С

аше ПРЯНИКОВУ 33 года. В широких кругах он известен как юморист. На самом деле этим его деятельность не ограничивается. До того как Саша добрался до возраста Христа, ему пришлось закончить Гнесинку, поработать на Бродвее, покривляться развлекателем на «Муз-ТВ» и диджеем на «Русском радио». Теперь Саша взрослый — считает, что многое понял. Хочет быть продюсером. С «бывалым» отечественного шоу-бизнеса мы решили встретиться и поговорить...

— Тебе проект «Фабрика звезд» не кажется ужасным? У них же у большинства даже слуха нет.

— «Фабрика звезд» наглядно показывает, в каком убогом профессиональном состоянии находится наш сегодняшний шоу-бизнес. Это сборище дилетантов — как участники, так и педагоги. За редким исключением. Сидят дети, которым задурили голову, как хорошо быть звездой. Они еще не понимают, во что влипли. Завтра подпишут кабальный контракт и будут потом по сто долларов зарабатывать. Это если еще группу умудрятся более или менее сделать. Но если из всего этого не выйдет ни одного коллектива — будет позор.

— Да все выйдет! Сказал же когда-то Познер, что если показывать по ТВ каждый день задницу лошади, она в результате станет популярной.

— Да. Их, конечно, развинтят в первое время, но что будет дальше? Если их будут раскручивать в таких же объемах, как Жасмин, когда выкупается все, что можно выкупить по медиаобъемам, то да. Но это надо иметь такие бюджеты, как у нее.

— А у них что, мало?

— Естественно, они могут раскрутить свой проект по Первому каналу, бартером по другим каналам, но вот таким плотняком засаживать в течение трех лет человека с очень средненькими способностями — боюсь, на это у них денег не хватит. Там есть только одна, по-моему, девочка ничего — Гнесинку закончила.

— Ну наш шоу-бизнес и не таких раскручивал…

— Наш шоу-бизнес — не настолько сложная и замысловатая машина, чтобы в ней не разобраться. Для этого достаточно двух-трех лет. Все эти схемы работают очень просто. Все делается на коленке, потому что нет денег на нормальную организацию. Пока пиратов не задушим — все так и будет.

— Почему ты ушел с «Муз-ТВ»?

— Я наблюдаю «Муз-ТВ» в его нынешнем варианте и радуюсь, что ушел оттуда. Когда развалилось то «Муз-ТВ», которое взяло в Голландии главный приз за компьютерное оформление канала, которое еще активнее стало брать деньги за музыкальный эфир, появились аляповатые буквы, создалось впечатление, что за руль «Феррари» пустили деревенских лохов. Я рад, что не принимаю в этом участие.

— На твое место «лица канала» попал Оскар Кучера со своим примитивным юмором. Тебе не обидно?

— Нет. Оскар — достаточно яркий «бананамен». Это нормально. Я был таким же, как он, деревянным Буратино. Смотрю на Оскара и узнаю себя. Но мне тогда, когда я этим занимался, было года на три поменьше. Когда мне стало столько, сколько ему сейчас, я уже многое понял.

— Что, например?

— Например, что для того, чтобы выходить к микрофону, надо иметь, что сказать людям. Имеется в виду любой микрофон, любое СМИ, любое средство управления фантазиями и умами людей. Это очень важно. Потому что все зависит от того, что в голову втюхивают. Если мы хотим, чтобы жить стало лучше, надо, чтобы ведущие проходили жесточайший отбор. Человек должен проверяться с точки зрения его устремлений — для чего и что он делает у микрофона, каким образом он старается изменить мир вокруг себя к лучшему.

— Когда ты стал программным директором «Русского радио», ты что-то изменил?

— Когда я пришел на «РР», я структурировал клок, рассчитал пирамиду, по которой должно вещаться «РР», исходя их социологии. Когда меня назначили программным директором, я сначала обрадовался, но через месяц понял, за руль какой машины меня посадили. За пару месяцев я мог бы заработать тысяч сто пятьдесят—двести долларов, и этого бы никто не заметил. Мне просто было западло это делать. Хотя таким образом бабки за музыкальные эфиры сшибаются в 70 процентах СМИ.

— А тебе деньги не важны?

— Важны, конечно, как и всем. Просто в какой-то момент я подумал: заработаешь денег, купишь себе супернавороченную машину, а дальше-то что? Как-то я разговорился на эту тему с помощником Абрамовича. Мы в Анадыре ночью страшно бухали и «терли за жизнь». Классная была компания — дядя Женя Маргулис, дядя Саша Кутиков, дядя Макаревич, дядя Абрамович. И вот сидят его помощники по «Сибнефти». Все такие «на костюмах» пришли, давить интеллектом и бабками. Я говорю: «Ребята, я понимаю, что у вас не один миллион, вы отлично управляете краем, но вас прет от этого? Вы управляете, потому что вам нравится, или потому что дядя сказал или потому что деньги нужны? И какие у вас удовольствия в жизни есть, которые вы еще не закрыли своими деньгами? Ну на Майами ты был, ну есть у тебя яхта, но должны же в какой-то момент появиться чистые желания. Чтобы жизнь менять к лучшему». Они сказали: «Мы понимаем, что мы — подневольные люди, но мы — люди системы». Они, наверное, такие и должны быть. Вот я и думаю: где-то ведь заканчивается та часть у человека, которой можно заработать денег. А дальше-то начинаешь хотеть быть порядочным, с репутацией, со всеми пирогами.

— Ты долго работал на «Русском радио», делал «Русские пряники». Ты патриот?

— Я патриот в том плане, что понимаю принадлежность к людям, которые говорят со мной на одном языке и при этом мне не хамят и не притесняют мои интересы. Я очень свободный патриот. Не люблю, когда меня этим патриотизмом душат. Но мне очень понравилось, когда в Израиле — в стране, в которой патриотизм похлеще нашего русского сегодня, — во время очередного теракта четыре машины из пяти ехали по улицам с национальными флагами. У них всегда как только теракт — они тут же вывешивают на машину флаги. Из окон флаги вывешивают! У нас же в центре Москвы случилось бедствие, и сколько времени прошло, пока эти флаги приспустили?

— Тебе нравилась та музыка, которую ты ставил на «РР»?

— Конечно, бесила. Чего греха таить. Наверное, Миша Козырев, несмотря на неоднозначное отношение к нему, счастливее всех. Именно потому, что он делает свои станции из той музыки, которую любит. Ведь высшее счастье программного директора — делать станцию, чтобы вкусы твоей аудитории совпадали с твоими или хотя бы в чем-то пересекались. Но при том, как сегодня обстоят дела в шоу-бизнесе, еще 10 последующих лет программные директора не смогут делать станции из той музыки, которая им нравится.

— Конечная цель радиостанции — нравиться всем. Многие пытаются делать это посредством всем понятных шуток. Универсальный юмор существует?

— Есть всем понятный и доступный, но не всем смешной, так называемый «плоский», «овечий» юмор, просто устроенный. Он, конечно, удобнее. Таким юмором часто пользуются ведущие диджеи некоторых популярных радиостанций и после этого жутко гордятся тем, что они популярны. Еще многие ведущие любят хамить, думая, что это смешно. Я ни в каком виде не приемлю хамства. В этом плане радийный эфир — большой соблазн. Очень легко хамить, когда ты сидишь у микрофона. Но это самое низкое и неблагодарное, что можно сделать. Я понимаю, что это происходит за счет желания самоутвердиться. Понятно, что слушатели, которые звонят в эфир, — люди невысоких интеллектуальных запросов и моральных потребностей. Обычно это дети или открытые, искренние люди, которые сидят выпивают, хотят кого-то поздравить. Так ты приумножь эту радость, стань его союзником, а хамить некрасиво. В жизни могут ведь и в морду дать.

— Что нужно сделать ведущему, чтобы его люди полюбили?

— Надо стать настоящим, надо понять, что ты хочешь людям сказать, надо сделать все, чтобы люди поняли: ты говоришь правду, ты в это веришь. Если ты развлекаешь — ты можешь быстро снять с человека напряжение. Наличием юмора ты можешь быстро понравиться. Но такая проблема есть у Коли Фоменко — ему до определенного момента было интересно быть клоуном, а потом перестало быть интересно. Но Коля — очень профессиональный клоун, если разобраться, просто раньше он был достаточно примитивным, а сейчас стал очень острым. Максим Галкин — ну разве это не блестяще? Может, он сейчас из-за этого стал менее популярным.