Представьте себе, что ночной сторож, охраняющий склад с ценным товаром, не просто смотрит на то, как подозрительные личности выносят оттуда тюки и ящики, но и сам помогает их таскать, да еще и не дает вмешиваться в дело проходящему мимо участковому. Факт коррупции местечкового масштаба, что называется, налицо. А теперь возьмем пример из жизни: миноритарные акционеры градообразующего предприятия областного центра, контрольный пакет акций которого находится в федеральной собственности, намеренно банкротят завод. В то же время отдельные чиновники Минимущества препятствуют назначению нового генерального директора, предложенного премьер-министром, давая возможность миноритариям продолжить вывод активов.
Речь идет о волгоградском ОАО «Химпром». В советское время предприятие было одним из ключевых как для оборонки, так и для гражданского сектора. Сегодня оно по-прежнему находится в списке стратегически значимых объектов госсобственности. Надо сказать, предприятие удачно вписалось в рынок: в 2001 году «Химпром» заработал 155 миллионов рублей. Но ситуация резко изменилась после того, как в 2002 году 37% акций предприятия были приобретены офшорными компаниями, находящимися под контролем Олега Савченко, главы Европейской подшипниковой корпорации.
Первым делом новые акционеры установили контроль над оперативным управлением заводом. Гендиректором с их подачи стал господин Кутянин, а реальное управление заводом перешло в руки коммерческого директора Александра Митрофанова. Последний «удачный» проект господин Митрофанов завершил непосредственно перед назначением в «Химпром». По факту банкротства АО «Усольенефтехимпром», где он занимал ту же должность финансового директора, прокуратура Иркутской области возбудила уголовное дело. Инициировано банкротство было, кстати, миноритарным акционером ЗАО «НИТОЛ», где работал в свое время Александр Митрофанов. Между прочим, именно эта компания стала некоторое время спустя доверительным управляющим 35-процентного пакета акций «Химпрома». Едва ли речь идет о простых совпадениях.
Тем более что сам Олег Савченко, реальный владелец акций «Химпрома», зарегистрированных на три офшорные фирмы, тоже известен как человек, умеющий извлекать дивиденды из чужих активов. Первые крупные деньги он сделал в то время, когда руководил Фондом экономики Чукотки (ФЭЧ). Если верить многочисленным публикациям в СМИ, в 2000 году из фонда за несколько месяцев исчезли 35 миллионов долларов, а структуры, близкие к Савченко, скупили у частных акционеров крупные пакеты акций Волжского подшипникового завода и завода «Московский подшипник», установив контроль над предприятиями. Вскоре на «Московском подшипнике» началась распродажа оборудования и 30 гектаров земли в подмосковном поселке Жаворонки, где располагались детский сад, санаторий и пионерский лагерь. По оценкам экспертов, такой кусок земли стоит не меньше шести миллионов долларов.
Как «дочка» «маму» по миру пустила
Словом, от команды Савченко в первую очередь стоило ожидать работы по отлаженной схеме: банкротство «Химпрома» с последующей скупкой предприятия за бесценок. Развитие событий не опровергало такую версию. Уже через два года убытки рентабельного прежде предприятия выросли до 155 миллионов рублей. И это при том, что объем продаж сохранился на неизменном уровне, а издержки снизились благодаря масштабному сокращению штата сотрудников. Куда же могла деться прибыль? Ответ найти легко. Достаточно проанализировать схему реализации продукции волгоградского завода.
Практически все его продажи шли через столичную фирму «Химпромтрейдинг», которая зарабатывала на них около 600 миллионов рублей в год. Можно предположить, что, по воле руководства, «Химпром» поставлял своему «дилеру» продукцию по бросовым ценам, работая себе в убыток.
Кроме того, новый менеджмент, как выяснилось, был не прочь и прикарманить деньги, выделяемые предприятию под целевые программы. Например, «осваивая» средства, полученные от правительства США в целях утилизации химического оружия, руководители «Химпрома» потратили около 63 миллионов рублей, отчитавшись при этом за все 96. При этом к работе привлекались сомнительные подрядчики, получившие доступ к информации, составляющей государственную тайну, не имея на то никакого права.
Таким образом, ситуация становилась просто угрожающей, и государство было обязано что-то радикально менять.
Премьер замминистру не указ
Естественно, начать следовало с назначения нового генерального директора, представляющего интересы государства, а не Олега Савченко. Вот тут и столкнулись интересы различных ветвей и органов власти. Например, Минимущества настойчиво предлагало доверить завод все тому же Митрофанову, хотя правительство снабдило своих представителей в совете директоров четкими директивами — голосовать против. Депутаты Госдумы лоббировали назначение господина Марченко, но вице-премьер Борис Алешин счел его человеком, недостаточно профессиональным. Своя кандидатура нашлась и у волгоградских парламентариев — директор местного ЗАО «Флагман» Старовойтов. И все бы ничего, но только «Флагман» — фактическая «дочка» ОАО «Волжский оргсинтез», прямого конкурента «Химпрома». Наконец, внимательно изучив ситуацию, Борис Алешин решил поддержать выдвинутую Минпромнауки кандидатуру Алексея Козлова из Федерального промышленного банка. Премьер со своим заместителем согласился. Назначили дату внеочередного собрания акционеров — 1 марта 2004 года. Казалось бы, проблема решена.
Но у Олега Савченко со товарищи появились неожиданные союзники. Замминистра имущественных отношений Николай Гусев подготовил довольно странное указание одному из представителей государства в «Химпроме» Сергею Иванову: «В связи с объявленным перерывом в проведении внеочередного собрания акционеров… бюллетень для голосования по вопросам повестки дня не сдавать регистратору либо иному лицу, уполномоченному осуществлять полномочия счетной комиссии собрания».
То есть государственный чиновник принял сторону миноритарных акционеров, которые, собственно, и настояли на перенесении собрания на 22 марта. В этом их поддержал председатель совета директоров Александр Бородин, советник, кстати, министра имущественных отношений, а также бывший первый замминистра имущественных отношений Юрий Медведев. При этом чиновники нарушили не только директиву и.о. премьера Христенко, но и постановление Ленинского районного суда (Кемерово). В обоих документах дата названа предельно ясно — первое марта. Похоже, что Савченко руками Гусева, Медведева и Бородина пытается осилить государство. Ведь трехнедельная отсрочка была необходима миноритариям как воздух.
Продать любой ценой
Если старая добрая схема с принудительным банкротством провалена, остаются два пути: пустить с молотка активы или попытаться продать свою долю в предприятии. Савченко решил использовать оба варианта.
Еще первого марта он объявил о продаже своего пакета акций «Химпрома» структурам депутата Госдумы и владельца компании «Нафта-Москва» Сулеймана Керимова. Документального подтверждения сделка пока не нашла, но в общий контекст вписывается вполне логично: Савченко, который второй раз баллотируется на пост губернатора Волгоградской области, нужны деньги на избирательную кампанию.
Пока он пытается «скинуть» акции, менеджмент предприятия передает активы в надежные руки. Например, 26 февраля состоялась сделка по продаже здания заводской администрации. Пять тысяч квадратных метров ушли всего за миллион рублей. Между прочим, новым владельцем здания стал все тот же «Химпромтрейдинг» — видимо, покупателя на стороне просто не успели подыскать и перепродажу отложили до лучших времен.
Такой бесцеремонный вывод активов под носом у основного акционера выглядит совсем уж вызывающе. Савченко бросил государству своеобразный вызов. И пока, кстати, удача на его стороне. Видимо, он рассчитывает на помощь уже упомянутых высокопоставленных чиновников. Непонятно, правда, на что рассчитывают они сами. Может быть, по примеру экс-министра природных ресурсов Артюхова пытаются по максимуму использовать оставшееся до вероятной отставки время.
Ситуация, когда чиновники средней руки фактически саботируют распоряжения премьер-министра, ставит вопрос об эффективности власти довольно жестко. Так что новое собрание акционеров станет своего рода тестом, который даст ответ на вопрос, научилось ли государство бороться за свою собственность.
