Павел Шегунов погиб 1 декабря. В воскресенье. Утром сказал жене: «Спи, а я пошел варить кофе». Больше живым его никто не видел.
Блаженное время — воскресное утро. Жена Павла спокойно заснула. К черту кофе: воскресенье все-таки. Засыпая, слышала телефонный звонок. И больше — ничего. Спустя час с небольшим она вышла на кухню и обнаружила мужа повешенным на печной вьюшке. (Шегуновы жили в частном доме за городом.) Мертвый, он стоял на коленях. На лбу — огромная гематома. Первый рефлекторный жест — схватить нож и перерезать веревку — оказался бессмысленным. В доме не осталось ни одного ножа. Куда они делись — никто не знает до сих пор.
Официальная версия — конечно же самоубийство. Вопросы о происхождении гематомы, об исчезнувших из дома ножах, о предположительной связи телефонного звонка с последовавшей за ним смертью Павла у правоохранительных органов почему-то не возникли. Впрочем, черт с ними, с органами. Они просто не знали предыстории и, как обычно, поленились спросить.
Павел Шегунов, в советском прошлом — офицер КГБ, в недавнем прошлом — мелкий бизнесмен, контактов с бывшими сослуживцами не терял, дружбу водил, в баньке парился. Однажды, летом прошлого года, именно из банно-пивных посиделок с экс-коллегами он вынес странную информацию: что-то хреновое происходит за забором воинской части по противохимической защите населения в Старых Дорогах, что в 150 километрах от Минска.
Поскольку основные дезактивационные вещества — мыльный раствор и сода, то и охранялась она обычно кое-как. А зимой 2003 года она вдруг будто бы ожила: понастроили сторожевых вышек, усилили охрану, привлекли к охране внутренние войска МВД — странно как-то. Вроде химического оружия в Беларуси нет?
И еще рассказали гэбисты под пивко своему товарищу и бывшему соратнику Павлу, что в июне вокруг части крутился некий парнишка по фамилии Измайлов. Его — парнишку — обнаружили вскоре убитым в Гродненской области. Поскольку Измайлов был гражданином России, то самый компетентный орган безопасности проявил некоторый интерес. Однако расследование быстро свернули, и на интерес гэбистов никто не отреагировал. Они, в свою очередь, выдвинули собственную версию: именно в Старых Дорогах и хранится искомое всем миром иракское химическое оружие. Уж слишком совпадают по времени усиление охраны и прочие странности вокруг простой военной части с войной в Ираке, да и теплые отношения Саддама с Лукашенко, странные визиты иракских чиновников накануне войны в этот контекст тоже ложатся. Таким простым, как утро, выводом закончился поздним летом прошлого года один из походов в баню бывших и нынешних белорусских кагэбэшников.
Шегунов — мужик незлой, но злопамятный и азартный. Вернее, был. (Ничего, я потом привыкну к прошедшему времени…) И давно имел некоторый счет для предъявы Отечеству. Найти химическое оружие в Беларуси, декларирующей его полное отсутствие, — какая месть может быть более сладкой для бывшего гэбиста? А если оно еще и то самое, которое ищет весь мир?.. Снарядить экспедицию собственными силами оказалось легко. Старый, не привлекающий внимания микроавтобус, безбашенный фотокорреспондент Вася Семашко, для которого новое приключение лучше любого гонорара, — и можно отправляться в путь. Тем более что путь недолгий и время еще теплое — ранняя осень.
Сама противохимическая часть и то, что происходило вокруг, выглядит действительно весьма странно: вышки с часовыми через каждые 100 метров, тройной забор, за которым на люках подземного хранилища можно увидеть недавно написанные (судя по свежей яркой краске) таблички: «Бензин А-76». (Не припомню, чтобы где-либо хранилище бензина имело такую мощную охрану.) На одном из КПП — специальный ящик для хранения спичек и зажигалок, которые, как следует из таблички, необходимо сдать, прежде чем войти на территорию. Однако таких мер безопасности нет даже на нефтехранилищах. К тому же для дезактивационных веществ огонь как будто бы и вовсе не опасен…
Шегунов вел свою разведку всеми доступными способами и в любой детали находил подтверждение своей версии. Вечером 24 сентября он отправился в Старые Дороги и познакомился с местной девушкой Юлей. Юля рассказала, что ее брат служит прапорщиком в той самой части и часто ездит в караулы в Минск.
Павел говорил: «Какой караул за 150 километров? Похоже, контейнеры возят туда-сюда, ложные маршруты разрабатывают». Потом Павел сидел в местной забегаловке, потягивал пиво и наблюдал за сценой знакомства двух офицеров. В итоге сделал вывод: «У одного денег мало, у второго — много, явно только что зарплату получил. В армии ее получают в первых числах месяца, в МВД — в двадцатых. Значит, один — армейский, другой — из внутренних войск. Кстати, возле части слишком много легковых автомобилей. Не солдатские, конечно, — офицерские. Но уж слишком много офицеров для склада хранения порошка и мыла…».
Обходя на следующий день злополучную часть по периметру, Павел обнаружил в сотне метров от забора, в лесочке, свалку противогазов. В этой же куче лежали малопонятная ветошь и чулок от общевойскового защитного комплекта. На ветоши были заметны следы какого-то вещества романтичного серо-голубого цвета. О том, что неисправные противогазы за забор части вовсе не выбрасываются, а списываются в соответствии с инструкцией, знаю даже я. Армия, в конце концов, жутко бюрократическая контора. А тут — аж семь штук противогазов, лежат себе на солнышке с полным непониманием в стеклянных глазах.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68
Первое предположение, которое наверняка пришло бы в голову не только Шегунову, но и любому грибнику, нашедшему такую свалку вместо подберезовика, — произошла утечка каких-то опасных веществ, которую ликвидировали собственными силами, не ставя в известность начальство. Впрочем, не исключено, что мы все (и грибник тоже) слишком хорошего мнения о воинской дисциплине, а на самом деле гораздо проще выбросить к чертовой матери за забор неисправные противогазы, чем списывать их в соответствии с уставом.
Что за хреновина голубела на тряпках, установить теперь уже практически невозможно: когда добросовестно собранные образцы ветоши, воды и грунта редакция «Новой» доставила наконец в химическую лабораторию для экспертизы (а это произошло уже в этом году), оказалось, что искать там отравляющие вещества бесполезно: они отличаются высокой летучестью и распадаются очень быстро. Для того и были задуманы — быстро уничтожить всех и открыть дорогу победителям. Путь оказался тупиковым. Впрочем, тогда об этом еще никто из нас не знал. Как и о том, что Павел Шегунов вообще не доживет до зимы…
Кстати, чертов «объект» действительно охраняют внутренние войска МВД. Взводы солдат, которые заходили на территорию части, всегда шли в четыре шеренги. Не знаю, как в России, но согласно уставу белорусских вооруженных сил в армии солдаты ходят только в три шеренги — по количеству отделений во взводе. По четыре человека имеют право передвигаться только внутренние войска. (Кстати, встретив на дороге парочку гуляющих солдат, Павел спросил: «В каких войсках служите, земляки?». Один из них ответил: «Во внутренних».)
В наше мутное время, когда белорусское руководство может спать спокойно, зная, что никаких бунтов нет и не предвидится, поскольку все носители оружия давно уже наложили в штаны и используют автомат только чтобы разобрать и собрать под счет секундомера, одна из главных задач внутренних войск — охрана и сопровождение особо важных государственных грузов. И если в Старых Дорогах действительно хранятся запасы хозяйственного мыла и соды, то охранять их с привлечением внутренних войск — по крайней мере идиотизм.
Еще одна странность, которая никак «не липнет» к мылу и соде, — колонны «КамАЗов» на усиленном шасси, въезжающих и выезжающих через ворота части. В центре «камазовских» колонн обычно находится машина сопровождения марки «ГАЗ-66». Кроме усиленного шасси у «КамАЗов» есть и другие радующие глаз особенности: необычно низкий грузовой фургон высотой вровень с кабиной водителя; люк из стали, по толщине напоминающей «противопульную» броню, на крыше фургона; штыревая антенна радиосвязи, очень похожая на танковую.
«Очевидно, что эти машины предназначены для перевозки небольших тяжелых грузов с возможностью заезда в самолеты. А наличие столь мощных антенн (такие антенны позволяют поддерживать радиосвязь на расстоянии не меньше 150 километров, а в системе «машина — радиокомплекс» — на еще большее) позволяет судить о важности перевозимых грузов», — сказал Павел Шегунов. Да простят меня душки-военные, но для перевозки мыла, соды или даже картошки такие машины — явно не лучший вид транспорта ввиду крайне малого полезного объема…
Скажу честно: я относилась ко всему с некоторой долей скепсиса, как и положено. Косвенным доказательствам до прямых — как пешком до Шанхая. (Впрочем, как показывает история, самым что ни на есть прямым доказательством обычно становится смерть. Она снимает все вопросы, потому что никакие ответы больше не требуются.)
И просто на всякий случай в октябре я попросила Павла Шегунова записать на диктофон его рассказ со всеми деталями, предположениями и версиями. Вот произвольно взятая цитата: «Спецвойска МВД заботятся о сохранении тайны, разрабатывая сразу несколько маршрутов перевозки груза. Высылают ложные колонны машин и многое другое. Информация о химическом оружии разделена на части между армией и МВД. Попытка добыть полную информацию только в одном ведомстве невозможна. Армейцы-химики знают тип отравляющего вещества, которое они обслуживают. Спецвойска МВД имеют информацию о местонахождении некоего опасного, особо важного государственного груза. Возможно, химическое оружие находится практически в постоянном движении, предположительно на маршруте между Старыми Дорогами и Мачулищами, где сосредоточена практически вся военно-транспортная авиация Беларуси. Также в Мачулищах имеются надежно защищенные помещения, ведь там раньше базировались стратегические ракетоносцы Ту-22. Мачулищи фактически являются пригородом Минска. При необходимости из Мачулищ груз на Ил-76 может быть доставлен в любую точку мира. Также постоянное перемещение небольших колонн грузовых спецмашин по нескольким постоянным маршрутам Старые Дороги — Минск затрудняет выявление груза со спутников и другими способами ведения разведки. Фактически невозможно четко указать его местоположение».
Павел Шегунов задумал еще одну вылазку в Старые Дороги. Он очень хотел довести расследование до конца. В ноябре Павел получил загранпаспорт — до того за рубежом не был и не стремился. Когда получал загранпаспорт — тоже, впрочем, не стремился. Просто понимал, что остаться в Беларуси уже не получится. К счастью (это тогда, до зимы, казалось: к счастью), у него были родственники в Норвегии.
За границей Павел Шегунов так и не побывал. И даже до Старых Дорог больше не доехал. Наступила зима, 1 декабря, 8 утра, жажда кофе, телефонный звонок, спрятанные кем-то ножи, гематома на лбу и — петля.
Фотокорреспондент Вася Семашко успел снять Павла Шегунова в гробу. А через два дня после похорон уехал из Беларуси — оставаться не было сил. И возвращаться не собирается. А зачем возвращаться, если «нас осталось мало — мы да наша боль»?
Иногда, прослушивая аудиозапись с голосом Шегунова, я думаю: блин, а может, и в самом деле мы пытались искать причинно-следственные связи и логические цепочки там, где их никогда и не было? Ведь это же все-таки Беларусь, а не какой-нибудь там Лихтенштейн. И в нашей белорусской действительности, как в Зазеркалье, на самом деле противогазы швыряют через забор, не списывая их документально, просто из-за лени какого-нибудь прапорщика? Мыльный раствор возят не в бидоне на телеге, а на «КамАЗах» со спецсопровождением, поскольку никаких более ценных государственных грузов в Беларуси просто быть не может? Картошку охраняют с привлечением внутренних войск просто потому, что руководству страны давно уже деньги девать некуда? И смерть приходит всего лишь потому, что, по Бродскому, «сумма страданий дает абсурд»? А попытки искать черную кошку в темной комнате — всего лишь профессиональная болезнь гэбистов и журналистов?..
Вот только эта профессиональная болезнь — не смертельна. Более того, она вполне излечима и проходит сама собой с уходом на пенсию, карьерным ростом либо повышением благосостояния. Но не заканчивается разбитым лбом и петлей. И не ставит мертвых на колени.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68