Мосгорсуд приговорил неудавшуюся террористку Зарему Мужахоеву, которая попыталась взорвать бомбу на Первой Тверской-Ямской улице, к 20 годам колонии общего режима. Присяжные признали ее виновной и вынесли вердикт: Мужахоева не заслуживает снисхождения, хотя она и сотрудничала со следствием. Так, благодаря ее откровенности удалось обнаружить базу террористов в подмосковном селе Толстопальцево, где, в частности, готовился взрыв в Тушине.

Ситуацию комментирует бывший офицер госбезопасности (полковник в отставке):

— Популярная фраза о том, что террористов нужно только уничтожать, хорошо звучит на базарных площадях. В реальности пойманный живьем террорист всегда лучше мертвого, поскольку от него можно получить информацию для предотвращения других терактов. А для того чтобы террорист заговорил, его, как и любого другого преступника, побуждают к откровенности с помощью разумных подачек. То есть осуществляется некий торг, сделка: преступнику что-то предлагают взамен его откровений.

Подобным образом действуют во всем мире, но так уж получилось, что российские спецслужбы в этом плане — одни из самых бесправных: наш закон почти не оставляет им такой возможности. Благодаря этому необходимые сделки с преступниками, а то и весьма эффективные оперативные игры оказываются в неправовом поле.

Опасности тут как минимум две: во-первых, под угрозой сам исход сделки, важной для национальной безопасности. А во-вторых, если необходимость всякий раз подталкивает спецслужбы выйти за рамки закона, то его границы становятся настолько размытыми, что появляется большое искушение пересекать их уже безо всякого повода.

Юридическое подкрепление действий спецслужб, утверждение каких-то законных и разумных пределов необходимо.

В США в интересах национальной безопасности законодательно агентам ЦРУ разрешили убивать, хотя и с последующим подробным отчетом. У нас законодательного разрешения на убийства для сотрудников ГРУ и СВР нет. И вот взрыв машины Яндарбиева… Однако допустим (это всего лишь предположение), если это дело рук наших спецслужб, на какие внутренние нормы они опирались, что бы регламентировало их действия? Устное распоряжение руководства, телефонный звонок? Как-то неуютно становится от таких предположений…

В Израиле, к примеру, террористов приговаривает к смерти государство, сами террористы могут при этом не присутствовать. Взлетает на воздух машина лидера террористов Ясина — мир в шоке, но у израильской армии и спецслужб есть железное законное основание.

И вот наш российский случай с Заремой Мужахоевой… Допустим, она оказала следствию большое содействие (повторяю, допустим), и эта информация сослужила большую службу… Сложно сказать, существует ли какой-то (разумеется, в разумных пределах) законный механизм поощрения такого содействия спецслужбам. Не исключено, что судья дал ей 20 лет, будучи уверенным, что дальше спецслужбы найдут приемлемый (но незаконный) способ ее отблагодарить или, напротив, устранить навсегда. Но кто же станет сотрудничать с ними в дальнейшем, понимая законодательную неопределенность, а значит, туманность того, что ему обещали в перспективе?