20.35. «Взрыв был минут 20 назад», — рассказывает молодой человек. Стоящая рядом старушка засекла точное время: 20.15.

Игорь Леонидов, когда выходил из универмага «Крестовский», услышал сильный хлопок: несколько человек с криком упали на землю. Игорь пытался остановить машину, чтобы довезти раненых до «Склифа», но никто не соглашался: боялись испачкать салон.

Когда приехала «скорая», в толпе уже началась паника. Люди ринулись к универмагу. Милиционеры из ближайшего ОВД бежали к метро прямо через трассу. Они расталкивали людей и кричали друг другу: «Аккуратнее все надо сделать, аккуратнее. Скоро приедет полковник».

В машине «скорой помощи» сидела женщина с окровавленным лицом и звала сына Юру: он пропал где-то в толпе. Рядом с ней не было ни врачей, ни санитаров. Все они ушли к универмагу — искать других пострадавших. Игорь сам начал делать ей перевязку.

Милиционеры ждали пожарных: их вызвали сразу же после взрыва, но из-за пробок они приехали поздно: одна из машин — «Жигули» — уже успела полностью сгореть.

20.47. Подъезжает большой синий фургон с надписью «ФСБ».

20.50. Алексей, когда выходил из универсама, заметил пять или шесть тел, лежащих на земле:

— Видел бабушку, всю в крови: «Ничего-ничего, — говорит, — это не моя». На площади после взрыва возникла паника. Те, кто был в магазине, бросились бежать в метро. Там, очевидно, не пускали, давка возникла. Так что народ побежал обратно, в магазин. Два пацана с бутылками пива в руках прорывались прямо в эпицентр, туда, где автомобили горят. «Посмотрите, что случилось с Лехой!» — кричат. А у Лехи оторвана нога, дырка в животе и нет руки, а он встать пытается.

Дымились машины. Все было усыпано стеклами. На асфальте лежали окровавленные тела. Толпа набивалась в троллейбусы. Кто-то ловил машины, выйдя прямо на проспект.

Сергей, подрабатывающий «бомбилой» около Рижского вокзала, нес на руках раненную в живот женщину. Отвез в «Склиф» на своей машине. Отвез и вернулся на «Рижскую». Помогать.

Появилось много спасателей МЧС, фээсбэшников и саперов. Какие-то шишки, встав вокруг искореженной, еще дымящейся «семерки», обсуждали причины произошедшего. Милиционеры разгоняли толпу и натягивали оградительную ленту.

На асфальте — окровавленные медицинские перчатки, шприцы. Девушка с останками разорванного взрывом человека на своей спине звонила домой, успокаивала мать: она жива.

21.00. К «Рижской» стали подходить люди — искать родственников. Милиционеры никого не пускали за оцепление, а направляли всех в штаб МЧС у «Венского кафе»: там должны были быть списки пострадавших. Списков еще не было, а уже через полчаса проход к кафе был закрыт.

Со стороны проспекта Мира бежала рыдающая женщина.

— Помогите, помогите, пожалуйста! — кричала она. — Он жив? Как узнать?

— Кто вы такая? — невозмутимо поинтересовался сотрудник милиции.

— Роман Белов — мой муж!

— Ваши документы.

— Какие документы? — женщина дрожащими руками искала паспорт в своей сумке. — У него здесь на этом углу была назначена встреча. Встреча, понимаете?! — кричала она, показывая паспорт. — Помогите, ради Бога! Скажите хотя бы: он жив? Помогите!

Она еще долго потом ходила вокруг и ждала. Ответить ей никто не мог — не было точных данных.

Игорь Леонидов уговорил милиционеров пропустить к «скорой» девятилетнего Юру, который наконец нашелся в толпе.

С другой стороны эстакады, за церковью, толпа мужчин осаждала гаишников — не могли пройти к собственным авто, которые были на той же злосчастной стоянке. Двое ринулись прямо в поток машин. На минуту движение остановилось. Гаишник вывернул нарушителям руки и оттолкнул на тротуар.

21.10. Выступает Валерий Грибакин, исполняющий обязанности начальника Управления информации и общественных связей МВД:

— По предварительной информации, были обнаружены признаки преднамеренного взрыва. Сейчас отрабатываются две версии: первая — взрыв произошел под автомобилем, а по второй — взрывное устройство привела в действие женщина-смертница. Работа продолжается, мы ждем официального заключения со стороны экспертов-криминалистов. Поэтому на вопрос о составе и весе взрывного устройства я пока не готов ответить.

К этому времени Юрий Лужков уже официально объявил, что взрыв осуществила шахидка и что, возможно, в Москве скрывается еще одна смертница:

— Личность женщины-самоубийцы пока не установлена. Был использован очень большой объем взрывчатки — до килограмма. Устройство начинено различными металлическими предметами. Этот объем нетрадиционен для шахидок. Обычно они используют меньшее количество. Женщина направлялась в метро, но, испугавшись милиционеров, стоявших на входе, развернулась и в гуще людей решила себя уничтожить. День города не отменяется, однако будут предприняты дополнительные серьезные меры по обеспечению безопасности.

21.20. В переходе завязалась драка. Двое парней в кожаных куртках били дагестанца Джафара. Милиционеры развели их по разным углам, прижали к полу и стали допрашивать. Оказалось, двое студентов шли из ближайшего кафе, услышали про теракт, шахидку, увидели Джафара и начали бить.

— Вторая драка у нас уже. Не понимают они, что ли, кто виноват во взрыве, а кто так, мимо проходил! — жаловался невысокий милиционер с металлоискателем.

В милицейских рациях потрескивала тревожная информация. Во-первых, на поясе шахида был килограмм тротила. Следовательно, взрыв планировался действительно в метро. Во-вторых, судя по невнятным фразам пробегавших мимо офицеров, где-то рядом был сообщник — взорвалась смертница не сама, кто-то привел в действие взрывное устройство. В-третьих, где-то на юге Москвы – перестрелка: милиция обнаружила подозрительную группу чеченцев.

21.30. У центрального входа в НИИ им. Склифосовского в тоскливом ожидании — человек десять. Периодически выходят медсестры и выносят валерьянку.

Саша Алексеев и Катя Бобрецкая считают, что им повезло. Когда прогремел взрыв, они проходили как раз мимо иномарки, но оба отделались небольшими ожогами. Они слышали, что в больнице после теракта умер только один человек, с ампутацией, но врачи говорили, что еще трое парней — при смерти.

В «Склифе» сначала не поняли, что произошло: «У нас же тут ни телевизоров, ни радио. Только больные», — говорит медсестра приемного отделения. Когда разобрались, вызвали руководство НИИ, поставили охрану.

— Всего к нам привезли 19 человек. Шестеро в операционной, — рассказывает медсестра. — Надеемся, что всех удастся вытащить. Есть вот только девушка с сильными ожоговыми травмами. За нее опасаемся, — немного помолчав, прибавляет: — Ну и ночка будет…

21.45. «Рижская». Сотрудники милиции в штатском тихо переговариваются: «Взрывная волна распространялась в двух направлениях: в сторону станции метро и на супермаркет». «Удивительно, что машины не разорваны. Там болты были, нарезанные. Кусочки тел. Ногу видел, наверное, женская: маленький размер».

22.00. Голова лежала на асфальте, словно забытая сумка. Чуть дальше, в эпицентре взрыва, между накрытыми черным пластиком телами о чем-то спорили люди в штатском, большие начальники из ФСБ и «Центра Т». Еще дальше, у «Крестовского», толпились то ли свидетели взрыва, то ли зеваки, которых еще не выгнали за ленту. «Скорые» быстро и слаженно подобрали раненых и уехали. Под эстакадой обосновались зрители с пивом и прохладительными напитками.

Все это уже настолько знакомо… Вот эти осколки стекла, деловитые медики, человеческие останки. Буднично, почти ПОВСЕДНЕВНАЯ реальность. И дело даже не в субъективном восприятии. Когда боевики попытались повторить «ингушский сценарий» в Грозном, бросилось в глаза, насколько это все спокойно пережили люди. Ночью невесть откуда взявшиеся боевики хладнокровно вырезали восемьдесят с лишним человек, а город наутро продолжал жить как ни в чем не бывало. Две изрешеченные пулями и залитые кровью машины стояли посреди дороги, а люди спокойно копошились у небольшого базарчика, занимаясь своими делами. Привыкли. Теперь привыкли и москвичи.

За несколько дней до взрыва разговаривал с хорошим знакомым из высших сфер силовых министерств:

— Знаешь, — говорил он, — мы предупредили аэропорты о вероятном теракте сначала за неделю, потом очень серьезно — за день. И знаешь, ничего, всем по барабану. Я не выдержал, говорю одному: что ж вы, б…и, ни фига не сделали? Он разводит руками: а что вообще можно сделать? Правы… «И это — аэропорт, а ты представляешь, какой бардак в метро…»

То есть еще тогда, задолго до взрыва самолетов, спецслужбы уже ждали терактов в метро. В итоге взрыв прогремел на площади перед станцией «Рижская». И этот мой знакомый стоял в эпицентре взрыва, о чем-то спорил с другими чинами. И, по сути, как я сейчас понимал, тот наш разговор был фактически распиской в собственном бессилии.

Вот уже вторую неделю против беззащитных людей ведутся боевые действия, а наши силовики лишь спорят. И все новые и новые их партии подъезжали отметиться к месту теракта на роскошных машинах, в хорошей одежде и в очень приличной обуви. Это почему-то особенно бросалось в глаза.

А на заднем плане дребезжали потрепанные «Газели»-«скорые», совершенно неподходящие для перевозки покалеченных людей. В некоторых из них не оказалось даже носилок. И особенно неприятно было смотреть на жалкие, стоптанные полутапочки красивой женщины-доктора в синей форме экстренной медицины.

После того как уехали все начальники, я вернулся и еще немного побродил по развороченному пятаку между метро и универмагом. Еще ходили люди в резиновых перчатках и собирали в пластиковый мешок останки. Но где-то на периферии уже стояли водовозки и рабочие, готовые смести весь мусор и смыть всю кровь. Чтоб утром все было, как всегда.

00.10. На парапете у офисного здания магазина электроники, напротив остановки, небольшая группка людей — человек пять. На скамейке стоит водка.