К

то они? Нормальные ребята, которым было поручено восстановить здание Дома культуры.

Мародеры, шныряющие по театру, — беда не меньшая, чем террористы.

Мы все думаем и думаем, почему это случилось в Москве? Уже готов список Героев России по этой операции. Будут ли в этом списке спецназовцы, а не их начальники? Уже принимаются законы – не против террористов, а против газет и телевидения. Уже считают нашего президента Путина нашим Сталиным: он же смог победить террористов.

Даже мои левые коллеги по Думе, которые до этого поддерживали только Палестину, уже кричат: «Наша надежда – опыт Израиля и его спецслужб».

Я не понимаю, что происходит. У меня такое ощущение (я на этой войне с 95-го года), что мародеры – все. И эти все счастливы от своего мародерства.

В Гудермесе меня спросил командующий внутренними войсками Приволжского округа:

– Юрий, вы мне не скажете, почему мои ребята охраняют нефтяные скважины Кадырова? Я не для этого их туда посылал. Я не знал, что ответить.

Все годы чеченской войны я не мог понять одного: почему никому – ни президенту Ельцину, ни президенту Путину – людей не жалко. Почему сегодня считается заслугой, что погибли в результате штурма ДК не тысяча человек, а «всего» 120 с чем-то? У нас что, снова сталинское время, в которое жизнь одного человека за исключением одного-единственного не стоит ничего?

Мне начинает казаться, что мародерами становимся все мы, то есть общество.

В те ночи около ДК было много зевак, они фотографировались на память, пели песни, пили пиво. Они не думали о тех, кто в тот момент был заложником.

Мародеры – не только эти работяги. Неужели мы все —мародеры?

Мародеры – генералы, которым выгодна война (ни один бензовоз, ни один эшелон с нефтью не были взорваны за все восемь лет). Мародеры – те, кто давал оружие боевикам, зарабатывая на крови и жизнях наших ребят, погибающих в боях. А кто такие наши политики, включая бывшего и нынешнего президента, которые никак не могут сами для себя выяснить один маленький, но очень важный вопрос: чеченские дети, выросшие под бомбами, они – россияне или палестинцы?

Помню, когда комдив, воюющий в Чечне, сказал мне: «За боевыми (то есть за деньгами, которые давали за боевые операции. – Ю.Щ.) приезжали мамы, отцы и бабушки солдат, будто они отдали своих детей в рабство».

Для меня это было сильнее, чем ошибки президентов и правительств.

Кто мы – мамы и папы наемников, зарабатывающие на этой войне?

…Два месяца назад в Лихтенштейне мы говорили с Ахмедом Закаевым, и он сказал мне: «Юрий, Масхадов и я выросли в Советском Союзе. Мы заканчивали советские вузы. А эти новые выросли под бомбами. Они убьют и тебя, и меня. Одновременно».

Я вспоминаю эту фразу. В ней была не угроза – правда!

Мы теряем поколение.

Поколение становится мародерами.

Хотя бы спасти нескольких из этого поколения.

Те, кого мы спасем, – наше будущее.