«Новая» продолжает дискуссию о судьбе российского образования, начатую в прошлых номерах. На наших страницах уже выступал академик РАО, министр образования РФ в 1990—1992 годах Эдуард Днепров, который попытался рассказать о том, что за документы втайне от всех готовятся в чиновничьих кабинетах. Его прогнозы, к сожалению, оказались верны. После заседания правительства стало ясно: сделан еще один шаг в сторону введения платного образования — теперь и в школах. Сегодня свою точку зрения представляют директора элитных московских школ.

«Финансирование уменьшать нельзя»

Александр РЫВКИН, директор учебно-воспитательного комплекса № 1811, заслуженный учитель РФ:

— Можно действительно начать преобразования с того, что взять и уменьшить базовый план. Просто не финансировать его. Тем самым автоматически будут исключены дополнительные уроки математики, словесности или английского языка. И в расписании останутся требуемые 28 или 30 часов в неделю. В реальности это означает: вариативная, необязательная часть образования будет утрачена.

Установленные санитарные нормы сегодня действительно не соблюдаются. Но перегрузка сегодня осуществляется только за счет домашних заданий. Школьные уроки здесь ни при чем! Проблема возникает тогда, когда учитель не справляется со своей работой или пытается дать программу, которая не может быть усвоена классом.

Мы должны четко понимать, чего мы добьемся, если предоставим детям свободное время. Вот сегодня дети заняты в школе до 4—5 часов. После сокращения нагрузки они будут свободны после часа. И предоставлены сами себе. Дополнительное образование, о котором говорится в «Приоритетных направлениях», сегодня, к сожалению, не развито: клубы и кружки посещают лишь 7—10 процентов школьников страны, не более того. Мы хотим, чтобы детьми занялась улица? Ее влияние сегодня и так огромно…

Выход есть — это школа полного дня. Существующее расписание вполне можно сохранить. При этом восьмые уроки будут проводиться после обеденного перерыва и, например, прогулки. И тогда перегрузки не останется. Если мы хотим сделать школу «камерой хранения» от неприятностей, тогда уменьшать финансирование нельзя.

Если мы говорим о коммерциализации школы, то встает вопрос: а каким образом это делать? Боюсь, что в нашей монетаризированной системе полученные от преподавания деньги до нас доходить не будут. Сегодня школа несвободна, в том числе и в финансовых вопросах. Да, отдельные родители готовы приносить в школу деньги — может быть, не очень большие, но все-таки необходимые для развития школы. Попечительский совет постоянно говорит мне: давайте соберем средства. Я вынужден отказать: эти деньги у меня государство тут же заберет.

«Приоритетные направления» обозначают некоторые благие цели, к которым я отношусь очень лояльно. Вопрос в том, какими средствами они будут воплощаться. Это зависит от того, какие интересы преследует государство. Уменьшить финансирование образования — это одно. Повысить качество преподавания — это другое. Одно с другим не связано. Можно и вообще денег не добавлять в бюджет, а качество повысится. Можно дать очень много денег, а качество расти не будет.

Для того чтобы создать реально работающую концепцию, нужны практики: люди, которые имеют и возможность, и желание; именно они должны принять участие в решении этих проблем. Если преобразования будут реализовываться так, как сейчас — централизованно и «вертикально», — могу сказать сразу: все благие пожелания погибнут.

«Будем привлекать родительские деньги»

Сергей МЕНДЕЛЕВИЧ, директор школы № 57:

— В «Приоритетных направлениях» мне не видится ничего революционного. Это вполне разумное обозначение приоритетов — так они видятся руководству образованием.

В том, что министр хочет предоставить возможность платить, нет ничего страшного, эта мера — в рамках государственного подхода.

В самом деле, это логично: сократить финансирование тем вузам, которые предоставляют легальный способ купить диплом, чтобы перенаправить деньги тем немногим учебным заведениям, которые действительно дают хорошее образование. Крохотная Голландия может накормить овощами и молоком всю Европу и еще останется на Америку. Значит, можно и на малых территориях эффективно вести сельское хозяйство. То же самое и в высшем образовании. Специалистов нужно немного, и государство должно рассчитывать, кто именно нужен стране, и за обучение этих специалистов платить. А все остальные — за деньги. Это в полной мере касается и старших классов, и дополнительного образования. Не государство хочет научить ученика, а ученик хочет научиться. Значит, он должен доказать свое право на «халяву» прежде всего своими успехами.

В некоторых школах и в самом деле можно постараться ввести поголовную плату за обучение. Будет от этого хуже? Нет, не будет. Потому что все равно в таких школах уровень обучения — хуже некуда. Уровень учительского мастерства сегодня падает — чего греха таить. (Отсюда, кстати, и перегрузка). Так что в массовом среднем образовании все останется в том положении, как и сейчас.

Правда, появляется надежда на достойный заработок. Но, я думаю, она эфемерна: деньги до школы все равно вряд ли дойдут. Как учителя работали «забесплатно», так и будут работать.

Тем не менее мне нравится слово «легально». Вполне возможно, что какая-то часть теневого оборота выйдет из тени.

Если урежут финансирование, я уверен: наша школа найдет средства. Возможно, мы привлечем родительские деньги. Это как всегда: глаза боятся, а руки делают.

Пока оснований для беспокойства, скорее всего, нет.

Весь опыт реформирования предыдущих лет показывает: реформы «забалтываются», а в министерстве радостно рапортуют об успехах. Что получится из этих замечательных намерений, когда чиновники выстроятся для реализации постановления партии и правительства, никто не знает — ни учителя, ни директора школ, ни министр Фурсенко.