могло бы предотвратить и взрыв. Стало быть, состояние крайней необходимости, которым следствие оправдывает действия спецслужб, было, а необходимости применять газ не было. Более того, действия спецслужб могли спровоцировать боевиков, и лишь по непонятной причине взрыва не произошло.

Постановление Мосгорпрокуратуры, касающееся действий медиков, не менее противоречиво. Нет ответа на многие вопросы. Потерпевшие считают, что врачи приехали слишком поздно, отсутствовал четкий план действий и эвакуации пострадавших. Черной дырой зияет вопрос о примененном веществе (газе). Сказано, что было применено «неизвестное химическое вещество», в другом месте — «газообразное вещество на основе фентанила». Указанные в качестве причины смерти людей «множественные факторы» — это попытка скрыть правду. В действительности за 57 часов пребывания в Театральном центре от них никто не умер. Люди погибли только в ночь штурма, после того как было применено некое «неидентифицированное вещество». У следствия есть все полномочия для расследования этого дела, они могли и должны были истребовать документы, касающиеся применения газа и других обстоятельств. Почему они не сделали этого, неизвестно.

Потерпевшая Светлана Губарева начала речь с того, что поблагодарила суд за возможность ознакомиться с делом. Но раньше она, как и многие потерпевшие, обратилась с жалобой в Европейский суд. Сейчас у потерпевших возникла возможность узнать правду. Если российское правосудие готово обязать прокуратуру провести всестороннее расследование, то механизм Европейского суда может оказаться ненужным. Есть шанс разобраться самим со своими бедами, не вынуждая людей искать правду в Страсбурге.

В Замоскворецкий районный суд г. Москвы

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЖАЛОБА

на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 31.12.2002,

на постановление о прекращении

уголовного дела от 16 октября 2003 года

Прокуратурой г. Москвы были представлены ксерокопии материалов в отношении родственников Губаревой С.Н. <…>, также постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении медицинских работников от 31 декабря 2002 года и постановление о прекращении уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб от 16 октября 2003 года <…>.

Постановление содержит целый ряд неустраненных противоречий и свидетельствует о неполноте проведенного следствия. Так, согласно выводам постановления «смерть 114 потерпевших была констатирована на месте происшествия… <…> 8 потерпевших были доставлены в ГВВ № 1 в состоянии клинической смерти <…>, биологическая смерть в этих случаях наступила в сроки от 10 до 40 минут, 6 потерпевших скончались в стационарных медицинских учреждениях через различное время после доставления».

Согласно постановлению (стр. 10) общее число погибших якобы составляет 129 человек.

Однако согласно приведенным в этом же постановлении данным о погибших по показаниям руководителей медицинских учреждений количество заложников, смерть которых констатирована в больницах (помимо 114, чья смерть была констатирована на месте происшествия), составляет:

— ГКБ № 13 — 36 человек <…>,

— ГКБ № 7 — 15 человек <…>,

— ГВВ № 1 — 8 человек <…>.

Таким образом, согласно данным количество погибших составляет не 129, а как минимум 174 человека.

Кроме того, в постановлении еще отсутствуют данные о количестве погибших в других больницах (ГКБ № 1, 15, 23, 33, 53, 64, 68, 79, НИИ СП им. Склифосовского, ГКБ им. С.П. Боткина, детские клинические больницы № 13 и святого Владимира, больницы Минздрава РФ № 84 и 38, указанные на стр. 10 постановления), тогда как Заявительница располагает достоверными сведениями о том, что по крайней мере смерть еще одной заложницы, ее дочери <…>, констатирована в ГКБ № 1 (То есть уже 175).

В постановлении следствия делается попытка затушевать и, следовательно, скрыть истинную причину смерти заложников, оказавшихся под воздействием примененного при штурме вещества. В ряде случаев это вещество называется как некое «газообразное вещество» (стр. 11 постановления), в другом случае названо газом «на основе производных фентанила, оказывающего усыпляющее действие» (стр. 10 постановления).

В действительности, как видно из всех последующих событий, имело место применение высокотоксичного вещества, наименование которого умышленно скрывается. Об этом свидетельствует заключение ВЦМК «Защита» Министерства здравоохранения РФ <…>: «Отягощающими обстоятельствами для оказания медицинской помощи также явились: высокая концентрация химического вещества, приводящая к моментальным летальным исходам».

Неустановление примененного вещества <…> следует расценивать в качестве явной неполноты следствия и бездействия следственного органа по установлению важнейшего для дела обстоятельства.

Следствием также не установлено и другое важнейшее обстоятельство по делу — наличие или отсутствие противоядия к примененному веществу <…>.

В постановлении записано: «Согласно объяснению главного анестезиолога-реаниматолога города Москвы Евдокимова Е.А. налоксон является специфическим антидотом к опиатам и широко применялся с самого начала оказания медицинской помощи заложникам». В другом месте в постановлении имеются сведения о том, что «введение налоксона большинству заложников осуществлялось сотрудниками спецназа…».

Эти утверждения опровергаются данными компетентной службы Министерства здравоохранения: «Отягчающими условиями организации медицинской помощи явились:

…2) отсутствие специфического антидота к примененному веществу» (заключение ВЦМК «Защита» Министерства здравоохранения РФ).

Представленное прокуратурой г. Москвы постановление о прекращении уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб от 16 октября 2003 года также считаем незаконным, необоснованным и подлежащим отмене по следующим основаниям.

<…>

Согласно постановлению основным требованием террористов был вывод войск с территории Чечни. При этом террористы настаивали на участии в переговорах политических деятелей и представителей СМИ.

Из постановления не усматривается, были ли приняты меры, чтобы убедить террористов в том, что их требования якобы будут выполнены. В противовес этому власти заняли жесткую позицию и публично и открыто заявляли о невозможности выполнения этих требований, чем объективно поставили под угрозу жизнь заложников.

В постановлении о прекращении уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб от 16 октября 2003 года на странице 63 как одна из причин, по которым было принято решение о проведении штурма, названо поведение «террористов, отказавшихся осуществить ранее намеченное освобождение всех детей и иностранцев…».

Однако переговоры имели некоторый прогресс, так как у Заявительницы имеются достоверные сведения о том, что утром 26 октября в 8.00 часть иностранцев-заложников должна была быть отпущена. Этими данными также располагали бывший Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Казахстан в Российской Федерации Алтынбек Сарсенбаев, равно как и сотрудники американского посольства в г. Москве. <…>

<…> Из текста постановления не видно, кто принял решение о проведении штурма театрального комплекса. Постановление содержит лишь ссылку на то, что «компетентными органами РФ было принято решение о проведении операции силами специальных подразделений ФСБ России по освобождению заложников и обезвреживанию, в том числе и уничтожению террористов».

Представляется, что отсутствие в тексте постановления сведений о должностных лицах, принимавших столь ответственное решение, как проведение штурма, может свидетельствовать о том, что: либо следствие не располагает сведениями о конкретных лицах, принимавших подобное решение, либо скрывает этих лиц, отдавая себе отчет в неуспешности этой операции. Из постановления и представленных материалов неизвестно, были ли допрошены указанные лица, какие показания ими даны. <…>

Смысл законного засекречивания информации не в том, чтобы помочь должностным лицам избежать ответственности за гибельные последствия принятого решения <…>.

Полагаем, что если действительно, как утверждает следствие, операция была вынужденной, проведена исключительно в «целях спасения заложников, при действиях сотрудников спецслужб в состоянии крайней необходимости, т. е. <…> в условиях, когда грозящая опасность в сложившихся обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами», то скрывать лиц, принимавших решение о проведении такой операции, у следствия нет оснований.

В постановлении не отражено, а значит, и не установлено следствием время начала операции по освобождению заложников. В тексте постановления указано — «рано утром 26.10.2002 г.».. <…>

Представляются крайне неудовлетворительными мотивировка и обоснование состояния крайней необходимости <…>, что 125 человек погибли «при действиях сотрудников спецслужб в состоянии крайней необходимости, т. е. для отвращения опасности, реально угрожающей интересам, здоровью и жизни огромного числа людей, удерживаемых в замкнутом пространстве, заминированном мощными взрывными устройствами».

Прежде всего признается тот факт, что 125 человек погибли «при действиях сотрудников спецслужб».

Обоснование их действий крайней необходимостью является неубедительным. Прежде всего взрыв не мог быть предотвращен штурмом. Этот факт подтверждается текстом самого постановления, в котором указано, что со стороны террористов «была реальная угроза произвести взрыв взрывных устройств, которые они могли привести в действие мгновенно и на это были настроены, что, в свою очередь, могло бы привести к полному уничтожению всех заложников…». Кроме того, в постановлении отмечено, что террористы «активно отстреливались при штурме из 13 автоматов и 8 пистолетов». То есть следствие признает, что у террористов была реальная возможность осуществить взрыв в продолжении всего штурма и сотрудники спецслужб, действуя таким образом, не имели реальной возможности предотвратить этот взрыв с помощью применения газа. <…>

В постановлении указано: «Смерть практически всех (125) наступила от острой дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной опасным для жизни и здоровья сочетанием неблагоприятных факторов… а также дыхательными расстройствами, вызванными воздействием неидентифицированного химического вещества (веществ), примененного правоохранительными органами в ходе специальной операции по освобождению заложников 26 октября 2002 года». Таким образом, следствием не было установлено, какое вещество было применено при спецоперации. <…> В постановлении не дана оценка действиям сотрудников спецслужб, применивших данное «неидентифицированное химическое вещество», а также не дана надлежащая оценка целесообразности применения подобного вещества.

Помимо этого, в постановлении указано, что «многофакторный характер причин смерти исключает прямую причинно-следственную связь только между воздействием на организм человека примененного газообразного химического вещества (веществ) и смертью. В данном случае эта связь носит опосредованный характер, поскольку объективных оснований считать, что в отсутствие других вышеперечисленных факторов только применение газообразного вещества (веществ) могло бы привести к смерти, не имеется». Однако приведенные следствием «неблагоприятные факторы», такие, как: тяжелый длительный психоэмоциональный стресс; пониженное содержание кислорода в помещении; продолжительное вынужденное положение тела; длительное лишение сна, сами по себе не являются несовместимыми с жизнью и не могли повлечь смерть и фактически не повлекли ни одной смерти на протяжении 57 часов до применения газа.

Именно примененное «неидентифицированное» химическое вещество привело к смерти большого количества заложников <…>.

Следовательно, смерть заложников находится в прямой причинно-следственной связи именно с отравляющим веществом и без такового не наступила бы.

Как следует из постановления, «компетентные органы» не принимали решения об обязательном уничтожении всех без исключения террористов, но об обезвреживании, которое не обязательно предполагает уничтожение. В постановлении не дано никакой оценки полному уничтожению всех потенциальных обвиняемых и одновременно свидетелей происшедшего, что ограничило возможности расследования реальных обстоятельств случившегося. <…>

Оправдывая действия сотрудников спецслужб, предпринявших штурм с применением газа, следствие указывает, что якобы таким образом была предотвращена массовая гибель 912 человек.

На страницах 69–70 постановления приведено следующее утверждение: «В результате правильно принятого решения компетентными органами РФ <…> преступная деятельность террористов была прекращена и предотвращен гораздо больший вред, который мог бы наступить при подрыве ВУ, <…> что могло бы привести к массовой гибели людей (912 человек) и подрыву авторитета России на международной арене».

Подобное утверждение явно не обосновано.

Как было указано выше, штурм с применением газа только провоцировал, но не предотвращал взрыв. В самом постановлении утверждалось, что террористы были готовы мгновенно привести в действие взрывные устройства. Однако взрыв не был произведен по причинам, которые следствием не установлены. <…>

Завершающая фраза мотивировочной части постановления о подрыве «авторитета России на международном уровне» при данных обстоятельствах звучит кощунственно. <…>

Светлана ГУБАРЕВА, Каринна МОСКАЛЕНКО, Ольга МИХАЙЛОВА, 16.03.2005