Э

рмитаж перестает бояться самых радикальных форм в актуальном искусстве. Там развернута ретроспектива американского художника Джорджа Сигала (1924—2000). К его имени часто прибавляют «классик XX века». А еще его называют «скандальным». Впрочем, в жизни этого мирного фермера из Нью-Джерси, который даже в годы учебы в нью-йоркских художественных институтах и позже, когда сам начал преподавать, не оставлял семейного бизнеса – работал на птицеферме, было не так уж много скандалов.

С

игал начинал вместе с поколением самых отпетых американских скандалистов – в эпоху Уорхола и поп-арта. Участвовал в перформансах главаря художественных хулиганов Алана Кэпроу, но при этом не гнался за арттусовочной модой. Тогда основной для него оставалась живопись. Ранние картины Сигала напоминают о том, что в сороковые—пятидесятые годы, когда он учился, в Нью-Йорке царили абстрактные экспрессионисты, – отсюда и любовь к большим плоскостям яркого цвета.

Знаменитые гипсовые муляжи появились чуть позже и сразу сделались «торговой маркой» Сигала. Ноу-хау было найдено почти случайно: однажды студентка принесла в его ателье медицинские гипсовые бинты – мэтр мгновенно оценил новацию.

Он начал «накладывать гипс» на разные части тела «натурщиков», в роли которых выступали его друзья и близкие. Полученные таким образом слепки с рук, ног, торсов и голов использовались по-разному. Отдельные части можно было укрепить на стене наподобие рельефа. А из комплекта слепков составлялись целые фигуры людей в натуральную величину – их скульптор помещал в специально созданное естественное окружение, как бы удваивая реальность: сажал за стойку закусочной или ставил на автобусной остановке. Через несколько лет скульптуры Сигала красовались в крупнейших музеях современного искусства по всему миру.

Его искусство дружелюбно, располагает к общению (статуи без пьедесталов – стоят на одном уровне со зрителями) и рассказывает о маленьком человеке. В основном это реалистические сценки повседневности: «Пассажиры автобуса», «Винный магазин», «Случайная встреча».

В то же время его искусство созерцательно, философично и даже религиозно, оно помогает осознать бренность мира: проживать день за днем – вот удел человеческий. Неудивительно, что библейские подтексты чувствуются едва ли не в каждом произведении Сигала, – и простая «Женщина с яблоком» напоминает о грешной праматери.

Несмотря на «камерность» своей пластики, он много работал и в области монументальной скульптуры. Оказывается, чтобы стать настоящим монументом, статуе совсем не обязательно быть церетелиевских размеров – она может иметь естественные человеческие пропорции.

Среди самых известных работ Сигала – мемориал Франклину Рузвельту в Вашингтоне и памятник жертвам Холокоста в Сан-Франциско. Сигал никогда не прятался от злободневных тем и потому не избежал скандалов политических. Один из его монументов, посвященный расстрелянным во время демонстрации в 1970 году студентам Кентского университета, побоялись установить в учебном заведении, которое стало местом действия трагедии.

Возмущение общественности вызвали и группы Gay Liberation в Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке и в Стэнфордском университете – вполне обыденные изображения двух «нетрадиционных» пар появились в начале восьмидесятых, когда об этом еще не было принято говорить столь политкорректно.

Экспозиция в Эрмитаже (все работы — из собрания Фонда Сигала) отличается предельной нейтральностью – острые углы обойдены. Здесь нет работ на темы Холокоста или эмансипации сексуальных меньшинств. Впрочем, в стране, где избранники народа обсуждают, сажать ли за гомосексуализм и не запретить ли группу «Тату», а вдоль дорог установлены антисемитские плакаты с бомбами, такие произведения могут вызвать интерес внеэстетический.

Наиболее «социальная» работа на выставке – «Бездомный»: гипсовый бомж в поисках тепла примостился на вентиляционной решетке и укрылся гипсовой тряпкой. Не правда ли, знакомая картина?

В целом предпочтение отдано вещам, навевающим «музейные» ассоциации.

Белые торсы похожи на фрагменты античных фризов, и персонажи Сигала кажутся новыми эллинами, снявшими джинсы и футболки, чтобы продемонстрировать свои далекие от совершенства тела. Огромные мрачные пастели с портретами родных заставляют вспомнить рембрандтовских стариков-евреев. В рельефах, сделанных по знаменитым картинам Пикассо и Сезанна, плоскостные иконы модернизма обрели долгожданное третье измерение.

Да и сам материал – гипсовые слепки использовались как учебные пособия для художников испокон веков – имеет достойную артистическую историю.

Не всякое актуальное искусство выглядит уместным в Эрмитаже. Уорхол, например, породил бурю негодования: защитим святилище искусства от продажного американского поп-арта!

Но Сигал не должен раздражать музейных пуритан. Хоть он и суперсовременен, но почтителен к традиции – от греческой классики до титанов модернизма. А главное, Сигал – самый настоящий реалист, пусть даже и с поп-артовским привкусом.