Конкурс студенческих и дебютных работ «Святая Анна», скромно проходящий на фоне шумных «Ликов любви» и золотоносного ханты-мансийского «Духа огня», показал: молодое кино — эпицентр важнейших кинематографических событий России.
Ни за что не согласилась бы совершить этот марафон, кабы не «компания»… Шутка ли — 235 картин молодых авторов? На десять дней моя жизнь рухнула в кинопространство, освоенное поколением next — теми, кто завтра (буквально после конкурса) войдет в профессиональное сообщество. К слову, о сообществе — им и стало наше жюри. Мои сомнения улетучились после оглашения имен. Судите сами: два классика — режиссер Петр Ефимович Тодоровский и оператор Вадим Иванович Юсов (работавший с Тарковским, Данелия, Бондарчуком). Два передовых продюсера отечественного кинофронта: Сергей Члиянц (получивший за «Бумер» Гран-при кинофестиваля в Ханты-Мансийске стоимостью 50 тысяч долларов) и Елена Яцура. Увенчанные гроздьями наград режиссеры: Наталья Дабижа (аниматор), Алексей Мурадов (игровик) и Андрей Осипов (документалист). Мне досталась роль пристрастного «оценщика» от лица кинокритики.
Сразу выяснилось: Тодоровский и Юсов — однокурсники, ученики великолепного оператора Бориса Волчека. К посягательствам молодых относятся трепетно. Помнят, как после войны камер не было и операторы защищали дипломы… на бумаге, прорисовывая кадры. В общем, на первом же заседании разгорелся спор: мы — условно молодые — требуем сокращения дипломов (чтобы не «всем сестрам по серьгам»); мудрые качают головами: «Не спешите. Посмотрим».
Посмотрели. Увидели недостижимо далекий от сумеречного профессионального кино огромный разноцветный мир, нежданно-негаданно обрушенный на нас дебютантами. Здесь пограничье быта и чудес российского села («Сказки для внучки») и деревни Коми («Одя»). Осмысление тоталитарного прошлого («Мимо цели», «Мой самурай»). Попытка разглядеть реверс радиации в судьбах людей, некогда проживавших в Припяти. Нежное, трепетное прочтение прозы Платонова, Набокова («Сын», «Хват»). Фантастическое бесстрашие во взгляде на мир людей, страдающих физически. В «Рае» — небольшая деревня, где живут только умственно отсталые. В «Неупокоевом театре» на сцене самоотверженно лицедействуют больные синдромом Дауна. Картина «Вверх и вниз» — история любви, помогающей больным прорвать круг отчаяния, больничной изоляции. Переодевшись для спектакля в китайские костюмы, тщательно загримировавшись (грим скрывает отчетливый отпечаток даунизма), влюбленные совершают побег из больницы. Большой торговый центр предстает перед ними шикарным солнечным миром свободы… Среди героев конкурса — уличные музыканты, умирающие старики, призывники, лошади, художники-граффитчики, пассажиры электрички, мыши. Среди жанров — комедии, притчи, документальные драмы. К середине горячей фестивальной гонки лед скепсиса тает: «А дипломов-то маловато будет…».
Рассказывают: когда Юсов царил на площадке, Тарковский в глазок камеры и не заглядывал, полностью полагаясь на мастерство оператора. На протяжении всего конкурсного марафона продавливает «своих», отстаивая по возможности большее число призов для начинающих операторов, среди которых вдруг оказывается много девушек. Юсову возражать трудно, да и операторский цех на конкурсе выглядит солидно. Председатель жюри Тодоровский мудро «разводит» острые прения.
Вскоре выясняется: у каждого «судьи» есть картина, «пробившая» сердце. Арт-хаузный режиссер Алексей Мурадов готов с пеной у рта отстаивать достоинства «Двери» Владимира Котта. Работа в самом деле отличная… От всего. Пластическая притча про дверь и чудика (метр со шляпой), с этой дверью носящегося. Это его дверь в мир, за ней — преступники, милиционеры, любимая девушка, дождь и солнце. Продюсер Члиянц поливает нас холодным душем сомнения: «Это всего лишь прием. Режиссер разыгрывает «похождения двери», как этюд». Пусть так. Но разве лишь разработке пальцев посвящались вдохновенные виртуозные этюды Листа и Шопена?
У акул кинобизнеса вообще иной — прагматичный — взгляд. Зато от них во многом зависит, как сложится судьба авторов. Грамотный, выверенный фильм «Килька балтийская пряного посола» о жизни рыболовецкого судна Члиянца не вдохновляет: «Автор уже трудоустроен. Смотришь фильм, словно нажав на кнопку телепульта».
Идут бурные дебаты вокруг картины «История любви», снятой с точки зрения мухи, влюбленной в хозяина квартиры. Удается переубедить Юсова: при оригинальном операторском решении (подвижная dvd-камера) сценарий и режиссура слабоваты. Елена Яцура просит пересмотреть фильм «Столичный скорый» (приз за сценарий). Снова жаркий спор — о фильме «Сволочь». Юсов рьяно доказывает, сколь сложной была задача оператора, придумавшего снять картину в условиях ночи. Тут же дипломатично разряжает накал, вспомнив к слову, как в свое время на «Мосфильме» комсомольская организация учредила особо ценные призы: сервиз, торшер, Ремарк.
Вот схлестнулись классики. Вадим Иванович — Тодоровскому: «Забыл, Петя, как во время своего диплома у меня операторскую тележку забрал?». Тодоровскому крыть нечем, он смеется и уступает.
В роли защитника оказывается каждый. И лишь одна лента победила скепсис молодых и нравственные устои ветеранов. Конечно, мат на экране — это плохо. Но что делать, если герой «Трансформатора» «пишет, как слышит». Мы внутри трансформаторной будки, вывалившейся где-то на полдороге из Питера в Москву. Мужик не без обаяния (и не без градуса) рассказывает (как умеет), что, мол, вынужден тут сиднем сидеть, а то всю медь рас… в общем, сами понимаете. Периодически изображение гаснет для титра: «Прошло две недели» или: «Наступила весна». В общем, течет себе время, а мужик байки травит. Рядом с ним другой, «дядя Вася», — вообще ни слова произнести не может. Финал выстроен на фотомонтаже: наконец приехали рабочие с краном. Последний титр: «Починить трансформатор оказалось дороже, чем пустить на утиль». И понимаешь: «Что наша жизнь? Сплошной трансформатор».
Наступает черед анимации. Настаиваю на том, чтобы не вручать первую премию. Программа слабее игровых и документальных картин. Что делать с выделенными на премию деньгами? Есть у жюри общая слабость — картина про мышей «Вредители». Вгиковка Маша страсть как любит снимать всякую гадость (предыдущая лента была посвящена тараканам). В картине обычные серые мыши, вызывающие у меня приступы брезгливости, живут неподражаемой полноценной жизнью. Ближе к титрам ловишь себя на идиотски умильном выражении… это при виде кого? В общем, Маша Кондрикова достойна спецприза жюри. Вручит его автор фильма «Жизнь как смертельная болезнь, передающаяся половым путем» пан Кшиштоф Занусси.
Андрея Осипова разрывают сомнения. Среди документальных фильмов много не только серьезных, но и неожиданных работ. Но Андрей все же выбирает. Фильм «Прости меня, Сергей» режиссер Дамиан Войцеховски снимал пять лет. История американской девушки, посвятившей годы изучению жизни канадского проповедника, рожденного в СССР. Спрыгнув с корабля и проплыв несколько часов в ледяной воде до канадского берега, Сергей Коурдаков достиг славы святого и шоумена, его сравнивали с Томом Крузом. Многолетнее путешествие, предпринятое американкой, — попытка нащупать разделительную полосу между ложью и правдой. Круг исканий завершается в томском доме престарелых, куда американка устроилась нянечкой.
Моя слабость — скромная черно-белая картина «Зима…». По комнате слоняется подросток-безотцовщина, тоскливо смотрит в окно. Мама с распухшими ногами постоянно чистит кукурузу, барабаня зернами о миску, початками топят маленькую буржуйку. В городе холодно, все ищут дрова. За стеной звучит «Просто Мария», и какие-то Хуаны ссорятся с Карлосами. В финале мальчишка впрыгивает в кузов военного грузовика и, словно лиса из сказки, сбрасывает поленья на убегающее полотно дороги. Затемнение. Свет. Снова комната и бубнеж Хуана-Карлоса, аккомпанируемый странным постукиванием. Камера ищет его источник, скользя взглядом по комнате. Вот он — подросток на костылях, в гипсе ковыляет к окну. Премию фильму не дали, но тем, что автора отметили дипломом, — горжусь.
На торжественной церемонии закрытия жюри с неподдель-ным интересом всматривается в лица поднимающихся на сцену награждаемых вихрастых незнакомцев. «Мой идет!» — периодически шепотом восклицает кто-нибудь из нас.
Когда же на сцену выходит автор одного из лучших фильмов конкурса — «Любовь» (главный приз в секции игрового кино), не только жюри — весь зал будто подключают к току радости. Александр Ламакин — юноша в болтающемся белом свитере с распахнутым лицом — излучает 360-ваттное счастье. Вызывает на сцену группу, рассказывает, как волшебно им работалось, доверительно делится с хохочущей аудиторией, что тем же составом снимают новое кино. Как, вы думаете, оно называется? — «Я люблю!».
P.S. Итоговая пресс-конференция предполагала безмятежное обсуждение работ победителей. Но президент конкурса Борис Айрапетян с нескрываемой обидой поделился сомнениями о будущности смотра. Ведь в одно время с ним организуются более помпезные, денежные кинофестивали, оттягивая на себя внимание прессы. И фестивальный комитет не вмешивается. Кого волнует судьба молодых кинематографистов?
