СИЛА ЧЕЛОВЕКА — В ДВУХ КОРОТКИХ СЛОВАХ: «ДА» И «НЕТ»

Х

отя до конца телесезона 2001/2002 еще далеко, о телесериале Елены Цыплаковой «Семейные тайны» уже можно говорить как об одном из его главных событий. После триумфального показа на российском телевидении «Семейные тайны» покорили и зарубежную аудиторию: фильм с успехом прошел на телевидении Израиля, Канады, США, и его создатели уже получают благодарные отклики из этих стран. Когда-то приход молодой и популярной («Не болит голова у дятла», «Школьный вальс», «Д'Артаньян и три мушкетера») актрисы в кинорежиссуру вызывал недоумение. Михаил Иванович Царев, бывший в те годы директором Малого театра, где 22-летняя Цыплакова играла главные роли, спросил ее: «Лена, зачем вам режиссура? У вас в театре есть все». Она ответила, что, если сейчас не попробует себя в новой профессии, будет всю жизнь об этом жалеть. Он: «А если не получится?». Она: «Если не получится – вернусь». Режиссерский дебют Елены Цыплаковой доказал, что она сделала правильный выбор. Ее первый фильм «Камышовый рай» получил главный приз среди молодых режиссеров на одном из самых престижных в мире кинофестивалей — в Сан-Себастьяне. Следующую картину Цыплаковой – «На тебя уповаю» – также оценили по достоинству: фильм был занесен во всемирную энциклопедию «Британика», удостоился премий на российских и зарубежных смотрах. А режиссера впереди ждали почти десять лет «простоя».

— Это был период серьезного внутреннего накопления. Есть такое выражение: от полноты сердца говорят уста. Видимо, нужно было, чтобы мое сердце наполнилось настолько, чтобы я могла свободно говорить о том, что я думаю. Поразительно, насколько меняется сознание, когда ты вступаешь на путь нравственного совершенствования, на путь к Богу. Начинаешь все переосмысливать. Очень многие люди считают: есть, мол, моя духовная жизнь, тайная, сокровенная, я ее не собираюсь никому показывать. А есть просто жизнь. Это величайшая ошибка. Потому что на самом деле все, что мы делаем в нашей жизни, быту, это и есть показатель того уровня сознания, на котором мы находимся в данный момент. Например, я раньше очень любила петь романсы, а сейчас, вспоминая об этом, думаю: Боже мой! Сплошные пороки! Сплошные страсти! (Смеется.) То же самое относится и к литературе, и к драматургии. Я у себя дома большую ревизию произвела на книжных полках. Часть книг раздала. Теперь у меня очень хорошая православная библиотека – эти книги меня больше греют.

— Изменения духовной жизни не могли не затронуть и отношения к профессии?

— Когда я поняла, что человек должен жить по заповедям, я испытала ужас от сознания того, что вряд ли это возможно в нашей профессии. Мне пришлось внутренне пройти через отказ от профессии, чтобы освободиться от страха быть непонятой. Я не хочу заниматься фальсификацией и снимать кино о том, чего уже не принимаю в своей жизни. Я не уверена, что у меня будет много работы, но считаю неправильным и унизительным для себя делать то, что противно моему мировоззрению. Потому что все, что мы делаем в сфере кино, телевидения, театра, прессы, оказывает огромное влияние на сознание человека. И ответственность огромная, потому что, внедряясь в сознание, мы как бы бросаем туда камень, который может вызвать обвал и разрушить человека. Тем более если получается хорошо и человек открывается, принимает в свою душу то, что мы ему предлагаем.

— Актерский и режиссерский талант – тоже дар Божий. Вы считаете возможной проповедь со сцены или с экрана?

— У Иоанна Шаховского, архиепископа Сан-Францисского, есть замечательная работа – «Философия игры». Там он пишет, что для человека, живущего Словом Божиим, театр и кино – это, безусловно, нисхождение. Но есть огромная масса людей, для которых театр и кино могут быть ступенькой возвышающей, приближающей к Богу. Однако лишь в том случае, когда сам творец, актер или режиссер, является цензором для самого себя. Он может сделать свое искусство служением Господу. А может – совсем другим силам.

В моем отношении к профессии ключевой стала фраза из Евангелия: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит». Я сама совершила много ошибок, играла роли, которые нельзя было играть. «Прикасаясь к саже, невозможно не испачкаться», – говорили старцы. Не может и грязная, и чистая вода течь из одного источника. В духовном плане у нас опасная профессия.

— Почему?

— Знаете, как часто говорят актеры: «Я должен оправдать своего героя». Я сама так раньше говорила по глупости. Но внутренне оправдывая согрешившего человека, мысленно мы впадаем в тот же грех.

— Так как же быть артисту?

— Играя такую роль, внутри себя твердо сказать: «Я это осуждаю. Я этого не принимаю. И я это показываю для того, чтобы люди так не делали». Тогда он и сам не согрешит, и не введет в соблазн зрителя. На съемках я просила своих артистов никогда не говорить о своем персонаже «я». Не забывать, что это не ты, а твой персонаж совершает тот или иной поступок. Ты должен понять логику его поведения, но ни в коем случае не оправдывать.

Моя работа с актерами строилась на том, что все жизненные ситуации, через которые проходили герои «Семейных тайн», мы разбирали с позиции заповедей. Все эпизоды мы старались снимать, акцентируя внимание зрителя на том, что у каждого, прежде чем совершить что-то, всегда, в любой ситуации есть возможность выбора. Самая большая сила человека — в двух очень коротких словах: «да» и «нет».

«Семейные тайны» я согласилась снимать именно потому, что этот материал позволяет поговорить о том, как люди, сами того не замечая, собственными поступками творят свою жизнь.

— Правда, что на съемках «Семейных тайн» артисты бросали пить, курить и материться?

— У меня на площадке действительно никто не пил и не сквернословил. Курили в сторонке, а несколько человек вообще бросили. Например, второй режиссер Таня Саулкина, которая выкуривала по две пачки в день в течение 30 лет. Мы встали, помолились, попросили Господа помочь ей – и она бросила. Прошло уже более полугода, она мне звонит и говорит: «Лена, мне сейчас трудно даже представить, что я это делала».

— В вашей картине отчетливо прослеживается недоверие к медицине. Врачи в картине в лучшем случае беспомощны, в худшем преступны.

— Нет, конечно, медицину, врачебную помощь отвергать нельзя. И все же лично я в своей жизни прошла через многих врачей, но излечилась только после покаяния. У Серафима Саровского есть замечательная фраза: «Отведи грех – и все болезни отойдут, ибо они даются нам за грехи». В Библии много мест, где говорится о том, что причина всех заболеваний – грех и духовное нездоровье человека. Поэтому было столько случаев, когда люди приходили, исповедовались, каялись в своих грехах – и исцелялись.

— Говорят, случаи чудесных исцелений, подобных тому, что пережил герой «Семейных тайн», часто происходят именно с онкологическими больными.

— Чаще всего первопричина онкологии – это обида, гнев, сетование на свою судьбу и обращение к магии. Эти знания известны веками, об этом много написано в святоотеческой литературе. Старцы писали, что, когда мы грешим, Господь не может нас защищать. А если Божья защита отходит, человек открывается бесовскому воздействию. Сейчас уже и врачи, и ученые пишут о том, что существует закономерность между нарушаемыми заповедями – то есть человеческими пороками – и кругом конкретных заболеваний. Ревность, например, часто связана с почками. Печень, желчный пузырь, желудок – это нарушение заповедей «не убий», «чти отца своего и мать свою». Заболевания мозга связаны с нарушением первой заповеди: «вера». Зрение – «не сотвори себе кумира». При сквернословии, нарушении обетов страдают легкие.

Человек – это дух, душа и тело. Духовные структуры тоже надо очищать. Ведь если человек грешит и не кается, то грязь накапливается и в конце концов проявляется в определенных заболеваниях. Причем уже есть аппаратура, снимающая ауру человека, которая «видит» онкологические поля, когда заболевание еще не проявилось. Как видят их люди, которым Господь дал дар ясновидения. Я и сама многие вещи вижу. Бывает, приходит человек – и если у него онкологические поля, я их ощущаю: они колючие, словно битое стекло. Эти поля можно снять покаянием и так избежать будущей болезни, потому что, когда человек кается на исповеди, под воздействием Святого Духа идет очищение его духовных структур. Казалось бы, чего проще: покаяться, омыться, очиститься – и не заболеть. Но сейчас огромное количество людей ходят в таком состоянии.

— Играя в «Семейных тайнах» целительницу Софию, вы читали православную молитву. Вы молились о здравии персонажа Александра Ермакова или актера Юрия Беляева?

— Я подошла к Юре и сказала: «Юра, я не имею права такие вещи играть, это грех. Я буду молиться за вас по-настоящему». Я называла имя персонажа, но имела в виду его, Юру. В сущности, роль Софии нельзя назвать актерской работой. Все, что я говорила с экрана, я говорю и в жизни – это то, что я знаю, во что я верю.

— У вашей Софии был реальный прототип?

— Да. Есть такая женщина, она живет в Днепропетровске. Когда у нее открылись эти дары – дар видения, дар целительства, она поехала в Киевскую патриархию. Там с ней не стали говорить. Тогда она пошла к видящему монаху, который сказал, что у нее эти дары от Бога. Неужели вы думаете, что когда-то такие люди, целители от Бога, были, а сегодня их нет? Есть! Через Софию исцелились многие сотни людей.

— «Семейные тайны» резко отличаются от заполонившего экраны «мыла» и заставляют вспомнить классику многосерийного телефильма: «Семнадцать мгновений весны», «Долгую дорогу в дюнах»…

— Прежде чем взяться за съемки, я задумалась: а почему я сама не люблю смотреть сериалы? И поняла: нельзя допускать глумления над судьбами персонажей, над драматургическим материалом. Нельзя глумиться над тем, что ты делаешь. В Евангелии сказано: «Все, что вы делаете, словом или делом, делайте от души, как для Господа». Каждый свой фильм я делаю один раз в жизни. И каждый съемочный день неповторим.

Мы работали в тяжелейших условиях: по 12 часов в день только снимали (порой съемки начинались в 7—8 часов утра). А еще подготовка, переезды, грим… И так шесть дней в неделю. Работать в таком режиме и еще халтурить при этом? Тогда непонятно, зачем вообще это делать. Когда фильм прошел на экране, мне звонили профессионалы, серьезные режиссеры, которых я очень уважаю. И они говорили: «Лена, нет ни единой фальшивой актерской работы, даже в эпизодах». Для меня действительно было очень важно, чтобы все работали на одном уровне. Чтобы этого добиться, иногда приходилось делать по 10—15 дублей. Зато сейчас, хотя я знаю множество недостатков в своей картине, я уверена: сделала все, что могла, все, что зависело от меня. Я очень благодарна своей съемочной группе: все трудились от души.