СюжетыОбщество

КАК Я НЕ СТАЛА СТЕРВОЙ

Этот материал вышел в номере № 23 от 31 Марта 2003 г.
Читать
На первом телеканале тогда все лето искали стерву. Чтоб непременно тощая была, сварливая и с трескучим голосом. В общем, сущая ведьма. Нет, там не готовились к съемкам фильма ужасов. Просто задумали делать новую телеигру. Сообщившая мне об...

Н

а первом телеканале тогда все лето искали стерву. Чтоб непременно тощая была, сварливая и с трескучим голосом. В общем, сущая ведьма. Нет, там не готовились к съемкам фильма ужасов. Просто задумали делать новую телеигру.

Сообщившая мне об этом по телефону редактор Марина как-то уклончиво обмолвилась: «Вы для кастинга оденьтесь, пожалуйста, во все черное с ног до головы». И вот тут я насторожилась:

— А о чем передача-то?

— Игра. Английская. Очень крутая. В общем, супер. Приезжайте на кастинг — все сами увидите.

Мне долго описывали место в районе ВДНХ, куда я должна была прибыть на пресловутый кастинг, или, по-русски, телепробу. Видавший виды таксист чертыхался не стесняясь. Местность, которую мы проезжали, чем-то напоминала «зону» из «Сталкера».

Меня встретил мрачный, построенный, видимо, недавно и исключительно в целях съемок предстоящей игры и кастинга павильон из железа, бетона и еще каких-то блоков. При каждом шаге конструкция начинала скрипеть, громыхать и раскачиваться.

Почти наголо постриженная девица провела меня в гримерную и стала объяснять задачу. Почему-то громким шепотом, как будто нас кто-то подслушивал.

— В общем, покупаем мы у Би-би-си одну программу. Там у нее бешеный рейтинг. У нас, говорят, в случае успеха это будет сравнимо... — девица задумалась, подбирая сравнение, — с революцией — не меньше!

Я нажала на кнопку. На экране монитора появилось название передачи на английском: «Самое слабое звено». Затем в кадре возникла ведущая Энн Робинсон. Среди тележурналистов это достаточно известная личность. В Великобритании она пишет для газет и специальных журналов, знает толк в социологии и психологии и даже вела на телевидении программу на эту тему. Вообще-то, разбираясь в психологии и социологии, видимо, не так уж трудно вычислить это самое «слабое звено», то есть самого слабого игрока. Специфическая внешность и манеры у Энн Робинсон, очевидно, были от природы, создающей время от времени такие колоритные типажи. Ну что вам еще сказать? В Англии таких лиц, как у Энн, — все равно что у нас курносых да конопатых. Типично английское лицо.

...Когда я поняла, что гример делает из меня Энн Робинсон один к одному, то, честно говоря, возмутилась:

— Простите, а вы уверены, что российскому зрителю это понравится? И он вообще... поймет все это? — вмешалась я в процесс грима.

— На двести процентов! — было мне ответом. — Вы просто не представляете, как на самом деле у нас любят стерв!

— Но я-то как попала в эту, так сказать, категорию?

— Мы перепробовали несчетное количество претенденток. Результат — ноль. А тут прочитали в газетах, что из-за вас какой-то молодой человек ушел в монастырь. Наш ассистент режиссера прямо так и сказал: «Ну и стерва же эта Мишина! Чтоб до такого мужика довести — это ж постараться надо! У нас ей самое место! Звоните и немедленно приводите!». К тому же вы худая, это плюс. Только вот улыбаетесь очень часто — это минус. Но это у нас быстро проходит, — изрекла эфирная дама.

П

ока продолжался роцесс грима, у меня не шло из головы одно: зачем, скажите мне, искать в сугубо российской среде то, что ей абсолютно не свойственно? И зачем навязывать потом этот стереотип зрителю посредством телевизора?

— А вы уверены, что у этой передачи вообще будет рейтинг, что зритель примет ее? — допытывалась я.

— А вот как поставим ее в эфир минут за десять—пятнадцать до программы «Время», в самый прайм-тайм, да каждый день, — зашкалит ваш рейтинг! Хотите, поспорим?

Не стала я спорить с эфирной дамой. Потому что вдруг вспомнила изречение одного очень уважаемого тележурналиста и телеакадемика в придачу. А сказал он следующее: «Если каждый день в прайм-тайм показывать обезьяну во всей ее прелести, зритель со временем привыкнет к этой самой обезьяне и даже полюбит ее. И если вы потом уберете эту обезьяну из эфира — зритель непременно запротестует!».

Представив себя в роли потенциальной обезьяны, я начала испытывать неловкость. Видимо, это отразилось на моем лице.

— А вот это изображать ни в коем случае нельзя, — услышала я откуда-то сверху глас всевидящего режиссера. — Вы должны чувствовать себя сверхчеловеком! Все остальные — идиоты, рыбья кровь. Итак, осаночка, включила голову, выключила эмоции, крылья веером, выражение лица позлораднее, про улыбку забыла раз и навсегда и — вперед!

Забыла сказать, что мне было велено научиться у пресловутой англичанки «подкалывать» игроков. Например: «Ведь вы, Елена, кажется, по профессии учитель? Можно представить, чему вы научите детей, если не смогли ответить на такой примитивный вопрос!». Или: «Вы, Владимир, обмолвились, что работаете в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. Теперь понятно, почему там все меньше посетителей!».

А вопросы, предложенные игрокам, были и правда из серии «не приведи господи узнать». Например: «Как правильно называется инструмент, представляющий собой китовый ус с губкой на конце и употребляемый для удаления из человеческого горла застрявших там инородных предметов?» (для несведущих: это детрозориум). Или: «Как назывались члены политического религиозного общества, основанного в 1690 году в Ирландии для защиты угнетаемых католиков?» (это были некие дефендёры).

Игроки мучились в кадре, нервно кусали губы, мусолили от волнения ногти, впадали в ужас, порой хватались за голову, менялись в лице, и мне становилось их нестерпимо, мучительно жалко. Причем чем дальше — тем больше... Когда на моем лице проявлялись эти эмоции, режиссерский «глас сверху» командовал: «Стоп! Ирина, никакой мимики! Вы что, забыли, где находитесь? Это же «Слабое звено»!». Но, видя мучения игроков, я не могла быть хитрой, как змея, и злобной, как акула. Не могла, и все тут.

...Кошмары мучили меня после всего этого еще примерно неделю. Снилось мне, будто некое бесполое существо, все в черном, со злорадным оскалом приближается ко мне и противным трескучим голосом спрашивает: «Каково медицинское название нарыва под ногтем? Молчите? Не знаете? Нет, не бывать вам долгожителем!.. Ну а кто такие морские цейхватеры, вы хотя бы имеете представление? Ха! Я так и знала! Теперь понятно, почему все военные моряки вас втайне ненавидят!».

Я пришла в себя примерно через месяц, уехав отдыхать на небольшой остров в Средиземном море. Но и там продолжал терзать меня вопрос: зачем российскому зрителю, даже самому интеллектуальному, подвергать себя такому унижению и страху? Нет, вы только не подумайте, что я против интеллектуальных состязаний вообще. Но я не понимаю: почему на нашем отечественном телевидении, столь богатом талантливыми режиссерами и вообще людьми с креативным мышлением, нет ни одного, кто придумал бы нашу, российскую игру, не платя при этом безумных денег западным телекомпаниям за продукт не первой свежести? Ведь сотворили же родное «Что, где, когда?». Значит, все-таки можем, если захотим.

Что касается других телеигр, например, «Ставки» или «Как стать миллионером», то в производящих их телекомпаниях вообще отказались беседовать со мной на тему происхождения и купли-продажи их телепродукта. Так и сказали: «Тайна».

Вообще секреты возникают, как правило, в двух случаях. Во-первых, когда тебя хотят заинтриговать. Или одурачить. Это во-вторых. И этого лично я скрывать ни от читателя, ни от зрителя, ни от кого бы то ни было вообще не собираюсь. Уж простите меня за откровенность, господа режиссеры, производители, ведущие и прочие «тайные» руководящие работники наших «заигранных» телевизионных игр.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow