СюжетыПолитика

КОРОБКА ИЗ-ПОД СОРОСА

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СКАНДАЛ

Этот материал вышел в номере № 05 от 26 Января 2004 г.
Читать
Пролог В апреле 2000 года на Озерковской набережной в Москве царило веселье: институт «Открытое общество» (ИОО, российское представительство Фонда Сороса) праздновал переезд в новое здание на Озерковской набережной. Среди гостей были сам...

Пролог

В апреле 2000 года на Озерковской набережной в Москве царило веселье: институт «Открытое общество» (ИОО, российское представительство Фонда Сороса) праздновал переезд в новое здание на Озерковской набережной. Среди гостей были сам Сорос, многие друзья ИОО — российские государственные и общественные деятели, журналисты. Летопись фонда не сохранила сведений о том, была ли там Ирина Хакамада, которая так неожиданно явится у нас в последнем акте, но впоследствии она бывала в этом доме неоднократно.

Действие первое —

В КОТОРОМ ВЕРХ ОДЕРЖИВАЮТ АМЕРИКАНЦЫ

В 1997 году, когда институт «Открытое общество» отметил 10-летие деятельности Джорджа Сороса в России, хозяин высказал пожелание, чтобы ИОО переехал в собственное здание. Его поисками сначала занималась группа российских сотрудников ИОО. Рассматривалось несколько вариантов, примерно одинаковых по цене — около 5—6 млн долларов, в том числе здание на Озерковской набережной. Но охранное предприятие «СтеЛлс», выполнявшее в то время функции охраны ИОО и состоявшее из бывших сотрудников КГБ, предупреждало против продавца здания Марка Ричардса, гражданина Канады и Великобритании, который проявлял активность на рынке недвижимости в Москве.

Однако вскоре все полномочия по поиску и оформлению здания взял на себя нью-йоркский офис ИОО в лице заместителя Сороса по финансам Стюарта Паперина, а москвичи были от этого процесса устранены. Паперин настоял на том, чтобы под московский офис было приобретено именно здание на Озерковской набережной, цена которого в это время непостижимым образом упала с 6 млн до 1,4 млн долларов.

Вообще-то дом на Озерковской исторически принадлежал Московскому заводу турбинно-лопастных машин и был приобретен Марком Ричардсом в лице его компании «Специфик» в ходе приватизации в 1994 году. Затем дом был перепродан его же компании «Сектор-1». АОЗТ «Специфик» было учреждено компанией, зарегистрированной на Кипре. ЗАО «Сектор-1» — компанией, зарегистрированной на Багамских островах. Заодно сразу уж скажем, что и компания «Нобель Текнолоджис Лтд», которая появится в этой схеме чуть позже, была зарегистрирована на острове Маврикий. Все эти разбросанные по свету острова являются «офшорками» и славятся тем, что добыть там информацию о подлинном собственнике или бенефициаре сделки практически невозможно.

Действие второе —

В КОТОРОМ «ЗАЯЦ» И «ЛИСА» ДЕЛЯТ «ЛУБЯНУЮ ИЗБУШКУ»

Осенью 1999 года между «Сектором-1», «Спецификом» и OSI MS (Open Society Institute Management Service) — компанией, которая аккумулирует недвижимость фондов Сороса в различных странах, — был заключен договор о продаже здания за 1,4 млн долларов. Но переход права собственности не мог быть зарегистрирован из-за недостатков оформления. Поэтому был заключен еще один договор аренды сроком на 10 лет по цене 140 тыс. долларов в год с правом последующего выкупа. Его подписали владелец здания Марк Ричардс и Кристофер Криппс — представитель нью-йоркского офиса Фонда Сороса.

Цена в 1,4 млн долларов за здание площадью около

2 000 кв. м в центре столицы могла показаться подозрительно низкой. Но наряду с основным с Ричардсом был заключен еще один «консультационный договор» на 750 тыс. долларов, по которому он был обязан устранить все недостатки в юридическом оформлении здания. Хотя это так и не было сделано, означенную сумму он все-таки получил. По-нашему это называется «откат».

После получения здания в аренду в нем был произведен ремонт, который взяла на себя некая турецкая фирма под руководством подрядчика Чарльза Роарти. Этот Роарти являлся мужем Сьюзи Пеннингтон — еще одного представителя Нью-Йорка и финансового директора ИОО, которая сменила Кристофера Криппса. Заявленная стоимость ремонта составила 2 млн долларов, хотя, по оценкам специалистов, он мог стоить и дешевле. Это уже не по-нашему, а по-американски, где такая чуждая России формула закреплена законодательно и отточена до совершенства, называется «конфликт интересов».

И все бы ничего, но в своей совокупности эти действия заморских сотрудников Сороса (вряд ли его самого об этом в то время информировали) заложили под домик на Озерковской набережной такую мину, которая рано или поздно не могла не взорваться. И она взорвалась.

Действие третье —

В КОТОРОМ НА СЦЕНЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ КАНТЕМИР КАРАМЗИН

Почти два года сотрудники ИОО жили-поживали в доме на Озерковской набережной счастливо, если не считать мелких неприятностей: неисправной канализации и тому подобного. Это продолжалось до 22 часов 50 минут 14 декабря 2001 года, когда к офису ИОО на прицепе приехала «бытовка». Сопровождавший ее Кантемир Карамзин (см. ниже) пояснил, что бытовка будет установлена во дворе для рабочих, которые будут заниматься канализацией.

Утром 15 декабря пришедшие на работу сотрудники обнаружили, что «бытовка» на самом деле является будкой вневедомственной охраны милиции, которая уже заблокировала магнитные карточки для открывания дверей. На все вопросы вохровцы отвечали, что подробностей они не знают, а работают по договору с новым собственником здания, компанией «Нобель Текнолоджис». Что это еще за черт, никто в ИОО тогда не знал.

Впервые Кантемир Карамзин появился на переговорах с ИОО где-то весной 2000 года как юрист Марка Ричардса. Постепенно Ричардс стал являться на горизонте все реже и реже, а Карамзин заговорил как полновластный директор (если не хозяин) всех трех участвующих в споре фирм: «Специфик», «Сектор-1» и «Нобель Текнолоджис», которой якобы «Сектор-1» некоторое время назад перепродал здание.

Вся интеллигенция, составляющая, как известно, российский Фонд Сороса, была просто в шоке. С момента появления будки ИОО продолжал вести переговоры с Карамзиным. На всякий случай содержание этих переговоров тайно записывалось на диктофон. Разумеется, эти записи не имели никакого правового значения, да и из слов Карамзина мало что можно было понять, кроме того, что у него, возможно, есть некий «политический заказчик», который ненавидит Сороса и чья единственная цель, ради чего он готов в лепешку расшибиться, — втянуть последнего в скандал и всячески ему насолить.

Наконец Карамзин, якобы от лица своего нанимателя, выдвинул заведомо нереальные требования по договору с «Нобелем»: 15 млн долларов за здание целиком или 1,5 млн в год за аренду (против 140 тысяч). Впоследствии цена была «реалистично» снижена до 6 млн долларов, не считая тех денег, которые были уже вложены в здание структурами Сороса.

Действие четвертое —

В КОТОРОМ ПРОДОЛЖАЕТСЯ СУДЕБНАЯ ТЯГОМОТИНА

В сущности, московский офис ИОО вплоть до появления Карамзина оставался в счастливом неведении о реальном положении вещей. Когда положение резко обострилось, потребовалось поднять документы. Увы, в наличии оказался лишь договор аренды на английском языке, подписанный сторонами, и договор на русском, который по смыслу расходился с английским в ключевом пункте «9-2». Если в английском варианте оговаривалось, что собственник («Сектор-1») не вправе продавать здание третьим лицам во время действия договора аренды, то в русском экземпляре, напротив, содержалась оговорка, что собственник вправе это сделать, если сам институт не выкупит здание до сентября 2001 года.

ИОО запросил оригинал договора в Комитете по регистрации прав на недвижимость правительства Москвы, где ему… отказались его предоставить. Однако, поскольку уже слишком многое указывало на наличие в этом деле признаков мошенничества, руководство ИОО обратилось в Генеральную прокуратуру. Оттуда заявление было спущено вниз и в конечном итоге оказалось в следственном управлении Замоскворецкого ОВД, где было заведено (но так и не закончено) уголовное дело по факту подделки документов.

В рамках этого дела экземпляр договора из Москомрегистрации был все же истребован и сравнен с экземплярами на русском и английском языках, остававшимися в ИОО. Вывод экспертов озадачивал: экземпляр, хранящийся в Москомрегистрации, оказался полностью подмененным (включая штамп этого учреждения), а в договоре на русском языке оказались подделаны подписи на страницах, где был изложен ключевой для решения спора пункт «9-2».

В течение почти двух лет, занятых вязкими тяжбами в арбитражных судах, ИОО продолжал фактически занимать здание на Озерковской. Время от времени работа фонда омрачалась набегами Карамзина, которые, однако, не приводили ни к каким радикальным переменам. Наконец в апелляционной и кассационной инстанциях из уголовного дела были затребованы экспертизы, свидетельствующие о подделках в договорах. На этом основании арбитражный суд признал договор продажи дома «Нобелю» ничтожным и подтвердил право ИОО на 10-летнюю аренду здания. Последнее решение отнюдь не в пользу Кантемира Карамзина датируется октябрем 2003 года.

Действие пятое —

В КОТОРОМ ПОЯВЛЯЮТСЯ НЕИЗВЕСТНЫЕ В КАМУФЛЯЖЕ

В предпраздничный вечер накануне так называемого Дня примирения и согласия 6 ноября 2003 года сотрудники ИОО собирались по домам. Некоторые из них даже выпили по окончании рабочего дня, тем более что примирение и согласие — это и есть одна из главных тем, которыми занимается Фонд Сороса.

И тут, как в настоящем театре, через двери и окна в здание ИОО стали проникать мужчины в камуфляжной форме общим числом около полусотни. Малочисленная охрана фонда справиться с ними не могла, но охранники узнали некоторых десантников в лицо: они утверждают, что по крайней мере некоторые из них работают в органах милиции. Впрочем, действовали они, вероятно, не по заданию министра, а в свободное от основной работы время.

Неизвестные в камуфляже вели себя исключительно собранно и толково и даже фиксировали все свои операции на видеокамеру. Попросив сотрудников ИОО очистить помещение, они стали паковать в картонные коробки служебные бумаги фонда, а также личные вещи сотрудников: трудовые книжки, личные сбережения и комнатные туфли, в которые женщины, составляющие большинство контингента ИОО, имели обыкновение переобуваться на работе.

Тут же подоспели и грузовики, которые стали увозить центнеры документов в неизвестном направлении. Несмотря на то что грузовики двигались в сопровождении легковых машин, имевших целью отсечь погоню, охране фонда удалось проследить, как огромное количество коробок было увезено на окраину Москвы на Сигнальный проезд, в бывшее помещение овощебазы. Попытки вернуть добро были пресечены анонимным полковником милиции и неким гражданином, предъявившим удостоверение администрации президента на имя Анатолия Викторовича Колюшкина (на наш телефонный запрос в администрацию президента там ответили, что такой сотрудник у них не числится).

Директор ИОО Екатерина Гениева пребывала в это время во Флоренции. Ей дозвонились по мобильному телефону, и она, в свою очередь, принялась названивать знакомым и незнакомым сотрудникам правоохранительных органов в Москве. Результатом стало появление анонимного полковника МВД, который посмотрел на погрузку-разгрузку, поговорил за закрытыми дверями с Карамзиным и ушел, сославшись на убийство, совершенное поблизости. В течение трех дней, вплоть до 8 ноября, когда из помещения фонда была увезена последняя коробка, каких-либо представителей милиции либо вообще органов власти на Озерковской набережной замечено не было.

19 ноября, уведомив Екатерину Гениеву лишь в последний момент (а находилась она в это время в Стокгольме), американские менеджеры и их юридические советники в Москве предприняли попытку контратаки: новая группа неизвестных мужчин, вооруженных, как говорят, бейсбольными битами, попыталась отбить здание на Озерковской тем же силовым способом. Однако засевшими внутри атака была отбита. Рассказывают, будто единственное, что удалось на этот раз нападавшим, так это добраться до Карамзина и накостылять ему по шее так, что была даже вызвана «скорая помощь». Но зато уж и посмеялся он, наверное, когда такой козырь был брошен на его весы…

Действие шестое —

В КОТОРОМ ПОЯВЛЯЕТСЯ КАНДИДАТ В ПРЕЗИДЕНТЫ ИРИНА ХАКАМАДА

Команда Карамзина вывезла на овощебазу тонну документов и никому не нужные личные вещи сотрудников. С другой стороны, в доме на Озерковской остались столы и стулья с инвентарными бирками ИОО, штук девяносто компьютеров и сервер, содержащий (наряду с документами) полную базу получателей грантов Сороса с 1987 года с адресами и личными данными.

Тем временем друг Сороса Ирина Хакамада, решившая баллотироваться в президенты России, срочно искала помещение, куда можно было бы посадить команду из 100 человек на три недели, на время сбора подписей в поддержку ее президентской кампании. То есть помещение искала, конечно, не сама Хакамада, а кто-то из ее помощников. И нашли: в доме на Озерковской.

Как сказала нам по телефону Ирина Хакамада, 10 января 2004 года ее люди начали разворачивать штаб. Сама она впервые появилась в арендованном у Кантемира Карамзина здании только тринадцатого. Разумеется, она узнала помещение ИОО. Она не могла не понимать, что ее люди будут работать, по сути, за ворованными столами на ворованных компьютерах. Однако в условиях цейтнота со сбором подписей, которые должны быть собраны и перепроверены до 28 января, менять что-либо было уже поздно.

Хакамада заверила, что она сожалеет об инциденте и 29 января «выметется из нехорошего дома со скоростью света». Она считает случившееся простой накладкой. Может быть, и так. Но представим себе, каким подарком для многих не последних сегодня людей в России было бы так классно всех «развести»: поссорить Сороса с российскими либералами, Хакамаду с Гениевой да еще получить в придачу полную базу данных ИОО!

Эпилог

Историями о вооруженном захвате спорной недвижимости сегодня в России никого не удивишь. Но там речь все-таки идет о влиятельных фигурах, нефтяных компаниях или крупных банках, которым подыгрывает власть. А кто такой Кантемир Карамзин с его тремя «офшорками»?

Биография Кантемира Феликсовича Карамзина, начиная с его фамилии, которую он сменил (прежняя выдавала северокавказское происхождение), все еще остается довольно туманной. С его слов, а также из газеты «Вести» (г. Петропавловск-Камчатский) известно, что одно время он был замечен в этом городе, где оказался фигурантом налогового дела и участником многих выборных скандалов (пытался баллотироваться в Думу). Также с его слов, он является членом партии «ЯБЛОКО». Руководство партии об этом ничего не знает, но допускает, что такой человек мог вступить в региональное отделение «ЯБЛОКА» хоть, например, на Камчатке.

То есть вроде Карамзин — никто, и звать его никак. Но каким же образом ему удаются такие операции, как силовой захват, да еще вопреки решениям арбитражных судов, здания ИОО? Почему, с другой стороны, в понятной с точки зрения закона ситуации ни одна собака из правоохранительных органов не приходит на помощь Соросу, истратившему миллиард на благотворительность в России?

Может быть, ответ состоит в том, что многие люди, особенно в силовых структурах и спецслужбах, втайне аплодируют малоизвестному Кантемиру Карамзину (тут вспоминаются и его загадочные слова о якобы имеющемся «политическом заказчике»).

Люди, работающие в спецслужбах и правоохранительных органах, привержены мифам. Одним из них является версия, согласно которой Сорос — агент ЦРУ. (Хотя при его-то доходах он сам себе ЦРУ.) Но мифы — мифами, а есть и реальность: через свой фонд филантроп Сорос отправил тысячи россиян учиться за границу, финансирует выпуск учебников и книг, поддерживает науку, запустил десятки интернет-центров в провинциальных университетах России. Кто такой? К тому же еще и еврей, что совсем уж скверно.

При прежнем президенте, который, правда, так и не встретился с Соросом, чтобы сказать ему простое «спасибо», все это тем не менее еще как-то терпели. Но при нынешнем? При его-то окружении, состоящем в значительной степени из выходцев из спецслужб? Ведь Сорос, а вслед за ним и неуправляемая Екатерина Гениева и вообще вся их демократическая камарилья покушаются на святая святых — на идеологию. В сегодняшней России это исключительная прерогатива администрации президента и всех «идущих вместе», а не врозь.

В Соединенных Штатах Америки влиятельный Сорос выступает против президента Джорджа Буша-младшего, который собирается баллотироваться на второй срок. Возможно, поэтому посольство США в России безмолвствует по поводу незаконного захвата собственности этого конкретного американского гражданина. Коллега Буша в России тоже баллотируется на второй срок. Чугунно-державная идеология для этого уже выстроена. И деятельность Фонда Сороса, хотя он вроде бы и заявил об уходе из России, этому только мешает. А если так пойдет дальше, за связь с Фондом Сороса вскоре могут очень строго спросить. Тем более что полная база его грантополучателей в России доступна благодаря неизвестному герою этой тайной войны — Кантемиру Карамзину.

P.S.

По нашей просьбе Екатерина Гениева связалась по телефону с Нью-Йорком, чтобы спросить у Сороса, действительно ли он как филантроп уходит из России. Сорос ответил, что он по-прежнему отвечает в рамках своей благотворительной деятельности за все ранее принятые на себя обязательства.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow