«Обращаться, как с боевой гранатой. Отличительный знак на торцовых крышках РПО-А — две красные полосы, РПО-З — одна красная полоса, РПО-Д — одна желтая полоса. При стрельбе защитить уши противошумными вкладышами, или легким артиллерийским шлемом, или шапкой-ушанкой с опущенными и завязанными клапанами. Переводить предохранитель в положение ОГ и срывать пломбу непосредственно перед стрельбой. В случае осечки снять огнемет с плеча, направить его в сторону цели, нажать на стопор, спусковой крючок и привести рукоятку ударно-спускового механизма в исходное положение. Отпустить спусковой крючок, повторно взвести ударно-спусковой механизм, навести огнемет на цель и нажать на спусковой крючок. В случае повторной осечки нажать на стопор и перевести рукоятку ударно-спускового механизма в исходное положение. Предохранитель поставить в положение ПР и положить огнемет на грунт. ЗАПРЕЩАЕТСЯ: Разбирать огнемет и извлекать оболочку и двигатель. Стрелять при нахождении людей в секторе 110 градусов ближе 47 метров. Стрелять при нахождении преграды сзади ближе 3 м, сбоку — ближе 1 м. Стрелять из помещений объемом менее 45 м 3. Стрелять на ровных участках местности при неподготовленной позиции: лежа — на дальность более 200 м, с колена — на дальность более 400 метров, стоя — с углом более 45 градусов. Стрелять по целям ближе 20 метров. В зоне 20 метров не должно быть никаких преград».

В Беслане опять ждут приезда федеральной парламентской комиссии по расследованию. Тем более теперь, когда после просмотра фильма, снятого американцами, главе комиссии Александру Торшину вроде что-то открылось.

Фильм телекомпании CBS в Беслане увидели вечером того же дня, когда его посмотрел и Торшин. Правда, бывшим заложникам, три дня просидевшим в спортзале, ничего нового не открылось. Все, что показано в фильме, люди не переставали повторять следствию и комиссиям. Но ни следствие, ни комиссии их не слышат.

С каждым приездом членов парламентской комиссии все настойчивее спрашивают об одном: как получилось, что большая часть заложников погибла не от рук террористов, а непосредственно от самой спасательной операции? И почему следствие не признает очевидный факт: при штурме школы жизнь заложников в расчет не брали.

— Ну что он мне говорит, этот Федоров (Один из членов федеральной парламентской комиссии по расследованию причин теракта в первой школе): танк стрельнул только раз, чтобы освободить выход заложникам, — рассуждает Виктор Аликов, отец погибшей учительницы Альбины Викторовны. — Откуда тогда столько «рубашек» от танковых снарядов вокруг школы? Они их подбирать не стали, в грязь затоптали, а мы собрали. Ты посмотри — от того крыла, где мастерская, камня на камне не осталось. А там ведь живые заложники были…

По версии следствия, когда танк разгромил правое крыло школы, противоположное спортзалу, там были исключительно террористы. Нам удалось найти свидетелей, которые утверждают обратное. Но следствие «бездоказательным» утверждениям очевидцев не верит.

Зарина, бывшая заложница, просматривает пленку, снятую в развалинах школы, и комментирует:

— Вот сюда мы побежали после первых взрывов в спортзале. Вон то крыло, где мастерская, там темно было. Я туда испугалась идти. А другие побежали. А потом такие взрывы начались! Танки. Я думала: ну все, сейчас потолок обвалится и придавит меня.

Для бывших заложников, для их родственников, для жителей Беслана очевиден факт: когда танк, покосив угловой дом Зелимхана Кадиева, подъехал к правому крылу школы и начал методично его расстреливать, там, в этом крыле, были еще живые заложники. Более того, всем понятно, что применять танки решили еще до того, как в школе раздался первый, предположительно случайный, взрыв.

— Танки со второго числа стояли на улице Коминтерна, за железной дорогой, — рассказывает Виктор Аликов. — А третьего числа, примерно в половине первого, их перегнали через переезд и поставили метрах в двухстах от школы…

Выходит, третьего сентября в 12.30 танки перегруппировались, подъехали очень близко к школе, так близко, что террористы не видеть и не слышать их не могли. А первый взрыв прогремел только в 13.06…

Танки — не единственное оружие, которое использовали против террористов и заложников.

Спустя несколько недель после штурма парламентская комиссия Торшина признала, что во время боя были применены огнеметы «Шмель» (запрещенные Женевской конвенцией). Сенатор Олег Пантелеев был назначен ответственным за «тему огнеметов». Четыре месяца спустя члены комиссии (Валерий Федоров) признались, что номера туб огнеметов были неправильно переписаны, что, безусловно, затруднило поиск военных, использовавших запрещенное оружие.

Жители Беслана не исключают, что «Шмели» вскоре вообще могут «потеряться». Отношение к вещдокам и у следователей, и у членов различных комиссий крайне легкомысленное. Но в домах некоторых бесланцев до сих пор хранятся тубы от использованных огнеметов. (Уже найдено по крайней мере пять (!) туб…) Жители Беслана готовы их сдать следствию или парламентской комиссии, но только в присутствии свидетелей и журналистов и обязательно под протокол. Иначе чиновники опять «замылят» доказательства.

Корпус от одного из огнеметов мы нашли. Он лежит в доме у Алана Т. (имя изменено), номера: 9362, 34-02, 4343. На корпусе — инструкция, написано: «Огнемет. В помещении не использовать». И два номера. Один выбит на заводе, другой написан черной краской на верхней части тубы…

— Один знакомый нашел, — рассказывает Алан. — И один себе оставил. Нашел около тридцать девятого дома в Школьном переулке (это один из тех домов, с которого наши снайперы вели обстрел спортзала и школы. — О. Б.). Спецназовцы, видно, использовали их и сбросили вниз. Они упали в огород и лежали там, пока жильцы дома не подобрали «вещдоки». И ведь никто их не искал!

…По утверждению очевидцев, «Шмели» были применены на первой стадии штурма, когда в спортзале еще оставалось много раненных, но живых заложников. Большинство очевидцев штурма и бывших заложников утверждает, что после взрывов бомб в спортзале не было пожара. Крыша загорелась только минут через 40–60 после взрывов. То есть после того как по ней стреляли из огнеметов со стороны Школьного переулка. На пленке, отснятой CBS (да на всех пленках, снятых в день штурма!), отчетливо видно: светло, из спортзала еще выносят заложников, вовсю полыхает огонь. Помещение спортзала не смогут потушить до глубокой ночи…

Так называемые ополченцы — осетинские мужчины, которые участвовали в освобождении заложников, — говорят, что в школе проводилась зачистка, а не операция по спасению заложников.

…Жителям Беслана постоянно врут. После каждого приезда следователей или членов парламентской комиссии люди встречаются и сопоставляют вранье чиновников.

— Когда мою дочку допрашивали, ей показывали фотографии боевиков для опознания, — говорит Руслан Тебиев. — Она еще спросила: что, всех убили? А следователь ответил: нет, троих взяли живыми. И это не одной ей сказали. А теперь у них почему-то только один живой.

— Я когда ехал в город Альбину искать, — рассказывает Виктор Аликов, — слышал, как на дороге какой-то подполковник своих подчиненных отчитывал за то, что они пропускают все машины без проверки. Он кричал: «Ведь сказано: ушли они! Проверять все машины!».

Люди рассказывают, как вертолеты расстреливали боевиков около железнодорожного переезда, то есть в нескольких километрах от школы…

… В общем, «показания» прокуроров, сенаторов, депутатов и чиновников все время меняются. Они уже путаются. Во время последнего визита комиссии в Беслан у Торшина спросили, где сейчас работает бывший министр ВД Северной Осетии Казбек Дзантиев.

— Он пока ничем не занимается, — ответил Торшин. — Находится в резерве МВД.

А на следующий день замгенпрокурора Колесников, видимо не согласовав свои показания с Торшиным, сообщил:

— Дзантиев теперь — заместитель командующего внутренними войсками Московского военного округа. Надо же человеку где-то работать…