Весь мир шумит о том, что русская мафия добралась-таки до Израиля и подорвала финансовые основы страны. Хотя на самом деле суть скандала с банком «Хапоалим» только в том, что его отделение — в двух шагах от отеля «Дан»…

Поясняю. В Тель-Авиве, как известно, очень много бывших россиян, которые очень часто собираются вместе, чтобы поскучать по родине. Для того существуют всего два тусовочных места: гостиницы «Хилтон» и «Дан». Приезжайте вечером в «Хилтон» — и, кого вы хотели увидеть, но не знали как, все сидят. Приезжайте в знойный полдень — то же самое. Эмигранты из СССР, новые изгнанники, их гости и знакомые, а также шпики, банкиры, жулики, модели, актеры, партнеры, клиенты и просители — все в «Хилтоне».

А вот люди, которые не хотят, чтобы их видели с российскими изгнанниками, вечными скитальцами и постоянными жителями Земли обетованной, предпочитают «Дан». Там нет магазинов, нет тусовки, он дороже и респектабельнее, одним словом — рабочая атмосфера. Поэтому если вам нужно самое безлюдное людное место, то это — сюда.

Несчастливое стечение обстоятельств в том, что напротив «Дана» существует отделение банка «Хапоалим». При этом надо понимать: люди, которые приезжают повидаться с нашими бывшими и останавливаются в этом отеле, стремятся сюда вовсе не для того, чтобы поделиться мнениями о погоде, побеседовать о рыбалке или о проблеме произрастания незабудок в Сахаре. Все они (вот что странно!) почему-то всегда говорят о деньгах. И наступает момент, когда эти разговоры подходят к фазе овеществления.

Слова приобретают материальный характер очень просто: собеседники выходят из «Дана», переходят очень узенькую улочку и через 3 минуты попадают в «Хапоалим».

Когда первые пять русских клиентов открыли там счета, в «Хапоалим» решили, что вот оно, счастье, и пришло само. Для того чтобы лафа не скрылась в другом банке, нужно срочно подобрать русских менеджеров, потому что далеко не все прилетающие из Москвы (что странно) владеют ивритом.

Но советско-российский человек — субстанция специфическая: все, что он делает даже легально, как-то пытается закамуфлировать — ну на всякий случай. И потому, когда приходит какой-нибудь Иванов в иностранный банк со своей вполне обычной сделкой, предполагающей по определению откат, он пытается сделать так, чтобы банковский служащий в этой сделке ничего не понял — мало ли что. При этом забывается, что ни одну страну абсолютно не интересует, заплатил ли Иванов, например, налоги в России или нет, — это неинтересно, это проблема России. Но наш человек почему-то считает, что все банки мира должны, как только он появится на их пороге, по прямому телефону настучать генпрокурору Устинову и принять участие в его жизни и жизни его налогов.

Чтобы подстраховаться, наш человек начинает наводить тень на плетень и не рассказывает о сути сделки почти ничего, хотя, казалось бы, скажи: вот один контракт, вот второй, а вот откат. И все — нет проблем.

Так вот… В тапочках перейдя дорогу из гостиницы в банк, наши стали открывать счета по только что описанной схеме, потея и краснея. Взятые же на работу менеджеры, бывшие соотечественники, — они ведь тоже наши со всеми вытекающими последствиями. Они все прекрасно понимают, их не запутаешь непонятным словом «otkat». И потому, повинуясь инстинкту, они начинают мучительно соображать: как, имея в банке такого клиента, как Иванов, которому перевели двадцатку лимонов, можно чуть-чуть заработать.

Что делает Моня — менеджер банка — в первый вечер? Он бросается ко всем родственникам, друзьям и знакомым, чтобы испросить совета. Собирается семейный консилиум, члены которого разбегаются по своим знакомым, и скоро весь Израиль и даже бедуин в сопредельной долине Бекаа знают, что Иванов переводит в банк к Моне двадцатку лимонов. И все, включая собаку бедуина, обсуждают, как же помочь Моне, который теперь знаком с Ивановым и управляет его счетами. В итоге вырабатывается бизнес-план по восстановлению памятника лошади Ришелье, снесенного в позапрошлом веке за то, что у лошади была еврейская морда.

Но Иванов-то знает, что деньги ему перевел всем известный скиталец-изгнанник-эмигрант на вполне конкретные нужды, и проблемы какого-то Мони ему до фонаря, о чем он со свойственной россиянам прямотой и заявляет, сопровождая отказ характерным жестом.

Но Моня продолжает хотеть заработать денег, и тогда его озаряет. «Послушай, — говорит Моня клиенту, — у тебя сделка-то нечистая. Нас трахнут, высушат, а потом еще раз трахнут, если я перечислю твою двадцатку, поскольку ни я, ни кто другой не понимает, откуда у тебя такие деньги…» Иванов покрывается испариной, продолжая бояться что-то объяснить. Но Моня тут же убеждает клиента в том, что тому несказанно повезло, когда он связался именно с ним, и уж Моня-то ему поможет, например, переводя деньги частями с транзитного счета или получая их мелкими траншами… И все это за какие-нибудь скромные пять тысяч — и потупит взор.

Иванов с криком «Спаситель!» кидается менеджеру на шею, параллельно засовывая ему в карман искомую сумму, потом, счастливый, садится в самолет, зная, что его деньгами занимается сам Моня.

Но Иванов не знает, что в это же самое время Моней занимается вся полиция Израиля плюс служба безопасности банка. Ведь в обсуждении дел Мони принимал участие весь Израиль плюс собака бедуина. И, соответственно, камеры слежения торчат из каждого бачка, половицы и цветочного горшка, и даже в фонарях района, примыкающего к банку «Хапоалим», можно обнаружить аудио- и видеоаппаратуру.

Так и получилось, что за всеми русскими стали следить уже около двух лет назад. А банк для «удобства клиентов» вообще переместил в это отделение работу со всеми россиянами, желающими открыть международный счет. А к кому едут россияне — к изгнанникам, чтобы продолжить с ними работу, начать с ними работу, попытаться начать с ними работу. У кого получается — волей-неволей оказываются в «Хапоалим».

Потому-то всем известные фамилии сейчас и оказались в центре скандала, который стал набирать обороты после того, как фигуранты начали на всякий случай оправдываться, кивая на ближнего. И в «черном списке» оказались даже те, кто давно уехал из Израиля и не имел счетов в этом банке, — до кучи. Полиция и банк не раскрывают имен фигурантов, а слухами полнятся газеты.

Что дальше? Сценарий известен, он уже отработан на «Бэнк оф Нью-Йорк», и в Италии, и во Франции. Будет грандиозный скандал, который, с юридической точки зрения, закончится ничем. Выяснится, что все сделки чистые, громкие фамилии оказались жертвами мошенников — перед ними извинятся за временный арест их счетов. И — посадят Моню. Месяцев на девять, потому что в Израиле очень гуманные законы.

А вот банк не отмоется от деяний Мони еще долго. Люди не пойдут больше в «Хапоалим», а найдут другое место, поскольку еще долго не зарастет народная тропа к изгнанникам, скитальцам и банкирам. И в этом новом банке благодаря особенностям российского менталитета года через три все повторится вновь. Потому что нашему человеку сказать правду очень трудно.