Сегодня этой истории уже два года. Ровно столько времени прошло с того момента, когда 20 сентября 2002 года в Кармадонском ущелье сошел ледник Колка. 145 человек пропали без вести. Среди них — съемочная группа Сергея Бодрова-младшего.

Читатели «Новой» знают, что почти два года спасательные работы в Кармадоне не прерывались ни на один день. Однако пропавших искали только их родственники и добровольцы. Государство (в лице МЧС России) сразу же после трагедии объявило: все тоннели забиты селем (смесью валунов, камней, грязи и т.д.). На самом деле два тоннеля, да, были забиты селем, а третий оказался подо льдом. Пять долгих месяцев родственники и добровольцы сами, на собственные средства, искали этот третий тоннель. Пробурили девятнадцать (!) скважин — и ни одна в тоннель не попала. А двадцатая — попала.

Через год после трагедии добровольцам удалось пробурить десятисантиметровую скважину в найденный тоннель, опустить туда видеокамеру и с помощью съемочной группы НТВ всей стране показать, что вопреки официальному заключению МЧС тоннель не разрушен, цел. Это была всего лишь десятисантиметровая скважина! Но и через нее было видно, что огромное пространство тоннеля не заполнено селем. Для дальнейшего исследования нужна была техника.

Родственники и добровольцы через нашу газету обратились к стране с просьбой: если у кого-то есть возможность дать мощный бульдозер — не за просто так, а в аренду, за деньги — помогите. Два месяца страна не откликалась. Десятки договоренностей срывались, любые обещания оказывались пустыми. А потом все-таки нашлись добрые и влиятельные люди. Они дали добровольцам мощный бульдозер. (Кстати, абсолютно бесплатно.) В тоннеле была прорублена новая скважина: диаметр — 50 см, длина — 62 м (это примерно двадцатиэтажный дом). Через эту скважину много раз спускались в тоннель как профессиональные водолазы, так и сами добровольцы, освоившие по ходу дела профессию водолазов.

До трагедии это был тоннель 285 м длиной, шириной 8 м и высотой 6 м. Было пройдено и исследовано свободное пространство — две трети тоннеля. Дальше идти невозможно — упираешься в песок. Лидер добровольцев Константин Джерапов (у него под ледником пропал друг) сказал: «Следов людей нет». Ни живых, ни мертвых.

Но эта история не про тоннель. Она — про людей.

В интервью «Новой» Костя Джерапов признался, что о долгих поисках не жалеет: «Мы обещали сделать все возможное — и делали. Для себя. А не кому-то назло. Ничего никому не хотим доказать. Просто имеем право искать правду, истину».

Чего только о них не говорили: и деньги отмывают в ущелье, и пиар себе на крови делают… Одна газета даже не поленилась, нарисовала тоннель с маленьким человечком и подпись: «Что они думают — на выходе их ждет Сергей Бодров?». Но те, кто решил, что надо сделать все, что должно, и в поисках своих пройти до конца, ни на какие оскорбления не отвечали. Они просто работали. Каждый день, каждый день. Только однажды, когда я спросила у Кости Джерапова: «А правда, что Сергей Шойгу может выгнать вас с гор, как грозится?» — Костя пожал плечами: «Это не его горы».

Два года назад, когда трагедия только случилась, в Кармадоне к Сергею Бодрову-старшему подошел осетин и сказал: «Простите нас». «За что?» — удивился Бодров-старший. «За то, что это случилось на нашей земле».

На североосетинской земле, где красивые горы, и люди или красивые, или очень красивые, — новое горе: Беслан. И опять мы видим это начальническое колебание между самоуничтожением и самопревознесением… И опять перед нами инсценируют и разыгрывают миф, и извечное рабство не дает расти, и государство очень хочет быть сильным, но никак не может понять, что оно, государство, — это место, где действуют по долгу, а не по личным интересам.

…А в Кармадоне сегодня открывают памятник. Бизнесмен Константин Джерапов почти что разорился, бросил недостроенным свой дом, но все деньги, что у него были, вложил сначала в спасательные работы, а теперь вот — в памятник. Косте, конечно, помогали. И осетинские родственники пропавших, и московские, и добровольцы, кто как и чем мог.

Никто не был найден в Кармадонском ущелье. И время ничего не залечило. Но люди на то и люди, чтобы понимать: жизненная норма обладает не написанным, но ощутимым уставом.

На то мы и люди, чтобы это понимать.