Ч

то ж, развели-таки меня взяться за не свое дело. Приступая к этому странному и удивительному занятию, хочется прежде всего почтить вниманием тех, кто отныне будет считаться моими собратьями по перу или, вернее, клавиатуре и монитору. То есть дорогих товарищей журналистов, от которых мы, не успев «раскрутиться», уже видели столько хорошего.

«Правда, что ты ненавидишь журналистов?» — с трепетом спрашивал некто И.М. «Да нет, — отвечаю, — с чего ты взял?». Оказывается, он видел, как в гримерку завалились бывшие музыканты «Броневичка» Вовка с Пашей и, придуриваясь, заорали: «Вот мы — журналисты, дайте нам интервью», а я, естественно, послала их куда подальше. Впоследствии бедняга заработал много неприятных слов, задавая мне вопросы типа «красишь ли ты ногти» и вставляя в интервью отрывки из моей статьи по совсем другому поводу.

Несколько лет назад на одной хипповой презентации подошла ко мне девушка и говорит: «Ну рассказывай». «А ты что, журналист?» — «Да, из «Литературной газеты». — «Ого. Ну напиши вопросы, я тебе напишу ответы». Девушка накатала штук сорок вопросов, из которых особенно запомнился один: «Твое отношение к эзотерике, изотерике…» Я ответила, что человек простой и словов даже таких не знаю, особенно «изотерика».

В Воронеже про «Броневичок» написали: «Группа играет мощный, но мелодичный отбивняк». Какое прекрасное определение! Отныне на вопрос: «Что вы играете?» следует отвечать: «Наш стиль называется отбивняк». Самый популярный в нашей синагоге отбивняк.

Кстати, о синагоге. Однажды в Израиле меня уговорили выступить в своем «прошлом» качестве и прочесть в книжном магазине что-то вроде лекции про обэриутов.

Один красавец решил написать стебовую заметку: мол, вспомнила грехи юности, а ныне оставила стезю филолога ради того, чтобы дрыгать ногами и махать руками на сцене. И снабдил все это дело скачанной с интернета фотографией… нашего бывшего гармошечника Вовы Кожекина.

Нынешний наш гармошечник носит фамилию Ойстрах. В саратовской газете написали: «Приехали Умка, Боря и человек, которого все называли Ойстрахом».

Однажды я попала в передачу «До 16 и старше». Наученная горьким опытом, настаивала на предварительном просмотре. Приехала к ним в «Останкино», показывают мне кассету, вылезает на экран симпатичная девушка и говорит: «Она преподавала в Оксфорде, а теперь играет на Арбате…». «Стоп-стоп, — говорю, — в каком еще Оксфорде, не было такого». — «А это мы начальству сказали, чтобы передачу протащить, а она приняла всерьез. Пускай остается!» — «Да ну, зачем плодить мифы? Главное, не надо ничего про хиппи говорить, а то уже осточертело». — «Хорошо-хорошо, ты, главное, не волнуйся». И вот выходит передача, и первым делом появляется на экране та самая девушка и говорит: «Главная хиппи страны, хотя она наотрез отказывается об этом говорить…».

Им всегда нужен «прикол», настоящей жизни им мало. Одна журналистка в Ульяновске все пыталась вытащить из меня какую-нибудь интересную историю, а я в таких случаях, как назло, все забываю. «Ну, может быть, вам в Сибири кто-нибудь подарил целую корзину роз?». «Да нет», — говорю. «А может быть, в Англии вы пошли в музей и там встретили рок-музыкантов?» «Да нет, — говорю, — не было такого».

И, наконец, о наболевшем. В своей автобиографии на сайте www.umka.ru я имела несчастье написать, что на первых курсах института увлекалась такими предметами, как «портвейн, фри лав и автостоп». Ахнуть не успела, как эта золотая формула появилась во всех возможных изданиях в качестве характеристики моих текущих пристрастий.

Пользуясь случаем, норовлю подчеркнуть, что в институте я училась 20 лет назад. Так что не предлагайте мне, пожалуйста, на концертах отведать портвейна и сопутствующих удовольствий. Как писал Керуак в переводимом мною ныне романе: «По всей Америке студенты и школьники уверены, что Джеку Керуаку 26 лет и он все время ездит автостопом, в то время как я устал, неприветлив и в отцы им гожусь…»

Умка