СюжетыОбщество

ИНТЕРНЕТ ПРОТИВ «МАТРИЦЫ»

ИНТЕРНЕТ

Этот материал вышел в номере № 45 от 28 Июня 2004 г.
Читать
Пока идут война в Чечне и бои в Ингушетии, пока Россия подбирается к первому месту в мире по наркотрафику, а преступные группировки контролируют целые регионы, наши спецслужбы с головой ушли в интернет.Нет проблемы в Отечестве более...

Пока идут война в Чечне и бои в Ингушетии, пока Россия подбирается к первому месту в мире по наркотрафику, а преступные группировки контролируют целые регионы, наши спецслужбы с головой ушли в интернет.

Нет проблемы в Отечестве более важной, чем контроль за Сетью. И генералов, для которых самой сложной программой по-прежнему является «Тетрис», в этом поддерживают сенаторы от тех регионов страны, где годами не платят зарплату.

Виртуальные политики против виртуального мира: «матрица» вступила в бой со «всемирной паутиной», вся вина которой — в том, что она не может быть несвободной.

Как только Иван Засурский узнал из СМИ о намерениях некоторых сенаторов и политиков навести порядок в зоне RU, он обратился к разработчикам законопроекта с просьбой начать компетентный и открытый диалог по данной проблеме. Ему не отказали, но пока еще и не пригласили, пообещав сделать это позднее — возможно, осенью.

Пока представители Думы и Совета Федерации определяются, насколько дискуссия по законопроекту должна быть демократичной, мы решили не откладывать разговор о тенденциях в «зоне RU». Тем более что перерыв между публичными высказываниями сенаторов о регулировании сетевого медиапространства и генералов ФСБ о контроле за содержанием в интернете оказался недолгим.

Да и первое заседание рабочей группы «по разработке проектов законов, регламентирующих развитие сети интернет в России», по нашим данным, должно состояться 13 июля.

— Иван, вы как-то упомянули, что «интернет-сообщество считает своими главными врагами тех, кто хочет ввести цензуру в Сети: политическую, корпоративную, коммерческую». Есть ли сейчас повод для беспокойства?

— Скорее мы все находимся постоянно в зоне такого фонового беспокойства: кто-то пытается создать какой-то закон об интернете последние четыре года и все время кто-то об этом говорит.

Могу сказать только, что наша компания будет выполнять любые законы, какие будут приняты в России. При этом «Рамблер» является одной из самых либеральных в России компаний, сторонником свободных информационных потоков. И нам, конечно, опасно любое ограничение свободы, потому что мы работаем и на глобальном рынке, представляя информацию о России огромному количеству людей за ее пределами. Если на нас будет какое-то давление — это будет заметно. И это сразу нас нивелирует как источник информации.

— Возможно, причина «фонового беспокойства» сетевого сообщества связана с реальными прецедентами? Одна известная западная компания-поисковик, чтобы остаться работать на китайском сегменте Сети, была вынуждена поставить «фильтры» на определенную информацию по соглашению с правительством. Можете ли вы допустить, что с подобным предложением обратились бы к компании «Рамблер»?

— Мы же не в Китае. Мы живем в стране очень либеральной, в сущности, в которой просто у некоторых людей осталась память о других временах. И эта чертова память на самом деле — основная проблема, потому что из-за нее власть вынуждена делать какие-то шаги, которые ей самой даже не нужны. Поколенческая проблема. Люди после и до 35—45 лет — это две разные страны. Одна из них умирает, другая рождается. Все эти гайки, которые вот-вот начнут закручивать, — они все воображаемые.

— Так какая перспектива для рунета все-таки реальнее: саморегулирование или контролирование?

— Ну как можно контролировать интернет? В Советском Союзе — и то невозможно было заставить людей не слушать Би-би-си. Глушили ее — и все равно люди ее слушали.

— Но ведь и для интернет-страниц, похоже, уже существует некое подобие «глушилок». Известна история с одним российским сайтом, когда пользователи, набирая его сетевой адрес, попадали на его аналог, но с несколько иным содержанием. Это ли не возможность корректировки информационных потоков?

— Нужно быть реалистом. Сколько сайтов в интернете?! Представьте себе, что назначен главный комиссар по регулированию интернета в России. У него будет бюджет на пять миллиардов долларов? Нужно будет где-то около 200-300 специалистов. Кто это будет делать? Кому это нужно? «Матрица» не пытается никогда контролировать все. Потому что как только ты пытаешься контролировать все, ты себя ослабляешь. Нужно контролировать самое главное.

— Как же объяснить тогда тот факт, что в конце прошлого года Россия (совместно с Китаем и Саудовской Аравией) обращалась в ООН с инициативой создания там структуры, контролирующей «глобальную сеть»?

— Сейчас много людей из органов безопасности работают в администрации разных уровней. У кого-то из них, возможно, тоже «ржавые гайки» из прошлого. Могу только предполагать, что если все так, то это не «матрица»; может, это какие-то ржавые агенты Смиты, которым нужно пить все время машинное масло, чтобы не заклинило.

Кто «матрицу» построил в России? Ее построили люди, политтехнологи, которые научились достигать необходимых результатов, работая в информационном пространстве. Им, в принципе, все равно, сколько этих информационных источников, — им важно, чтоб были деньги, потому что на эти деньги они покупают все, что им нужно, определенным образом оценивают психологию людей и получают необходимые результаты. А деньги на выборы будут всегда, пока будет «матрица».

Демократия — это когда на выборах встречаются разные люди и разные деньги с примерно равными шансами. Это американская демократия, к примеру, а есть еще европейская, но там пока еще по-другому все бывает: сильные партии, профсоюзы, сильные левые. У нас их пока нет.

— Сколько, по вашим данным, сегодня в России тех, кто может себе позволить самостоятельно формировать свое информационное меню, пользуясь интернетом?

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

— Порядка 15 миллионов, по данным фонда «Общественное мнение». Интернет растет на 40—50 процентов ежегодно — это единственный сектор медиапространства, в котором такая динамика. Это взрыв! В Америке при помощи интернета политику, даже кандидату в президенты, уже иногда проще прорваться, чем с помощью традиционных СМИ.

А в России все, что имеет политическую окраску, сразу оказывается в опасной зоне, потому что тут же начинается регулирование, лицензирование.

Но сегодня интернет политически не релевантен. Это большое счастье для нас для всех. У нас на интернете политический капитал не заработаешь, потому что дояркам — все равно, пожилым людям — все равно, но они же голосуют.

— Пока?

— Пока. Эволюция СМИ происходит в сторону взаимодействия с аудиторией. Сейчас самые большие, самые крутые, самые доходные проекты в мире, самые долгосрочные и успешные будут происходить в сфере интерактивных медиа. Интернет — это интерактивное телевидение.

Сеть представляет собой очень сложный, очень интересный многоуровневый механизм, в котором сопряжены реальные люди. Тот, кто первый построит правильную архитектуру открытых медиа, где будут участвовать люди по определенным правилам, — тот возьмет большой перспективный рынок.

— Как вы думаете, учитывая ситуацию с традиционными СМИ в России, есть ли шансы, скажем, у негосударственного телересурса с открытым доступом не оказаться жертвой политических игр или споров хозяйствующих субъектов?

— А в России политики больше нет. Вот есть два человека в костюмах. Кто из них станет президентом России — не имеет значения. Это — «матрица». Вы что, хотите, чтобы агент Смит стал улыбаться шире? Какая вам разница? Важно другое.

Например, срубят строители втихаря деревья в парке или нет. Сделают или нет в вашем районе велосипедную дорожку. Для этого люди просто собираются в центре Москвы, предварительно списавшись по интернету. Их набирается критическая масса, в какой-то момент их становится так много, что они просто забивают всю дорогу и едут катаются. Им сзади гудят, а они — эй, давай дорожки! Зачем им телевидение? Только чтобы быть услышанными. Но это как повезет, а интернет жизненно важен, потому что он помогает собраться.

— С этим и связано столь пристальное внимание к содержанию сайтов и к их владельцам?

— Есть проблема в нашем интернете. Называется она компромат. Всей этой возни по поводу закона не было бы, если б не было людей, которые построили свою бизнес-модель в Сети на том, что поливают грязью других людей. То, что мы слышим — закон об интернете, — на самом деле это отклик целевой аудитории на какие-то публикации.

Есть реальные проблемы типа всяких программ, которые за людей проставляют адреса страниц, выбрасывают на порнушные места. Ужас, что есть беспредел. Но с этим проще локально разбираться, а не глобально.

Начинаешь встречаться со специалистами — они начинают «проблемить»: «Контроль за интернетом? Нужно сначала со Штатами договориться, иначе все уйдут в com» (американская зона интернета. — Ред.) и оттуда будут вещать, как newsru.com Гусинского». Кроме того, если уж вздумают контролировать, нужно еще сделать протокол отдельный (имеется в виду протокол передачи данных в Сети, он сейчас имеет единый стандарт во всем мире. — Ред.). То есть здесь есть две разные реальности. И реальность законотворчества — это fantasy world. Попробуйте закрыть сервер на Гибралтаре или в Тувалу…

Но если в результате воздействия на целевую аудиторию ресурсов типа компромат.ру — дешевого политического пиара — удастся все-таки создать такой неформальный альянс, условно говоря, каких-то там теневых чекистов из администрации и ужаленных политиков, и они что-то там через Думу продавят, и это, не дай бог, еще реально будет исполняться — значит, просто произойдет отток медийных активов в интернете в другие страны. Они просто реально исчезнут из-под юрисдикции России. А те, которые останутся, — мы, например, — не можем уйти, у нас здесь телевизионный канал — мы потеряем в конкуренции. Это нас убьет.

Мы перестанем быть собой, играть какую-то серьезную роль.

— Для вас это страшно?

— Это страшно очень для наших инвесторов, для владельцев компании, но это еще страшнее для тех, кто принимает закон. Потому что их цель не будет достигнута. Мы же находимся в глобальной ситуации.

С одной стороны, у нас есть ржавые гайки в памяти — они все происходят из другой реальности, в которой информационная среда была контролируемой. С другой стороны, мы имеем hi tech индустрию во всем мире, интернет и новую Россию до 35—45 по возрасту и самое главное, самое страшное для всей этой тусовки: мы имеем реальность свободных информационных потоков, которые невозможно никак продавить или остановить.

Это столкновение двух картин реальности. И линия столкновения в данный конкретный момент материализовалась в разговор о законе об интернете. Это долгосрочный конфликт, модернизирующий современные элиты и опирающийся на новые технологии, которые невозможно искоренить. Они глобальны по своему определению, не привязаны к стране, а привязаны скорее к языку. Этот язык может исходить из любого источника — он все равно останется русским. Не привязанным к государству.

Этот конфликт будет долгим. Эти картины реальности не совпадают. Судьба истории решается в столкновениях, в которых каждый действует, исходя из своей картины реальности. А выигрывает тот, кто реальнее.

(Полный вариант беседы — на сайте NovayaGazeta.Ru)

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow