Семерых беспризорников взяла на воспитание войсковая часть
Ч
асть близ села Березовка Саратовской области — подразделение элитное и чрезвычайно закрытое. Мало кто знает, что в заволжской степи расположился целый городок. Раскрашенные в веселые цвета двухэтажки, газоны, своя котельная, школа и памятники вождям—все блага цивилизации здесь имеются. От сопутствующих благам проблем надежно защищает бетонный забор.
О существовании бездомных детей большинство местных жителей узнавали из теленовостей. Года два назад по телевизору объявили, что с беспризорностью надлежит бороться. Минобороны даже выпустило специальный приказ, возрождающий институт «сынов полка». Государственное внимание, правда, быстро переключилось на прочие проблемы современной действительности. Связываться с детьми ни одна часть в Поволжье не стала. Но офицерам из Березовки оказалось больше всех надо. «Своих двух дочек воспитал. Мальчишек, наверное, не хватало», — отшучивается командир части Анатолий Винокуров.
Н
есмотря на официальную победу над беспризорностью, брошенные дети нашлись. Справки из областных районо считали килограммами.
Согласно приказу Минобороны, войсковая часть имеет право взять максимум восьмерых. Причем «спасать от улицы» можно не каждого ребенка, а лишь того, кто отличается завидным здоровьем. Двое мальчишек-претендентов медкомиссию не прошли. Часть с полным правом могла от них отказаться. Но не стала. Громких речей военные связисты не произносили. Некогда было. Ремонтировали для новичков комнату в пожарном депо. Собирали ранцы. Составляли детское меню. Процесс адаптации продумывали до мелочей. Проблему могла создать даже форменная обувь. «Новые берцы будут пахнуть на весь класс. Девчонки сразу носы позатыкают!» — ужаснулись офицеры и решили водить воспитанников на уроки в «гражданских» ботинках.
27 августа подростков тихо привезли на территорию. «Выгоды для части от этого никакой. Наоборот, дополнительная нагрузка — нам ведь за воспитание не доплачивают. Не от хорошей жизни армия занялась детьми. Мы рассудили, что гражданские с задачей не справляются. А там, где уже 600 солдат живут, и для семи парнишек место найдется», — поясняет замкомандира Леонид Брагинец.
Найденыши
Знакомятся воспитанники солидно. Представляются по имени и отчеству (его подчеркивают особо). Чинно рассаживаются на другом конце класса. Едва учителя выходят за дверь, набрасываются на выставленные для приезжего корреспондента конфеты. «Нам в армии нравится. Только не высыпаемся иногда», — прожевав, сообщает 14-летний Олег. За два с лишним месяца в части ребята отрастили «дембельские» чубчики и усвоили «дедовскую» важность движений. Портит имидж только предательски свисающая форма. Камуфляж шили в расчете на 14-летних. А выглядят бывшие беспризорники максимум на двенадцать.
В армию воспитанники отправились добровольно. У каждого есть на то своя причина. 15-летний Салават — родом из Ершовского района. Когда родители умерли, его с сестренкой взяла в дом родная тетя.
Детей в семье стало пятеро. Тетя работает в школе уборщицей — больше в деревне устроиться негде. Служить Салават пошел, чтобы защищать страну. «Чечня хочет отделиться, чтобы самостоятельно продавать нефть. А Россия ее не отпускает, и правильно делает, это же большие деньги! Я бы за Россию туда воевать пошел», — рассуждает Салават.
«Ты что, хочешь защищать тех, кто на перине спит? За нефть воевать, как наемник?» — возмущается 14-летний Вова из села Воскресенское. В его личном деле написано: «отказник».
«Добро должно быть не с кулаками, а с мозгами. Вам лично нефть сейчас нужна? — спрашивает меня 15-летний Толя из села Ровное. — Вот и я говорю. Надо конкретно разобраться, из-за чего началась война, и спокойно дело решить».
Я говорю, что переговоры уже были. «Не очень, значит, хотели договориться», — замечает «кадет». Родителей Толя почти не помнит. «Когда мама умерла, папка пять дней пил. Потом успокоился и четыре года не пил, пока сам не умер», — рассказывает Толя. Жил он у бабушки. Воспитывался среди друзей. Товарищи и посоветовали надеть камуфляж: солдаты, мол, — самые справедливые люди. Справедливость Анатолий понимает по-своему. Жил у них в деревне бедный дед. Дом у него почти развалился. Внуки не помогали. И уличные мальчишки таскали ему деньги, еду, гвозди, доски и кирпичи для поправки жилища. Вопрос, где они все это брали, торжеству справедливости мешать не должен.
Родной отец Олега на его глазах избил маму. Олег с сестрой-близняшкой прятались в это время под столом. Когда папа ушел, вызвали «скорую». Мама умерла в больнице. Так Олег стал главой семьи. Чтобы прокормить сестру и бабушку, бросил школу, таскал ящики на рынке, мыл машины. Приступ государственной заботы о беспризорных испытал на себе — Олега несколько раз забирали в милицию. Спрашиваю: как к тебе отнеслись?
«Да так. Слегка больно», — отвечает собеседник. Говорит, что в части скучает «по свободе». «Свобода — это когда тебе никто не мешает. Например, ночью на улице. Там не страшно. Просто надо оглядываться. А если побьют, терпи, иначе не пацан. Зато ходишь везде, как одинокий волк», — Олег мечтательно жмурится. Некстати замечаю, что одинокие волки никому не нужны. «Да я привык», — Олег уже не улыбается. В армии он хочет «научиться полезным вещам — защищать себя и сестру», как настоящий мужчина. Еще «мужик» обязан аккуратно одеваться, быть умным и присматривать за детьми.
Няни в погонах
Распорядок дня у воспитанников недетский. Подъем — в 6.00. 50 минут зарядки. Завтрак, школа. Обед, «продленка», спортивные секции. Ужин, отбой. В воскресенье вместо уроков — хозработы. Одноклассники зовут в гости. Но выходных и увольнительных у «кадетов» нет. Режим можно бы смягчить. Но для этого надо выбивать через Москву отдельную ставку воспитателя. На просьбу из Березовки столица не ответила. За подростками присматривает старший сержант Денис. Чтобы не подавать дурной пример, «нянь» бросил курить. Отучить воспитанников пока не удалось. «Срочная» у Дениса подходит к концу. Он хочет заключить контракт и остаться «при ребятах». Говорит, «малые» учат выживать.
— Когда воспитываешь себя сам, это совсем нетрудно. Главное, иметь цель, — считает Толя. — Когда я был маленький, поставил цель: перебороть страх. До пяти лет я всего боялся: собак, папку, даже воды. А потом пошел на мост и с самого высокого места прыгнул.
С солдатами мальчишки подружились. «Еще у Макаренко написано: главное — даже не поддерживать авторитет родителей, а воспитать в семье старшего. По сравнению с 14-летними «срочники» почувствовали себя взрослыми и пытаются казаться лучше, — говорит командир Винокуров. — Не в каждой части это возможно. В обычной роте — 80 человек. А в пожарной, где живут «кадеты», — двадцать. К тому же мы — подразделение не рядовое, имеем возможность подбирать людей».
Школа в части образцово-показательная — 90% выпускников поступают в вузы. Удивительна она не статистикой успеваемости, а тем, что учителя эту статистку не побоялись испортить.
В первые дни воспитанники швыряли учебники на пол — в 9-м классе не знали таблицы умножения. Так у командира Винокурова появилась новая обязанность — еженедельная проверка семи дневников. Первую четверть новички закончили без двоек. В детстве «кадеты» мечтали стать певцами, каскадерами и пожарными. Теперь намерены поступать в военное училище. Об истории армии, в которой собираются служить, представления у них довольно смутные. В Ледовом побоище русичи вроде бы сразили татаромонголов, а Кутузов бил французов в Первую мировую.
Забор Питера Пэна
О современном положении дел тинейджеры узнают из обязательных сеансов политграмоты: телевизор воспитанникам положено смотреть два раза в день. «Вот где эти новости сидят!» — высоту рейтинга Толя обозначает на загривке. Возмущение юношества вызывают официальные лица. «О чем-то своем «базарят», о нас ни слова не говорят, — недоволен Анатолий. — У нас за деревней есть большая свалка. Будь я президентом, я бы мусор закопал, а сверху что-нибудь построил». Олег становиться гарантом ни за что не согласился бы. Потому что президента не уважает. Почему же, спрашиваю, ведь это он велел помогать беспризорникам? «Велел, велел. А чем помог? — интересуется малец. — Я никому уже не верю. Классная руководительница брала меня под опеку. Деньги получила и обратно в приют сдала».
Взрослым здесь не прощают только две вещи — воровство и ложь. В конце октября о существовании воспитанников узнали областные чиновники. Прибыли с автобусом журналистов. Обещали подарить «Газель» для поездок в театры, компьютер и выдать 30 тыс. руб. (этой суммы хватит на содержание всех семерых в течение года). Больше дорогих гостей в части не видали. Но все-таки добрых людей, как сказали бывшие беспризорники, на свете больше. Просто не все об этом знают. Ведь за бетонный забор, где эти добрые люди преимущественно встречаются, посторонних пускают редко.
В розовых мечтах о мгновенном перевоспитании новые опекуны не витают. Но знают, почему у них получится то, что не вышло у множества организаций, ответственных за счастливое детство по другую сторону забора. «На гражданке» от этих ребят отказались, потому что к такому привыкли, — втолковывает учительница математики Ирина Васильевна. — А мы живем в замкнутом пространстве. Здесь чужая боль всегда касается тебя».
Ничего особенного в части не придумали. Когда воспитанникам нужно позвонить в город, им дают телефонную карточку. Одноклассники помогают исправить двойки. Родители учеников несут с дач помидоры и яблоки. Однако для массового применения березовский метод не годится: на всех беспризорников частей не хватит.
