Отечественные «стервятники» превзошли своих заокеанских прародителей и по жадности, и по цинизму, и по смекалке

«Ж

адность — это хорошо!». С этой фразы крупнейшего за всю историю США биржевого спекулянта Ивана Боески в американском бизнесе началась эпоха «корпоративного мародерства». В течение почти десяти лет (с конца 70-х и до начала 90-х годов прошлого ХХ века) деловой английский обогатился такими терминами, как «инвестор-стервятник», «корпоративный мародер», «финансовый шантажист» и «владелец-вампир». Законодателям США потребовалось несколько лет, чтобы разработать и принять новые законы, ограничившие разгул цинизма. Иван Боески попал за решетку, а «вампиры» и «стервятники» стали достоянием американской истории. И, к сожалению, обыденным явлением для нынешнего российского бизнеса. Более того, наш особый русский путь выразился в том, что мы обогатили парад монстров новым персонажем — «корпоративным падальщикам»

Американские прародители

Характерной особенностью американского фондового рынка является тот факт, что большая часть акций крупнейших американских корпораций принадлежит тысячам разных инвесторов. Семьи, основавшие такие гиганты, как «Форд», «Хьюлетт-Паккард», «Дисней», контролируют по

5—20% акционерного капитала этих компаний. А менеджмент, как правило, вообще является наемным и существенными пакетами акций компании не владеет.

Такая модель теоретически позволяет одной компании проводить поглощения другой через скупку контрольного пакета акций на фондовом рынке. Чем больше поглощаемая компания, тем дороже акции и стоимость поглощения. Эти операции делятся на две категории: дружественные и враждебные. В первом случае менеджмент поглощаемой компании настроен не против новых хозяев и всячески содействует скупке акций, во втором — менеджмент знает, что новый хозяин наберет других управленцев, и поэтому активно сопротивляется.

На страхах менеджмента и построена та модель, которую эксплуатировали «шантажисты». Как правило, в роли последних выступали небольшие финансовые компании, которые сколачивали пул из таких же пройдох.

На собранные деньги шантажист начинал скупку акций компании-«жертвы». Когда на руках у «концессионеров» оказывалось около 5% акций, они начинали вторую часть операции — публичную атаку. «Шантажисты» заявляли, что их не устраивает то, как управляются компании, они намерены собрать контрольный пакет акций и на собрании акционеров поменять менеджмент.

Расчет делался на то, что руководство компании-«жертвы» не выдержит психологического давления и тайно предложит «шантажистам», по сути, взятку, дабы те прекратили скупку акций. Как правило, она выплачивалась в виде «откупного» (на Западе существует специальный термин greenmail payment): компания выкупает у «шантажиста» собранные им акции по цене, которая превышает рыночную в несколько раз. Это самое превышение и есть прибыль «концессионеров», которую они делят между собой.

«Стервятники» и «мародеры» пользовались другой тактикой. Они выискивали на рынке недооцененные компании, акции которых были намного дешевле их реальной стоимости. Проводилась стремительная скупка акций. После этого корпорация распродавалась по частям: заводы отдавались конкурентам, продукция по дешевке уходила сбытовикам, а офисные здания и складские помещения — фирмам, которые занимаются недвижимостью.

Иными словами, фирма полностью ликвидировалась, несмотря на то, что была вполне прибыльной. Социальные потрясения (тысячи потерянных рабочих мест) никого не волновали. Как правило, распродажа активов «жертвы» в розницу давала сумму, намного превышающую то, что «стервятники» и «мародеры» тратили на скупку контрольного пакета.

«Вампир» чем-то похож на «стервятника». Он тоже добивается полного контроля над недооцененным предприятием. Но в отличие от своих коллег не распродает его по частям, а начинает «эксплуатировать» в усиленном режиме.

Деятельность предприятия организуется таким образом, чтобы законными и незаконными способами максимизировать выплаты акционеру, то есть «вампиру». Ни цента из прибыли не тратилось на исследование или обновление техники. Минимизировались зарплаты, увеличивалась кредитная задолженность. Главное — чтобы дивиденды были максимальными.

Естественно, что такое предприятие в перспективе нескольких лет было обречено на крах, но за это время «вампир» успевал «отсосать» необходимую ему сумму, после чего акции продавались за бесценок или «жертва» объявлялась банкротом.

Русские наследники

С тех времен, когда в США резвились «вампиры», «стервятники» и «мародеры», прошло уже почти десять лет. Громкие банкротства привели к тому, что конгресс США принял законы, которые облагали огромным налогом greenmail payment, в результате чего шантаж стал экономически невыгоден. Комиссия по ценным бумагам США усилила контроль за потенциальными «вампирами» и «мародерами», жестко регламентировав фондовые операции. В итоге американцы избавились от «корпоративной нечисти».

Но в начале 90-х годов, когда заокеанские эксперты консультировали наше правительство, подталкивая его к созданию фондового рынка по американскому типу, о побочных явлениях такой модели речи не шло. Как известно, тот проект провалился. Существующая сегодня в России модель фондового рынка ближе к европейской: акции не так сильно распылены среди инвесторов, контрольные пакеты сосредоточены в руках у тех предпринимателей, которые и создавали предприятия или получали его в ходе приватизации.

Поэтому возможности для «шантажа», «мародерства» или «вампиризма» практически отсутствуют. Предприятие ведь даже теоретически выкупить через фондовый рынок невозможно.

Американские эксперты, опозорившись, ушли, тем не менее занесенный ими дух свободного «беспредельного» рынка остался.

В итоге мы порадовали цивилизованный мир новой моделью, замешанной на жадности и цинизме, да такой, что охнули даже сами американцы.

Итак, предприятие скупить на фондовом рынке невозможно. Однако непроработанный закон о банкротстве позволяет легко использовать процедуру признания предприятия несостоятельным для того, чтобы добиться над ним полного контроля. После чего можно на выбор применять либо модель «мародерства», либо «вампиризма». Если использовать логику американских журналистов, которые и дали такие броские названия всем этим явлениям, то бизнесменов, склонных к банкротству (иными словами, к «мертвому» предприятию), можно назвать «корпоративными падальщиками».

«Падальщики» в Новом Уренгое

Ярчайший пример «корпоративных падальщиков» можно обнаружить в Новом Уренгое, где добывается много газа и берет свое начало памятник социалистическому народному хозяйству — знаменитый газопровод Уренгой—Помары—Ужгород.

Труба наполняется газом, который добывает ЗАО «Роспан Интернэшнл», обладающее крупнейшими на Ямале запасами «голубого топлива». До последнего времени это предприятие чувствовало себя совсем неплохо, доходы были стабильными, зарплаты немаленькими, выплаты в городской бюджет позволяли Новому Уренгою оставаться одним из самых «зажиточных» городов Сибири.

Однако неграмотный менеджмент привел к тому, что предприятие оказалось к 2000 году на грани банкротства. «Роспану» по-прежнему принадлежали крупнейшие газовые месторождения, но средств на их разработку уже не было, более того, кредиторская задолженность быстро увеличивалась.

На предприятии было введено внешнее управление, а компания «Итера», владелец контрольного пакета, отправилась на поиск стратегического инвестора, который выкупил бы у нее акции, выплатил долги предприятия и вернул его к жизни. Таковой нашелся достаточно быстро в лице нефтяной компании ЮКОС, которая давно заявляла о желании стать нефтегазовой.

Однако предприятием заинтересовался и «корпоративный падальщик» — мало кому известная компания «Нафта-Энергия». Представители этой структуры действовали быстро и эффективно. За короткий срок были выкуплены долговые обязательства «Роспана» в объеме, достаточном для того, чтобы новый кредитор смог потребовать назначения нового конкурсного управляющего, которым стал Михаил Рубцов.

На этом этапе «падальщик» стал приобретать черты «вампира». «Нафта-Энергия» через конкурсного управляющего фактически полностью контролировала производственную деятельность «Роспана» и направляла ее в соответствии со своими интересами. В короткие сроки вокруг «Роспана» был создан целый сонм посредников, получавших сырье у газовиков с очень большими скидками. Эти скидки приводили к тому, что посредники, контролируемые «Нафтой-Энергией», на самом деле присваивали себе всю прибыль «Роспана», убытки которого соответственно росли.

В конце прошлого года произошло первое знакомство «падальщика» и стратегического инвестора. ЮКОС приобрел большую часть акций «Роспана», внес на специальный счет деньги, необходимые для выплаты всех долгов, и, как этого требует закон, нотариально оформил свою гарантию по выплате всех обязательств, которые могли остаться незарегистрированными конкурсным управляющим.

Казалось бы, на этом история должна была завершиться. Но превратившийся в «вампира» «падальщик» проявил такую степень цинизма, на которую американские «стервятники» никогда бы не решились. «Нафта-Энергия» просто не стала брать деньги и продолжала банкротить предприятие. С завидным постоянством кредиторы придумывали формальные предлоги, дабы игнорировать нотариуса, который согласно законодательству должен был распределить средства, выделенные ЮКОСом.

Дело закончилось в суде, который принял решение прекратить процедуру банкротства и вернуть предприятие законным владельцам. Акционеры назначили генерального директора «Роспана» и выбрали совет директоров.

Однако «падальщики» во главе с Михаилом Рубцовым, как выяснилось, так просто сдаваться не собираются. Бывший конкурсный управляющий тут же заявил, что новое руководство не признает и требует доведения дела до конца, до банкротства или, выражаясь медицинским языком, до «летального исхода». Интересно вот только, что об этом думают в Новом Уренгое.

На днях в одной из московских газет было опубликовано письмо западного инвестора, который сетует на то, что ситуация с банкротством «Роспана» и безнаказанностью предпринимателей, использующих пост конкурсного управляющего в целях захвата предприятия, ставит под сомнение безопасность любых инвестиций.

Получается, что отечественные «стервятники» превзошли своих заокеанских прародителей и по жадности, и по цинизму, и по смекалке. Хорошо, что хоть в чем-то мы, наконец, догнали и перегнали Америку.