40 лет назад в Казани умер Василий Сталин, для одних — герой, для других — ничтожество. Каким он был на самом деле?

О

б этом случае с восхищением и завистью рассказывали в брежневские времена казанские таксисты. В речном порту сошли с парохода три грузина, сели в такси и сказали водителю, что в их распоряжении несколько часов на ознакомление со здешними достопримечательностями: «Везы, дарагой, куда хочешь! Давэряем!». И таксист сообразил: отвез их на Арское кладбище и показал могилу Василия Сталина. Никаких других достопримечательностей гостям с Кавказа больше не понадобилось. Они присели у надгробья, выпили, закусили, поговорили. А таксисту дали… Тут в пересказах наблюдалось некоторое несовпадение, но называемая сумма вознаграждения колебалась в очень хорошем диапазоне...

Человек без паспорта

Думается, если бы таксист отвез этих щедрых пассажиров на то же кладбище, но к могиле Лобачевского, получил бы он, как говорят коллеги великого математика, на порядок меньше. Неофициальный курс на реабилитацию вождя народов в те годы проводился параллельно официальному курсу на избавление от последствий сталинизма, и уже созревали условия, когда, как и у Лобачевского, параллели могли пересечься.

— Сейчас в общественной жизни все заметнее становится возврат к прежним ценностям, оправдывается то, что, казалось бы, навсегда осуждено, — говорит профессор Казанского государственного университета историк Алексей Литвин. — И неслучайно, я замечаю, появляются новые публикации, в которых Василий Сталин предстает заслуженным военным летчиком, ни в чем не провинившимся и пострадавшим из-за поспешной и неоправданной переоценки деяний его отца. Авторов этих публикаций не интересуют документы, они чувствуют момент и улавливают настроения…

Алексей Литвин оказался одним из первых историков, получивших доступ к архивам КГБ, проливающим свет на обстоятельства казанской ссылки и последнего года жизни Василия Сталина. В КГБ сын вождя проходил под кличкой Флигер, что по-немецки означает «летчик».

Этапированному в Казань в апреле 1961 года Василию Сталину была предоставлена однокомнатная квартира в доме 105 на улице Гагарина. Это была «сталинка», что вполне логично: не в «хрущевку» же поселять человека с такой фамилией! Впрочем, с фамилией у Василия Иосифовича возникли большие осложнения.

— Полгода он жил в Казани без паспорта, лишь со справкой об освобождении из заключения, — рассказывает, перебирая свои записи, профессор Литвин. – Он наотрез отказался поменять фамилию Сталин на Джугашвили, хотя ему это настоятельно рекомендовали. В письме своей тете Анне Аллилуевой он писал: «Что касается фамилии, я лучше глотку себе перережу, чем изменю! Никогда на это не пойду, и говорить со мной нет смысла. Сажали Сталина, судили Сталина, высылали Сталина, а теперь для их удобства менять… Нет! Каким родился, таким и сдохну!».

Но вот еще одно документальное свидетельство: 7 октября Василий беседовал с председателем КГБ Татарии. Он просил разрешить ему оформить брак с прибывшей с ним в Казань медсестрой Марией Шеваргиной, и председатель вновь предложил ему сменить фамилию.

— Неожиданно Василий согласился, — продолжает Алексей Львович, — причем на смехотворных условиях. Он потребовал 30 тысяч рублей – компенсацию за отобранную подмосковную дачу. Чуть позже под воздействием Шеваргиной он взвинтил цену: попросил за смену фамилии возвращения в Москву, возврата квартиры, машины и увеличения пенсии.

В деле имеются докладная записка на имя руководителя КГБ СССР Александра Шелепина и ответ от 17 ноября 1961 года.

— Москва, как ни странно, согласилась поторговаться, — комментирует профессор Литвин. – В ответе из КГБ СССР сообщалось, что Василию можно расширить жилплощадь в Казани, вернуть вещи, а вместо машины выдать компенсацию.

И вот 9 января 1962 года Ленинский райотдел милиции Казани выдал ссыльному сыну вождя паспорт с фамилией Джугашвили. Через два месяца и десять дней эту фамилию пришлось высекать на его надгробии…

Откровения Флигера

В квартире на четвертом этаже, где жили Василий с Марией, с той поры поменялось немало жильцов. Хотелось бы надеяться, что многочисленные микрофоны, которыми заботливо начинили это жилище, удалены без остатка – иначе тут и поцеловаться нельзя без протокола. Так, аккуратно задокументированы любовные развлечения Василия с одной из казанских студенток во время краткосрочного отъезда Марии Шеваргиной в Москву. Этот эпизод, надо полагать, позабавил службу наблюдения, поскольку в остальное время ей приходилось записывать довольно однообразные речи Флигера.

Вот одна выписка из донесения председателя местного КГБ по инстанции:

«Поведение Флигера после прибытия в Казань показывает, что он, вопреки предупреждению, стремится как можно шире распространить в городе слух о себе. Почти каждому, кто с ним сталкивается (соседи по дому, водители такси, почтальоны и т.д.), он подробно, порой не дожидаясь вопросов со стороны собеседников, рассказывает о своей биографии, мотивах ареста в 1953 году, пребывании в заключении, обстоятельствах, при которых оказался в Казани. При этом во многих случаях Флигер старался пояснить, что его арест носит специальный характер и связан якобы с тем, что он не хочет отрицательно отзываться о своем отце, а в настоящее время его «прячут» потому, что он слишком много знает».

Весьма нелестно отзывался Василий о тогдашнем руководителе страны: «Кто такой Никита? Он был секретарем партбюро в академии, и там мать училась. Она привела его в дом. Отец его – трах! – секретарем райкома партии. Трах – вторым секретарем МК. Трах – первый секретарь МК и секретарь ЦК…».

В собеседниках Василия чаще всего числились собутыльники. Его пагубная страсть к алкоголю тоже четко отражена в документах. Казанская норма бывшего летчика составляла литр водки плюс литр вина в день. 30 января 1962 года после такой дозы он угодил на несколько дней в реанимацию, и было ясно, что ему не выйти из «штопора».

«19 марта 1962 года он умер… после попойки с какими-то грузинами», — написала в своей книге «Двадцать писем другу» его сестра Светлана Аллилуева. Документы КГБ уточняют: последним гостем Василия был майор Сергей Кахишвили, преподаватель Ульяновского танкового училища. Он приходил 14 марта и принес с собой много вина. По иронии судьбы в тот день Василий выбрал себе из числа предложенных новую трехкомнатную квартиру, переехать в которую ему не довелось.

Культ без личности

«На похороны собралась чуть ли не вся Казань», — пишет Светлана Аллилуева. И снова агенты КГБ уточняют: присутствовали 250—300 человек. Понятно, вся Казань знала о смерти сына Сталина, хотя никаких сообщений в газетах не было. Но одни не решились пойти на похороны, другим это не разрешили.

— Мне было 36 лет, я работала санитаркой в больнице, — рассказывает Ольга Михайловна Музурова. – Нам сказали, что на эти похороны никого не пустят, и мы не пошли.

Пожилая женщина, приходя на Арское кладбище, каждый раз навещает могилу Василия Сталина.

— Порой высказываются предположения, что Хрущев устранил Василия Сталина как возможного преемника отца на посту руководителя государства, но совершенно очевидно, что в силу личных качеств тот был неспособен к исполнению какой-либо политической роли, — считает историк Литвин. – Летчиком он, видимо, был храбрым, даже бесшабашным, но имеются документы, из которых видно, как его при вылетах сопровождал эскорт, как его оберегали на войне, как продвигали по службе…

У ухоженной могилы на центральной аллее кладбища всегда кто-нибудь стоит в задумчивости. Кто-то считает сына вождя героем, кто-то – ничтожным человеком, кто-то – жертвой. Единого мнения тут быть не может, но по изъявлению чувств казанцев и гостей города на могиле Василия Сталина всегда можно судить об отношении общества в данный момент к его отцу.