Когда в 1990 году Дима Данилевич пришел сюда жить со своей женой Светой, здесь обитал только покойный ныне Тимофеич. Сейчас в поселке — человек пятнадцать. Местный бизнес — туризм, даже скорее не бизнес, а стиль жизни.

Поселок Новосадовый находится за горой Тхаб, под Краснодарскими столбами — это скалы. С 1959 года здесь была зона, потом ее расформировали. Еще есть Графские развалины — тоже скалы. Ни один туристский маршрут в этих краях не обходится без них.

А в поселке можно заказать пирожки, взять напрокат горное снаряжение. Есть здесь и инструктор по горной технике Володя Степанов, он сюда приехал с Памира. А Володя Стариков работал здесь поблизости спасателем, на Пшадских водопадах. До этого — спасал на Эльбрусе. Теперь живет в деревянном домике под цветущей алычой, дверь на замок никогда не запирает, помогает Диме Данилевичу с хозяйством.

Дима Данилевич вот уже десять лет представляет здесь местную администрацию, ему даже платят 300 рублей в месяц, но это его не напрягает.

Со своими друзьями он построил несколько домов, баню, каминный зал, бар. Дима варит эль и топит баню для туристов. Его жена печет пирожки с айвой, яблоками и грушами. У них есть дочка Элина, она учится в третьем классе, экстерном, занимается дома с мамой. Для своей жены Дима выложил маленький бассейн с фонтанчиком. «Цемент, камень, старые трубы и немножко руки», — говорит он. С руками у Димы все нормально, учился на худграфе. У него камуфляжные штаны и футболка с мотоциклом. Он курит «Приму». У него все хорошо и всего хватает. Он притащил в горы ударную установку. И иногда стучит на барабанах. Потому что цель жизни — радость.

Дима покрывает пирожки шоколадной глазурью и рассказывает о жизни:

— Невозможно сказать, почему мы пришли сюда жить. Причина, наверное, простая: тяга к свободе и красивым местам. Несколько лет я работал в этих краях лесником. Теперь мы с женой и дочкой живем здесь. Огород сажаем маленький, тут тяжелая земля. Многое дает лес: грибы, шиповник, кизил, есть фруктовый сад. Мы просто живем как нормальная семья на этой планете.

Много лет назад я начал латать старый водопровод. Теперь у меня дома стоит унитаз, есть холодная вода, кстати, отличная вода из ручья. У нас даже телефон есть: эмвэдэшники ловят сигнал моей рации и выводят меня в телефонную сеть. Отапливаемся печками, готовим тоже на печке. Короче, нормальная хуторская жизнь.

Но это последние пять лет, до того приходилось сложно. Не было машин, которые ездят, и т.д. Мы сами построили свою жизнь, осуществили в России маленькую американскую мечту. Мне 41 год. У нас в стране средняя жизнь для мужика — 57 лет. А я совершенно не чувствую себя готовым через 16 лет умереть.

…Фотографируете? А пироги будет видно? Да я не напрягаюсь, я достаточно времени провел на любительской сцене, в театре играл. Простите, что курю. Такой бравый мужик, который унитазы в горах ставит, еще и курит. Неправильно.

Я когда делал первую машину, совершенно тупой был в этом, не представлял, как ее делать. С этой машиной залез в долги, их надо было как-то отдавать. И тогда я придумал печь булочки. У нас было много коз. Сейчас их нет, занимаемся стройкой и булками. Иначе я не смогу оставить своему ребенку ничего, кроме стада коз, которое он будет погонять.

…Итак, мы пекли булки, делали козий сыр, вставляли туда веточку зелени. Потом я разносил это добро альпинистам, продавал. Дети меня спрашивали: «Почем ваши гамбургеры?». На что я им всегда отвечал: «Это папайкеры, у нас течет река Папайка». Так мы отработали долги. А потом решили, что не хотим жить в ожидании зарплаты, которую не дают.

Я ничего не декларирую кроме того, что у меня есть «Папайский клуб». Так мы назвали то, что мы построили. Я бессменный президент клуба. Это сложная планетка, но мы на нее попали и пытаемся сделать так, чтобы на ней никому не били морду. Мимо нас проходит много людей, и люди радуются, что есть какие-то другие формы бытия, кроме тех, к которым они привыкли. Конечно, наше мнение может не совпадать с мнением редакции этой планеты.

Будем ли мы касаться моих политических взглядов или оставим это? Я всю жизнь не голосовал, а в этом году решил проголосовать. Взял открепительный, урны нам не привезли. У нас же тут очень сложная дорога и по ней трудно ехать. Я до Пшады еду два с половиной часа, это 25 километров. Но мне нравится такое ралли.

К нам и иностранцы приезжают. Мне кажется, чтобы ехать в Россию из Европы, особенно в эти края и в наши дни, надо быть немножко панком. Зимой здесь мало кто бывает. Правда, дети моих друзей, которые уже выросли, приходят в любую погоду. Андрюша Барановский приезжает из Москвы, настоящий экстремал.

Я никогда, скорее всего, не сяду за «шестисотый» и даже за «Ауди». Зато у меня есть возможность ездить на машинах 66-го года, это интересно.

(По дорожке идет Димина жена. — А.Э.).

— Светочка! Улыбайся сразу, черт возьми! Хорошо, что ты пришла, а то я чувствую себя как человек, у которого отрубили полголовы, что я все говорю: «Я, я…». Если б я жил здесь без Светы, я бы сидел, как Хайям, окруженный красавицами, пьяный, выглядел бы на 70 лет…

Когда собирается хорошая компания, я всегда говорю: «За отсутствие страданий!». Я люблю этот тост.

Света: «А я люблю рок-н-ролл. Помнишь, — обращается она к Диме, — дожариваю я пончики, сто лет назад это было, музыка звучит, и ноги уже сами пляшут».

Дима: «А ребенок наш в это время спит, завернутый в одеяло, под навесом. И дождь идет. А я занимаюсь топкой бани. Но это радость — рок-н-ролл под дождем. И мы танцуем. Слушай, нас с тобой фотографируют. Давай мы сделаем серьезные лица. А то опять получится, что я тебе на грудь смотрел».