Политикой интересуются у нас в стране все — от пастуха в деревне до самого навороченного олигарха. Я тоже пытаюсь составить для себя какую-то политическую картину, но мой опыт общения со СМИ — а информацию о происходящем в мире мы черпаем именно из них — подсказывает, что это совсем не объективная картина. Пока ни президент, ни люди, которые озвучивают его идеи, не убедили меня в необходимости укрепления вертикали власти. Потому что не доказали, что это эффективно. Если бы люди из Кремля могли сказать: «Вот смотрите: мы поставили министра труда — и у нас все нормально с трудоустройством, назначили министра внутренних дел — у нас все спокойно, министра социального обеспечения — все пенсионеры в шоколаде. И поэтому мы теперь предлагаем назначать губернаторов». В этом была бы логика. И каким бы борцом за конституционные права я ни был, для меня это было бы аргументом — они назначают и это работает. Но на данный момент мы видим обратную картину: куда ни плюнь — везде сплошные проколы. А еще я понимаю, что если нас сегодня просят «немножко» поделиться нашими конституционными правами, отступить, то пройдет очень немного времени — и наши оставшиеся 75—80 процентов свобод будут считаться за 100.

Меня потрясло, с каким необыкновенным мужеством и фантастической организацией Япония пережила последний месяц со своими наводнениями, ураганами, жертвами. Достойно, без истерики. А у нас в критических ситуациях одни начинают лебезить, а другие — цинично зарабатывать на этом политические баллы, третьи — деньги. Все это на нас информационно вываливается, мы все об этом знаем, и появляется чувство неловкости за собственную страну, ведь мы же искренне хотим ее любить.

Последние полгода, когда я смотрю телевизор, я испытываю точно такие же ощущения, когда попадаешь в театр, а там играют плохую пьесу в плохой постановке и тебе неловко за режиссера, актеров, но встать и хлопнуть сиденьем неудобно, ведь актер, осветитель, декоратор не виноваты, да и режиссер наверняка нетленку хотел сделать. И актер думал: я даже этот дерьмовый спектакль сыграю хорошо, я ведь великий актер.

Сегодня как никогда творческая личность может реализовывать свои идеи на любом уровне, такой благоприятной обстановки не было никогда. Просто иногда люди путают понятия — реализовывать свои творческие идеи и зарабатывать на этом деньги. На данный момент музыкальный рынок России усеченный, узкопрофильный, конкуренция в крохотных сегментах музыки очень велика. Пока деловые люди в нашей стране гораздо больше зарабатывают на нефти, газе, алюминии, меди и прочих ресурсах и не пытаются лезть в музыкальный бизнес. Есть несколько людей, которые занимаются этим, но у них такие семейные, почти клановые списки артистов, с которыми они работают, и если ты не входишь в зону видимости их узких интересов, то продукт твоего творчества как товар никому не интересен.

Я не думаю, что на этот бизнес как-то влияют чиновники. Только если какой-то артист или артистка является их личным протеже, тогда они могут позвонить и сказать: хорошо бы этого артиста побольше, хорошо бы ему присвоить народного, чтобы он появлялся в рейтинговых программах. Но меня это не очень заботит, это было всегда, и таких артистов с покровителями на высоком правительственном уровне не так много.

Нам приходилось общаться c власть имущими — мэрами, губернаторами, представителями администрации президента в нашем регионе, лидерами политических партий, именитыми олигархами. Но это были мимолетные встречи на телевидении, за кулисами на концертах, в аэропорту. Мы просто здоровались, кивали друг другу, немножко разговаривали. Но ни один из них не оказывал никакой поддержки группе ЧАЙФ, и мы им — соответственно тоже.

Правда, два раза мы участвовали в политических мероприятиях. Первый раз — в 96-м году мы выступали в рамках акции «Голосуй — или проиграешь». Мы понимали, что это не просто оплачиваемые концерты и мы так или иначе ввязываемся в политику. Но тогда была реальная опасность, что страна снова выберет коммунистическую партию и у руля встанет господин Зюганов, за спиной которого маячили очень одиозные фигуры. И нужно было понимать: или дедушку оставляем, или возвращаемся непонятно куда.

Несколько лет спустя мы пели на концертах-митингах СПС. У меня неоднозначное, но вполне нормальное было в то время отношение к Кириенко, Хакамаде и Немцову, и еще мне глубоко симпатичен Чубайс — великолепный топ-менеджер государства. При этом мне очень симпатична его позиция как мужчины. В стране только ленивый не попинал Чубайса, рыжих глухих котят в деревнях называли его именем, но я ни разу не видел, чтобы он по телевизору опустился до слов «сам дурак».

Но, участвуя в обеих акциях, мы не поднимали знамен, не кричали лозунгов и не агитировали за конкретных персонажей. Мы просто вставали под знамена на какой-то период времени, играли свои песни и просто просили молодых людей прийти на выборы. Это не носило характера откровенной агитки, хотя, безусловно, был некий политический компромисс, и я принимаю некоторую критику со стороны своих коллег, но от тех, кто отказался — такие были. Многие же нас критикуют, а им просто никто не предлагал подобных вещей. Да позвонили бы им, сказали: вот вам 20 концертов по всей стране, на площадях, с отличной аппаратурой, в компании хороших групп, — еще надо посмотреть, нашли бы они в себе силы отказаться. Кстати, очень немногие отказывались.

Конечно, мы получали деньги, но не очень большие — обычные гонорары за концерт. Но если бы Зюганов или люди из ЛДПР предложили нам те же гонорары, я уверен, мы бы отказались. Наглядный пример — сейчас идут выборы в Украине, и та и другая стороны звонили нам и предлагали очень приличные деньги. Но мы отказались, поскольку ситуация там очень мутная и оба кандидата неоднозначны, да и вообще это дело граждан Украины. Да и предложения от наших партий, с позицией которых мы не согласны, мы категорически отвергаем.

Я бы с удовольствием, хотя в разумных пределах, поддержал какую-то вменяемую оппозиционную политическую силу. Такое количество вылезло, по-русски сказать, жополизов — другого слова нет, которые норовят лизнуть послаще кремлевское руководство. Это очень неприятно! Если бы появились молодые, трезвые, толковые люди, новые разумные политические идеи, которые бы меня увлекли, я бы с удовольствием их поддержал. К сожалению, пока таковых не вижу.

Я стараюсь донести свои взгляды через песни, но сделать это ненавязчиво, не пошло, уместно и гармонично. Я думаю, поклонники группы ЧАЙФ достаточно патриотичные люди. И в этом есть наша заслуга. Для того чтобы человек любил свою Родину, совсем не обязательно тупо говорить ему: «Люби свою Родину!». Человек выходит с нашего концерта и думает: «Если б я родился в Уругвае, был бы я сейчас так счастлив? Получил бы такое же удовольствие в такой же прекрасной компании?».

Молодые люди более непримиримы и воинственны по отношению к окружающему миру, и, конечно, в их музыке должно быть больше агрессии, протеста. Но, к сожалению, у большинства молодых групп этот протест сводится к следующему: «Какого хрена эта клевая тачка не моя, почему эта офигительная девица спит не со мной, а с тем жирным бурдюком, и почему я такой крутой, замечательный и талантливый, а денег у меня нет?». Протест-то такой незатейливый: дайте мне денег, атрибуты красивой жизни и побольше сексуальных утех — и я успокоюсь. А серьезного политического протеста я пока не слышал.

Но я очень надеюсь, что наконец-то появится мощное ответвление от рок-музыки, найдутся пацаны, которые уйдут в подполье и будут поднимать действительно важные темы, а не писать мне на сайт: помогите нам раскрутиться, продать альбом и найти продюсера. Может быть, такая музыка уже есть. Просто немногочисленные радиоэфиры и совсем крошечные телепоказы рок-музыки дают очень необъективную картину. Мы в Екатеринбурге уже шесть лет проводим фестиваль «Старый новый рок», который ориентирован на молодые группы. В этом году было 240 заявок. Максимум 40 из них были из других городов и сопредельных государств. Остальные — из Екатеринбурга. Что мы знаем об этих группах? Ничего. Такое впечатление, что в Екатеринбурге есть только ЧАЙФ, «Смысловые галлюцинации» и «Сансара» из молодых.

Людям с утра до вечера показывают набор одних и тех же артистов. Я не думаю, что это какая-то политическая установка. По-моему, государство это вообще не волнует. Главное, чтобы каналы были подконтрольны и в нужный момент выдавали необходимую информацию и не выдавали той информации, которая нежелательна. А чем паузы заполняются, на чем деньги канал зарабатывает — их не волнует.

Самая большая цензура на данный момент — это деньги. И в другой надобности нет. Просто людям, которые занимаются этим бизнесом, однажды сверху скажут: это продавать не надо. Мне кажется, сейчас это уже происходит. На каких-то бизнесменов еще никто не надавил, а они уже заранее подстраховываются и принимают меры с опережением в сторону непонятной политкорректности. А политкорректность и цензура — схожие понятия.

Психотропное оружие, о котором фантасты говорили, уже изобретено — это телевидение. Музыкальными эфирами владеют люди неглупые и позиционирующие себя как интеллектуалы — тот же Эрнст или Саша Любимов. И наверняка дома они не слушают сборники «Фабрики звезд». Но нас-то с вами они потчуют этим. Я не говорю, что вообще не должно быть таких передач. Но если мы говорим о свободном обществе, то у людей должно быть право выбора. Я уверен, что если ведущие телеканалы с утра до вечера начнут показывать джазовые программы, молодых оперных исполнителей, пластинки с ариями и блюзами начнут продаваться бешеными тиражами.

А всякие правительственные советы — это фикция. Я уверен, что никто там не заседает. Я могу открыть тайну: два года назад мне предложили поучаствовать в подобном совете на региональном уровне. Представитель президента в Урало-Сибирском регионе Латышев тоже создал свой культурный комитет. Вы думаете, за два года он хоть раз собрался? Я уверен, что в Москве все то же самое. Я вообще думаю, что никакой просветительской и культурной политики у государства нет.

Чиновники вспоминают о деятелях культуры только тогда, когда мы им чем-то полезны. Им не нужны наши песни и переживания — им нужен электорат. Рассчитывать на их дружбу не приходится. Мы для них — мелкие букашки, как, впрочем, и все люди: не царское это дело — какими-то театрами, группами, хорами заниматься. У них — глобальные проблемы на повестке дня.