СюжетыПолитика

С БИЗНЕСОМ НУЖНЫ ПЕРЕГОВОРЫ, А НЕ ВОЙНА

УКРАИНА

Этот материал вышел в номере № 18 от 10 Марта 2005 г.
Читать
Редакция «Новой» обратилась к ряду российских политиков и промышленников с просьбой оценить ситуацию в Украине с точки зрения их политических и финансовых интересов. Первым свой взгляд на оранжевое будущее прислал известный банкир,...

Редакция «Новой» обратилась к ряду российских политиков и промышленников с просьбой оценить ситуацию в Украине с точки зрения их политических и финансовых интересов. Первым свой взгляд на оранжевое будущее прислал известный банкир, председатель Национального инвестиционного совета, ныне депутат Госдумы Александр Лебедев.

В последнее время политики и бизнесмены, украинские и российские, нередко заводят со мной разговор о так называемой реприватизации (или национализации), затеянной новыми киевскими властями. При этом кто-то утверждает, что специального приватизационного законодательства не было, следовательно, не было и приватизации, а значит, бессмысленно говорить и о реприватизации. Кто-то полагает, что речь должна идти о справедливом наказании для нарушителей законов, — и тем самым признает, что все-таки существовали правовые установления, которые позволяли в последние полтора десятилетия приобретать в частную собственность принадлежавшие государству предприятия.

С точки зрения юридической, вопрос и впрямь спорный. В Украине — как и в России — в 90-е годы прошлого века не было четких и продуманных норм, регулировавших передачу в частные руки собственности, которая принадлежала непонятно кому (а советское государство к 1992 году действительно оказалось непонятно кем). При этом такая передача реально осуществлялась и была экономически целесообразной. Очевидно, что «экономическая целесообразность» как правовая категория не менее сомнительна, чем целесообразность «революционная», на которую ссылались большевистские трибуналы. Но столь же очевидно, что какие-то нормы, хотя бы слегка регламентировавшие процесс приватизации, были — как в России, так и в Украине. Как они реализовывались в весьма конкретных случаях — это уже другой вопрос. И уже совсем третий вопрос — насколько нормы эти были хороши; идеальными они никак вот так, с ходу и в поспешности, стать не могли.

И еще одна очевидность: если нормы были нарушены, за нарушения должны в первую очередь отвечать государственные чиновники, по безалаберности или из корыстных соображений позволившие бизнесменам почти бесплатно схватить то, что стоило некоторых денег. В каждом случае вопрос может быть решен лишь в результате кропотливого расследования. Иногда, как мне представляется, подобное расследование может затянуться на годы и даже на десятилетия.

В любой ситуации следует, на мой взгляд, руководствоваться соображениями здравого смысла. Если следствие собирает неопровержимые улики, свидетельствующие о преступном сговоре недобросовестного приобретателя собственности и должностных лиц, позволивших ему совершить незаконную сделку (в юридической терминологии такая сделка именуется ничтожной), — почему бы гласно и в полном соответствии с законами не провести судебный процесс? Суд, сколь бы ни был он несовершенен хоть в украинском его варианте, хоть в российском, может относительно быстро решить дело. Если же речь идет о случаях более чем сомнительных да еще отягощенных политическими пристрастиями и предпочтениями, лучше оставить все как есть.

Ведь нет, к сожалению, объективных механизмов, которые позволили бы в 2005 году оценить реальную стоимость предприятия, купленного, например, в 1993 году. В каких единицах тогда что-то могло оцениваться? Как можно сегодня понять, какую роль в нынешнем преуспеянии дела сыграли прежние — пусть за бесценок купленные — фонды, а какую — последующий правильный менеджмент?

Вероятно, обществу (подчеркну: именно обществу, а не государству или должностным лицам этого государства) будет полезнее принять здесь своего рода нулевой вариант. Естественно, если речь идет о налоговых недоимках или об иных доказанных в судебном порядке нарушениях, списывать все на «темное правовое прошлое» не следует. Но нельзя вести бесконечные споры о том, были ли справедливы законы, по которым в тот или иной момент была приобретена собственность. Правовое государство все-таки не придает обратную силу своим установлениям…

Нынешние украинские власти справедливо озабочены необходимостью навести порядок в распределении собственности. Столь же справедливо (и обоснованно) стремление установить внятные всем правила приобретения упомянутой собственности. Тут возразить нечего. Однако…

Недвусмысленно было заявлено о том, что намечена довольно масштабная реприватизация. Сначала называлась только «Криворожсталь», сегодня существует список из тридцати или сорока предприятий, среди которых фигурируют и принадлежащие российским гражданам. На днях премьер-министр сказала, что проверяться будут от трех до четырех тысяч различных компаний, которые были приватизированы. Президент, правда, слегка завуалировал это заявление, подчеркнув, что речь идет о десятках, а не тысячах объектов собственности.

Бесконечные проверки пользы украинской экономике не принесут — как никогда не были они эффективным инструментом контроля в российском народном хозяйстве. Зато подобные действия властей неизбежно вызовут опасения и у деловых кругов Украины, и у иностранных инвесторов. Достаточно вспомнить о нашем российском не слишком удачном опыте — о попытке «разобраться» с «ЮКОСом». Я не заметил, чтобы после подобных мероприятий вложения в отечественную экономику резко возросли…

Понимаю, что у пришедших к власти лидеров оранжевой революции есть определенные обязательства перед их сторонниками. Но, на мой взгляд, эти обязательства не должны осуществляться таким образом, чтобы нанести ущерб национальной экономике (и тем самым бить по карманам всех граждан — как голосовавших за Ющенко, так и отдавших предпочтение его оппоненту).

Вероятно, общие интересы важнее сиюминутных амбиций. Мне очень хочется верить, что Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко не опустятся до сведения счетов с теми из своих противников, кто применял не самые честные методы в борьбе за власть и собственность. Тот самый «консенсус», к которому — под всеобщие насмешки — безуспешно призывал некогда Михаил Горбачев, на самом деле вполне возможен.

В запутанных ситуациях — лишь отчасти, конечно, сходных со сложившейся ныне в Украине — компромисс нередко оказывался реален и успешен. Когда Наполеон пришел к власти в 1799 году, он предложил нуворишам (своего рода «новым французам», нажившимся в революционной неразберихе) выбор: расследование их деятельности или «патриотической взнос» в пользу государства. Почти все предпочли сделать взнос. Когда проводилась денацификация в послевоенной Западной Германии, средним предпринимателям, не слишком замаравшимся сотрудничеством с гитлеровским режимом, предложили добровольно вернуть в казну деньги, которые появились в результате использования дешевой рабочей силы — «остарбайтеров». Мало кто отказался.

Не сомневаюсь, что и многие «неправедно нажившиеся» украинские бизнесмены предпочтут вступить в переговоры с властью, а не в конфронтацию с ней. Кажется, это будет более простым способом решения социальных и экономических проблем страны, чем многолетние судебные процессы.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow